Так в степь они решили отдалиться,И на коротких копьях стали биться.Разбились в щепки древки копий их.Налево повернув коней своих,Индийские мечи герои взялиИ сшиблись. Искры сыпались из стали.Казалось, в мире судный день настал,Так пламень их мечей во мгле блистал.Мечи их зазубрились, искрошились.За палицы тогда они схватилисьИ сшиблись снова яростней судьбы,Заржав, их кони встали на дыбы,Заржали страшно в бешеном испуге,Разорвались на витязях кольчуги.Сломались палицы у них в руках,Рассыпались доспехи на конях.По телу кровь лилась. Так сшиблись дважды,Их языки потрескались от жажды.И стали – юноша и исполин.Страдал отец, томился мукой сын.О мир, как дивно круг ты совершаешь —Что сам ломаешь, сам ты исправляешь!В их душах не затеплилась любовь.Далек был разум, и молчала кровь.Онагр в степи детеныша узнает,И рыба сердца голосу внимает,Но человек, когда враждой кипит,И сына от врага не отличит.Сказал Рустам: «Я и в пучине Нила,Столь гневного не видел крокодила.Как дивов я громил, весь знает свет,Моя же слава здесь сошла на нет.С юнцом каким-то сшибся я. И что же —Он устоял против меня – о боже!Устал я тяжко. В тягость мир мне стал.Два войска смотрят, – а Рустам устал».Когда немного отдохнули кониОт сшибок в нападенье и в погоне,Мужи на вызов чести поднялись,За луки медные они взялись.Один – юнец, другой – седой и хмурый,Они надели тигровые шкуры.Пошли стрелять. От их пернатых стрелСтепной онагр укрыться б не успел.Летели стрелы гуще листопада.Скажи: «Стрелять друг в друга им отрада!»Потом взялись они за пояса,Рустам как будто за утес взялся.Когда бы взял он каменную гору,Он гору б в пыль развеял по простору.Сухраба же за пояс потянул,Но и в седле его не пошатнул.Сухраб сидел в седле, как столп железный,Рустама мощь была тут бесполезной.И разошлись они – тот и другой.Перетомил их долгий, тяжкий бой.Увяла мощь Рустамовой десницыПред мощью богатырской поясницы.И вновь Сухраб могучий, полн огня,В коленях крепко сжав бока коня,В плечо ударил палицей Рустама,Так, что Рустамово поникло рамо,Так, что от боли извивался он,Ударом богатырским потрясен.«Э, муж, – сказал Сухраб, – как не смеяться?Тебе передо мной не удержаться!Вынослив, крепок конь могучий твой,Тебе ж не устоять передо мной.В моей груди ты жалость вызываешь,Гляди – ты кровью землю обливаешь.Ты – богатырь, ты станом – кипарис,Но стар годами, так не молодись».В ответ ни слова Тахамтан угрюмый.Он промолчал, объятый тяжкой думой.Им было горько. Мощь была равна.И стала им – увы – земля тесна.И оба друг от друга отвратились,Умолкли, в размышленье погрузились.Внезапно Тахамтан рассвирепел,Как буря на туранцев налетел.Сухраб же стал топтать войска Ирана,Как разъяренный слон, от крови пьяный.Рустам средь боя Рахша повернул,Раскаявшись, он тяжело вздохнул.Подумал, что в кровавом этом мореИ шаха, может быть, постигло горе.И, повернув коня, в пыли, в дымуРустам помчался к стану своему.Созрело в сердце у него решенье,Вернуться в стан и прекратить сраженье.Сухраба грозного – в крови всего —Он увидал средь стана своего.И конь его – от гривы до копыт —Иранской красной кровью был облит.Как лев, стоял он, кровью обагренный,Сухраб могучий, битвой опьяненный.И в ярости Рустам пред ним предсталИ, словно тигр взбешенный, зарычал:«Эй ты, туранский выродок, убийца!