Родная страна
Шрифт:
— Так чего же мы сидим? Давай его установим!
Энджи указала на свой телефон, уже подключенный к ноутбуку.
— А чем я, по-твоему, занимаюсь?
— Перепрошьешь потом мой?
— Ага.
Дальше обнаружилось еще больше интересного. Некоторые устройства для полицейского перехвата могли маскироваться под обновления iTunes для Маков и ПК, а одно из них посылало фальшивые обновления на ваш браузер. Потом мне попалось сохраненная переписка главного администратора информационных систем в ДВБ, который до перехода в департамент работал в одной из таких компаний. Его бывший начальник рассказывал, как они с
Потом стало еще хуже. Списки запросов от органов правопорядка с требованиями об установке шпионских программ на гаджеты активистов, участвовавших в мирных протестах. Доклады об использовании этих систем криминалитетом для слежки за потенциальными жертвами преступлений.
Я пытался понять, как работают эти шпионские программы. Ведь все обновления поступают по протоколу SSL, который идентифицирует отправителя с помощью криптографических сертификатов. Как им удается имитировать запросы от «Эппла», «Гугла», «Майкрософта» и «Мозиллы»?
А вот как. Поиск по ключевым словам «сертификаты полицейского перехвата» вывел на еще одну переписку, на сей раз с крупнейшей американской компанией по компьютерной безопасности, владеющей сертификатом подписи, которому доверяют все браузеры и операционные системы. Они много лет поставляли в ДВБ незаполненные сертификаты, которые позволяли правительству благополучно выдавать себя за ваш банк, или за компанию, где вы работаете, или за «Эппл», «Майкрософт» или «Гугл».
Мы с Энджи поделили между собой остальные документы о полицейском перехвате и стали все глубже погружаться в ужасающие тайны шпионажа. Не успел я оглянуться, как пробило два часа ночи. Глаза слипались.
— Хочешь остаться у меня? — спросила Энджи, когда я зевнул в десятый раз за пять минут.
— Кажется, я уже остался.
Этим летом мы начали оставаться друг у друга на ночь, и, хотя поначалу было неловко (особенно завтракать с родителями!), постепенно все привыкли. У моих родителей имелись более серьезные поводы для беспокойства, а мама Энджи была из тех замечательных взрослых, кто инстинктивно понимает, чему следует придавать значение, а чему нет.
Глава 8
Несколько лет назад террористы взорвали мост в моем родном городе Сан-Франциско. Погибли более четырех тысяч человек. И после этого нам сказали: теперь все по-другому. Как раньше уже не будет. У нас больше нет тех прав, к которым мы привыкли, потому что поймать террористов — это важнее, чем какие-то там наши права и свободы.
Потом нам сказали: террористы пойманы. У истоков этого страшного злодеяния, вероятно, стоял один из тех, кого в Йемене расстреляли с дрона. Если это правда, то, пожалуй, хорошо, что его прикончили. Надеюсь, что это все-таки правда. Никаких доказательств нам, разумеется, не представили, отговорившись соображениями «национальной безопасности».
Но слова «Как раньше уже не будет» оказались не констатацией факта, а требованием. Они якобы должны были описывать новую реальность, но на самом деле требовали от каждого признать эту новую реальность, ту, в которой за нами можно шпионить, можно нас арестовывать и подвергать пыткам.
Через несколько лет все изменилось
Когда улицы полны вооруженных солдат и полицейских, которые твердят, что отныне все стало по-другому, то указать на причину этого было легко, потому что она имела человеческое лицо. И каждый соглашается: да, теперь все иначе.
Но когда некая таинственная общественная, или финансовая, или политическая сила перекраивает весь мир на новый лад, когда слова «Как раньше уже не будет» становятся не требованием, а констатацией факта, почему-то бывает гораздо труднее смириться с переменами и решить, как с этим быть.
Одно дело — требовать, чтобы с улиц ушли вооруженные охранники. И совсем другое — понять, что нужно сделать, чтобы из нашей жизни исчезли скромные красные листочки просроченных векселей и безмолвные судебные приставы с извещениями о выселении.
На следующий день я чуть не опоздал на работу. Выхватил обратно из груды стирки одну из своих похищенных футболок (Энджи обожала в них спать). От футболки исходил восхитительный запах моей девушки, поэтому у меня сразу поднялось настроение. Я вошел в штаб и прямиком направился к своему столу.
Ко мне, чуть не приплясывая, подскочил Лиам.
— Привет! — вскричал он. — Нет, ты можешь себе представить?
— Что? — спросил я.
— Сам знаешь! То самое, в даркнете!
Кровь отхлынула от лица и забурлила в животе, как штормовой океан. В ушах застучало.
— Чего-чего? — переспросил я.
— Неужели не видел?
Он перехватил у меня мышку, открыл браузер, перешел на главную страницу «Реддита», сайта, куда можно выкладывать свои истории и голосовать за чужие. На главной странице только и разговоров было, что об утечках в даркнете. Оцепенев, как в фильме ужасов, я щелкнул по одной из ссылок. Она вела на рассказ об анонимно выложенном на pastebin.com файле с инструкцией по использованию устройств полицейского перехвата для удаленного управления телефоном на «андроиде» и включения его камеры. Тот, кто выложил файл, направил репортеру на wired.com письмо о том, что в даркнете выложено еще 800 000 таких документов и что волонтеры прочесывают их и вскоре обнародуют еще. Ни словом не упоминалось, откуда появились файлы и кто такие эти волонтеры.
Я вернулся на «Реддит» и проверил остальные ссылки. Сколько даркнетовских документов утекло в открытый доступ? Но везде рассказывалось в разных вариантах примерно одно и то же: восемьсот тысяч документов, даркнет, будут новые разоблачения. Не больше. Я начал понемногу успокаиваться.
— У тебя телефон на «андроиде»? — спросил Лиам.
— Да. Но я поставил «параноид-андроид» — это альтернативная прошивка, устойчивая к подобным шпионским программам.
— Правда? — раздался голос Джо. Он неслышно подошел к нам, пока мы разговаривали, и я подскочил. — Полно, полно, Маркус, успокойся. У меня тоже телефон на «андроиде». Знаешь что, давай я на обед закажу пиццу, а ты проведешь нам мастер-класс по безопасности телефонов. Кажется, нам всем не помешает узнать об этом побольше.