Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII
Шрифт:
Вся Москва вышла провожать ратников. Матери и жены плакали и голосили. Великая княгиня Евдокия прощалась у кремлевских ворот с мужем, от слез и слова вымолвить не могла…
Затрубили в трубы, ударили в бубны, и войско тронулось…
24 августа великий князь с московскими полками вступал в Коломну. Епископ встретил их с крестом у ворот города. Здесь присоединились к русскому ополчению еще некоторые отряды. Устроен был смотр всему войску. Никогда еще на Руси не собиралось такого большого ополчения: более 150 тыс. конных и пеших стояло в стройных рядах.
Тут
Не все еще отряды собрались, но медлить нельзя было: надо было идти скорее через Рязанскую область в степи, чтобы не допустить Мамая с его страшною ордою ворваться в русские земли. Приняв напутственное благословение коломенского епископа, Димитрий Иванович выступил к устью реки Лопасни. Вожаками взяли здесь купцов, которые вели с Востоком торговлю, часто езжали туда и потому хорошо знали пути.
26 августа русское войско переправилось за Оку, в Рязанскую землю. Олег, узнав о силах Димитрия Ивановича, испугался, недоумевал, что и делать, переезжал беспрестанно с места на место, посылал гонца за гонцом к татарам, к литовскому князю, – не знал, кого больше опасаться ему – Димитрия или Мамая. Совесть мучила Олега, но вражда к московскому князю и боязнь татарского погрома были в нем сильнее укоров совести.
Войска русские бодро шли вперед. Погода стояла хорошая: осенние дни теплы, земля суха. Когда рать подходила уже к Дону, прибыли навстречу люди из передового отряда, посланного для разведок, и принесли важную весть:
– Мамай стоит на Дону, на Кузьминой гати, и дожидает к себе Олега и литовского князя (Ягелла), а силы у Мамая столько, что и перечесть нельзя.
Собрал Димитрий Иванович на совет князей и воевод. Надо было решить вопрос: переходить ли русскому войску за Дон и напасть на татар или не переходить и ждать нападения врагов? Одни говорили:
– Лучше остаться на этой стороне реки. Враг силен: на всякий случай должны мы удержать себе путь назад.
Другие, более решительные, особенно Ольгердовичи, говорили иное:
– Лучше переправиться как можно скорее. Надо, чтобы ни у кого не было и мысли назад возвращаться; пусть всякий без хитрости бьется, пусть не думает о спасении. Говорят, сила велика у врагов. Что на это смотреть! Не в силе Бог, а в правде!
В это время гонцы от преподобного Сергия привезли грамоту великому князю. Святой подвижник благословлял и обещал ему помощь Бога и Пречистой Богородицы.
Это послание очень ободрило великого князя. Прочел он в кругу своих соратников-вождей грамоту. Великую силу в глазах всех русских имело слово преподобного Сергия, – Димитрий Иванович больше не колебался. Присоединился он к мнению Ольгердовичей.
– Честная смерть лучше позорной жизни, – сказал он в ответ слишком осторожным советникам своим. – Уж лучше было нам не начинать похода против
Да и надо было поспешить, чтобы не допустить литовцев соединиться с татарами.
Стали русские искать на реке бродов для конницы и строить мосты для пеших. В ночь с 7-го на 8 сентября русская рать перешла через Дон.
В эту ночь, говорит сказание, пришел к великому князю воевода Димитрий Боброк, родом волынец. Он был смышленый, опытный воин и слыл искусным гадателем.
– Не желаешь ли, – сказал он великому князю, – я покажу тебе приметы, по которым ты узнаешь, что случится вперед?
Князь согласился, условившись держать это гадание в тайне, – сел на коня и вместе с Боброком выехал вперед.
Ночь была тихая и теплая. Пред ними расстилалось широкое ровное поле, звалось оно Куликово; позади них был Дон, впереди протекала речка Непрядва, приток его. Димитрий с гадателем остановился посреди поля. Ночная мгла скрывала оба стана.
– Оборотись к татарской стороне, князь, и слушай! – сказал Боброк.
Несколько времени стояли они молча. Слышались им от татарского стана сильные крики, стук, звуки труб. Слышали они, как за вражеским станом страшно завывали волки, а по правой стороне зловеще кричали птицы, граяли вороны, стаями перелетали с места на место; на реке Непрядве гуси и лебеди крыльями плескали, предвещая грозу.
– Что, князь, слышал? – спросил Боброк.
– Слышал грозу великую! – отвечал Димитрий Иванович.
– Оборотись теперь на полки русские! – сказал Боброк.
Послушал князь несколько времени и сказал:
– Не слыхать ничего. Тишина великая; вижу только множество огней и зарево от них!
– Князь-господин, – сказал Боброк, – огни – это доброе знамение тебе. Призывай помощь небесную и верою не оскудевай! Есть у меня еще примета, – сказал гадатель, сошел с коня, припал к земле ухом, долго пролежал он – все к чему-то прислушивался. Наконец поднялся, но стоял с опущенной головой, с грустным лицом и молчал…
– Ну что, брат, какова примета? – спросил его великий князь.
Боброк в тяжелом смущении молчал. Князь стал его упрашивать, умолять. Боброк прослезился. Заныло сердце у князя.
– Брат Димитрий, скажи мне, – тревожно упрашивал он Боброка, – сердце у меня очень болит!
– Господин князь, – сказал наконец Боброк. – Поведаю тебе только одному об этих приметах, ты же никому не говори о них. Одна примета тебе на великую радость, а другая на великую скорбь!.. Слышал я, как земля горько, горько плакала: с одной стороны казалось, будто женщина-мать о детях своих плачет, по-татарски причитает, голосит и слезами разливается; с другой стороны слышалось мне, будто девица плачет в великой скорби и печали, плачет нежным голосом, тонким, как свирель. Много видывал я битв, не раз изведывал и всякие приметы, знаю я их. Уповай на милость Божию, татар ты одолеешь; но твоего христианского воинства на поле ляжет от вражьего меча многое множество!