За что ты губишь слабых, кровопийца?Ты здесь как в стаде волк, а не в бою,На мне бы ты истратил мощь свою!»Сухраб ответил: «Гневом был объят я.В кровопролитии не виноват я.Ты первый на туранцев налетел,Ты сам со мною боя не хотел».Рустам ему: «Уж поздно. Вечер стынет.Когда заутра солнце меч свой вынет,С тобой мы завтра снова выйдем в бой,И пусть над чьей-то плачут головой.Ночь мира нынче ляжет между нами,День омрачен сегодня был мечами.Но от души, хоть оба мы в крови,Тебе желаю, – вечно ты живи!»И разошлись они. И степь затмилась.Сияньем звездным небо осветилось.Сказал бы ты – из глины вечных силТворец миров Сухраба замесил.В степи безводной, сколько б ни скакал он,От верховой езды не уставал он.Не ровня коням лучшим боевым,Как из железа – был и конь под ним.Неутомим в бою, могуч, беспечен,Чист был душой Сухраб, добросердечен.Во тьме ночной к войскам вернулся он,Томимый жаждой, боем утомлен.Сказал Хуману: «Вечное светилоСегодня суматохой мир затмило.Я думаю, достигла вас молваО витязе, чья длань как лапа льва.С ним нынче стан иранский не бесславен.Я удивлен был – мне он силой равен.Хоть пролил кровь он войска моего,Ему не знал я равных никого.Он стдр, но он, как тигр, в пылу ловитвы…Он не насытился смятеньем битвы.Коль рассказать о нем я захочу,Я до утра, друзья, не замолчу.Подобна длань его слоновым бедрам,Он взволновал бы Нил дыханьем бодрым.Я не встречал сильнее никогоБогатыря безвестного того!»Сухрабу
отвечал мудрец Хуман:«Здесь без тебя я охранял твой стан.В степи я с войском под горой стоял,Но битвы я, мой шах, не начинал.Вдруг некий муж с мечом предстал пред намрг,Верхом, блистая грозными очами.Напал на нас он, гневом разъярен,Топтал и гнал он нас, как пьяный слон.Но вдруг лицом от боя отвратился,И вскачь к себе в обратный путь пустился».Сухраб спросил: «Кто ж дал ему отпор?Кто встал из вас ему наперекор?Убил я много их. Пусть льются слезыВрагов. Их кровь покрыла степь, как розы.И знай, что если б – гневом разъярен —Мне повстречался див или дракон,Поверь – ни тот, ни этот не ушел бы,Счет с ними палицей моей я свел бы.Но что же вы – на бой мой издалиСмотрели и на помощь не пришли?Какой нам прок в сраженье получился,Когда один я на майдане бился?Стань предо мною тигр иль носорог —Стрелою я его пронзить бы мог.Богатыри, как голуби пред бурей,Уйдут, когда помчусь я, лик нахмуря.Назавтра день проглянет из-за туч,И победит могучий, кто могуч.Клянусь я тем, кто, вечный мир творя,Дал жизнь мне, – я свалю богатыря.Вели, чтоб нам вина и пищи дали,Пора изгнать из сердца все печали».Рустам войска дозором обходилИ так с печальным Гивом говорил:«Да, друг, устойчив был Сухраб сегодня,Над ним, как видно, благодать господня».Ответил Гив: «Благодаря судьбеНе видели мы равного тебе.Но этот юноша сквозь войско ТусаПрошел, как смерч, до ставки Кей-Кавуса.С копьем на скакуне он налетел,Потом достойно спешился и сел.Когда туранец Туса увидал,Как лютый лев, он на него напал,Блеснул в его руке клинок индийский,Сбил с головы он Туса шлем румийский.Не выдержав с ним боя, Туе бежал,Никто из нас пред ним не устоял.Лишь ты один, Рустам Железнотелый,Ты устоял пред ним, бесстрашно смелый.А я, как в древние велось века,Ждал и не двинул на него войска.Таков у нас закон единоборства,Но мощь его, и ярость, и упорствоВсех устрашили. Он напал одинНа наше войско – этот исполин.Никто на бой с ним выйти не решился,На нас он, словно буря, устремился.Ворвался в средоточье наших сил —Ядро и правое крыло разбил».Рустам молчал. Печалью омрачен,Стопы направил к Кей-Кавусу он.Царь Тахамтана ждал, навстречу встал он.«Садись со мною рядом, друг!» – сказал он.И сел Рустам и начал свой рассказ:«Нет, шах мой, ни в Туране, ни у насНи дива я не знал, ни крокодила —Столь храброго, с такою дивной силой.Он молод, но искусно бой ведет,Он так высок, что звездный небосвод,Казалось мне, плечами подпирает,Так грузен он, что землю прогибает.Как конское бедро, его рука,Но более могуча и крепка.Оружье от меча и до арканаВсе в ход пустил я против льва Турана.Я вспомнил, скольких сбрасывал с седла, —Ведь мощь моя былая не ушла.И за кушак его со всею силойСхватил, рванул я. Да не тут-то было.Его с седла всей силой рук моихХотел я сбросить наземь, как других.И понял я – ничто пред ним та сила,Что мощь Мазандерана сокрушила.Он был подобен каменной скале,Не пошатнулся он в своем седле.Стемнело уж, когда мы с ним расстались,В высоком небе звезды загорались.И мы уговорились меж собой,Что завтра вступим в рукопашный бой.А завтра, шах мой, только день наступит —Бесчестье, может быть, Рустам искупит.Кто победит? – не ведаю конца.Судьба в руке предвечного творца…»Сказал Кавус: «О муж, молю Издана,Чтоб истребил ты тигра из Турана.Я наземь ныне упаду лицом,Молиться буду я перед творцом,Чтобы Яздан развеял наши беды,Чтоб силу дал тебе он для победы.Чтоб вновь звезда Рустамова зажглась,Чтоб слава по вселенной пронеслась!»Рустам ответил: «Внемлет пусть предвечныйТвоей молитве, шах чистосердечный!»И встал он. И, печальный брося взор,Ушел Рустам, вернулся в свой шатер.Вернулся, полон горестных раздумий,С душою, ночи пасмурной угрюмей.Рустама встретив, Завара спросил:«Добром ли день нас этот осенил?»Еды спросил сперва Рустам. Насытясь,От горьких дум освободился витязь,И все он брату рассказал потом,Что было с ним на поле боевом.Хоть было два фарсанга меж войсками,В ту ночь не спали люди под шатрами.И так Рустам промолвил Заваре:«Опять я в битву выйду на заре.А ты меня спокойно ожидай,Будь мужествен, в смятенье не впадай.Веди мои войска, неси знамена,Ставь золотое основанье трона.Перед шатрами в поле жди меня,Я отдохну до наступленья дня.Чтоб в силе быть и духом укрепиться,Не нужно мне на битву торопиться.Л если завтра свет затмится мой,Не подымайте воплей надо мной.Пусть я паду, ты – и во имя мщенья —С туранцами не начинай сраженья.В поход обратный собирай свой стап,К Дастану поспеши в Забулистан.Пусть ведает отец наш престарелый,Что сила Тахамтана отлетела.И, знать, угодно было небесам,Чтоб юношей был побежден Рустам.Утешь, о брат мой, сердце Рудабы!Что слезы перед волею судьбы?Скажи, чтоб воле неба покорилась,Чтоб неутешной скорбью не томилась.Я львов, и барсов, и слонов разил,Меня страшились див и крокодил,Тяжелой палицей крушил я стены,Служило счастье мне без перемены.Но тем, кто часто смерть привык встречать,Придется в двери смерти постучать.Хоть сотни лет мне счастье верно служит,Но мир свое коварство обнаружит».Так долго вел беседу с братом он.И лег потом, и погрузился в сон.
Второй бой Рустама с Сухрабом
Лишь, грифу ночи разорвавши горло,Над миром солнце крылья распростерло,Встал с ложа сна могучий Тахамтан,Надел кольчугу, тигровый кафтанИ, пшшаком железным осененный,Сел на коня, как на спину дракона.Сухраб сидел беспечно за столомС красавицами, с музыкой, с вином.Сказал Хуману: «Этот лев Ирана,Что выйдет в бой со мною утром рано,Он равен ростом мне. Как я – силен,В бою, как я, не знает страха он.Так станом, шеей схожи меж собой мы,Как будто в форме вылиты одной мы.Внушил приязнь он сердцу моему.И я вражды не чувствую к нему.Все признаки, что мать мне называла,Я вижу в нем. Душа моя вспылала, – Поистине – он, как Рустам, на вид.Уж не отец ли мой мне предстоит?Томлюсь я тяжкой мукой и не знаю – Не на отца ли руку подымаю?Как буду жить я? Как перед творцомПредстану с черным от греха лицом?Нет, и под страхом смертного концаНе подыму я руку на отца!Иль светлый дух навек во мне затмится,И мир весь от Сухраба отвратится.Злодеем буду в мире наречен,На вечные мученья обречен.Душа в бою становится суровей,Но зло, а не добро в пролитье крови».И отвечал Хуман: «За жизнь своюРустама прежде я встречал в бою.Ты слышал ли, как пахлаван ИранаТвердыню сокрушил Мазандерана?А этот старый муж? – Хоть с Рахшем схожМогучий конь его – не Рахш он все ж».Весь мжр уснул. Свалила всех усталость,Лишь стража на стенах перекликалась.Сухраб-завоеватель той поройВстал с трона, удалился на покой.Когда же солнце встало над землей,Он поднялся от сна на новый бой.Кольчугою стальной облек он плечи,Надел доспехи, взял оружье сечи.Витал он мыслью в поле боевом,И сердце радостью кипело в нем.И прискакал он в степь, щитом сверкая,Своей тяжелой палицей играя.Рустам был там. Как ночь, он мрачен был,Сухраб его с улыбкою спросил:«Как отдыхал ты ночью, лев могучий?Что ты угрюм, как сумрачная туча?Скажи мне правду, витязь, каковоТеперь желанье сердца твоего?Отбросим прочь мечи свои и стрелыИ спешимся, мой ратоборец смелый.Здесь за беседой посидим вдвоем,С лица и сердца смоем хмурь вином.Потом пойдем к иранскому владыкеИ перед ним дадим обет великий.Кто б на тебя ни вышел – мы на бойПойдем и вместе победим с тобой.К тебе мое невольно сердце склонно,Кто ты такой? – я думаю смущенно, —Из рода славных ты богатырей?О родословной расскажи своей.Кто ты? – вопрос я многим задавал,Но здесь тебя никто мне не назвал.Но если вышел ты со мной на бой,Ты имя мне теперь свое открой.Не ты ли сын богатыря Дастана,Рустам великий из Забулистана?»«О славы ищущий! – сказал Рустам, —Такие речи не пристали нам.Вчера мы разошлись и дали слово,Что рано утром бой начнем мы снова.Зачем напрасно время нам тянуть?Не тщись меня ты лестью обмануть.Ты молод – я зато седоголовый.Я опоясался на бой суровый.Так выходи. И будет пусть конецТакой, какой предначертал творец.На поле боя – всякий это знает —Мужам друг другу льстить не подобает.Я многих на веку сразил враговИ не люблю коварных льстивых слов».Сухраб ответил: «Тщетны сожаленья, —Отверг мои ты добрые стремленья.А я хотел, о старый человек,Пред тем как мир покинешь ты навек,Хотел я, чтобы разум возвратилсяК тебе, чтоб ты от злобы отрезвилсяИ чтобы мы могли тебя почтитьПред тем как в землю черную зарыть.Ну что ж – я силой рук и волей богаТвой разум нынче просветлю немного».И вот бойцы, уже не тратя слов,Сошли с железнотелых скакунов.И пешие – на бой в открытом поле —Сошлись они, полны душевной боли.Как львы, схватились яростно. И вновьПо их телам струились пот и кровь.И вот Сухраб, как слон от крови пьяный,Всей мощью рук взялся за Тахамтана.Он за кушак схватил его, рванул,Сказал бы ты, что гору он свернул.Как лютый зверь, он на Рустама прянулИ вскинул вверх его и наземь грянул.Свалил он льва среди богатырейИ сел на грудь всей тяжестью своей,К земле Рустама грузно придавивши,Как лев, самца-онагра закогтивший.Поверг спиной Рустама в прах земли,И было все лицо его в пыли…И вырвал из ножон кинжал блестящий,И уж занес его рукой разящей.Рустам сказал: «Послушай! Тайна есть,-Ее открыть велят мне долг и честь.О покоритель львов, о тигр Турана,Искусен ты в метании аркана.Искусством ты и силой наделен,Но древний есть у нас один закон.И от него нельзя нам отступиться,Иначе светоч мира омрачится.Вот слушай: «Кто благодаря судьбеВрага повалит на землю в борьбе,То есть такой закон для мужа чести, —Не должен, и во имя правой мести,Его булатом смертным он разить,Хоть и сумел на землю повалить.И только за исход второго бояВенчается он славою героя.И если дважды одолеет он,То может убивать. Таков закон».Вот так, чтоб в этот раз освободиться,Решил Рустам премудрый ухитриться.Хотел он из драконьих лап уйтиИ голову от гибели спасти.Сухраб могучий, с богатырским телом,Был еще отрок с разумом незрелым.Поверил он неверным тем словам —Он думал, что не может лгать Рустам.Хоть не слыхал о том он старой были,Но, мужеству благодаря и силе,А также благородству своему,Рустама поднял, волю дал ему.И поскакал Сухраб далеко в поле,Где лани по холмам паслись на воле.Ловил онагров, ланей он стрелял,А о Рустаме и не вспоминал.Темнело… И Хуман предстал пред ним,Встревожен, как гонимый ветром дым.И рассказал Сухраб, как победил онИ как живым Рустама отпустил он.Сказал Хуман: «О витязь, вижу я,Тебе постыла рано жизнь твоя!О, горе стану, мышце и плечу,Могучей длани, грозному мечу!Ты тигра страшного поймал в тенётаИ отпустил, – напрасная охота!Увы, беда нам завтра предстоит,Возмездье за поступок твой грозит.Страшней над нами не было удара,Чем завтра от судьбы нам будет кара.А есть завет: «Убей врага, хотя бОн пред тобой ничтожен был и слаб!»Умолк Хуман, и к стану поскакал он,Надежду на Сухраба потерял он.Ушел, непоправимым потрясен,В тяжелое раздумье погружен.«Эй, друг! – сказал Сухраб, догнав Хумана,-Утешься, ты увидишь завтра рано,Лишь выйдет он на бой со мною тут,Как я надену на него хомут!»Рустам от гибели освободился,И, как гора, он духом укрепился.Как будто вновь он жизнь вернул свою.Поехал он к потайному ручью.От жажды у него гортань горела.Он напился. Омыл лицо и телоИ на колени пал перед творцом,Перед Язданом – сущего отцом.И долго о победе он просил,Упав перед владыкой вечных сил.Душой своею небо заклинал он,Что солнце принесет ему – не знал он.Не знал он – даст победу небосводИли венец с главы его сорвет.Я слышал – смолоду такою силойСудьба Рустама щедро одарила,Что если он на камень наступал,То ногу в камень тяжко погружал.И эта мощь, как тягостное бремя,Томила дух его в былое время.И он взмолился перед троном сил,И кротко, со слезами он просилВсех смертных одаряющего бога,Чтоб сил убавил он ему немного.Пречистый внял Яздан его мольбам,И облегченье ощутил Рустам.Теперь же, юным устрашен Сухрабом,Представ пред ним в единоборстве слабым,Взмолился он Яздану: «О творец!Грозит мне пораженье и конец.Верни всю мощь мне силы необъятной,Что в юности ты дал мне невозвратной!»И совершилось то, что он просил,В нем море поднялось великих сил.От места потаенного молитвыВернулся вновь Рустам на поле битвы.Полно тревоги сердце у него,Поблекло от забот лицо его.Сухраб, как слон примчался опьяненный,Арканом и копьем вооруженный.Онагра догоняя, мчался он,Как дикий лев, охотой разъярен.Был конь Сухраба, словно мир, огромен,Вихрь пыли вился вслед, как туча, темен.И снова с изумленьем перед нимВстал Тахамтан, раздумием томим.Сухраб, приблизясь, увидал Рустама,Взыграл весельем дух его упрямый.С улыбкой на врага он своегоВзглянул, увидел мощь и блеск его.Сказал: «Ты здесь опять, старик бесстрашный,Из львиных лап ушедший в рукопашной?Ты счастье вновь решил пытать со мной,Эй, муж, хоть ты идешь кривой стезей!Что? Жизнь тебе, как видно, надоела?Ты снова тигру в когти рвешься смело?Вчера уважил старость я твоюИ жизнь твою я пощадил в бою».И отвечал Рустам Слоновотелый:«Эй, лев Турана, муж бесстрашно смелый,Что толку в битве от пустых речей?Ты возгордился юностью своей.Но, лев могучий, только небо знает,Кого победа нынче увенчает.А если счастье лик свой отвратит,Как мягкий воск становится гранит».
Смерть Сухраба от руки Рустама
Сойти с коней им время наступило,Беда над головами их парила.И в рукопашной вновь они сошлись,За пояса всей силою взялись.Сказал бы ты, что волей небосводаСухраб был связан – мощный воевода.Рустам, стыдом за прошлое горя,За плечи ухватил богатыря,Согнул хребет ему со страшной силой.Судьба звезду Сухрабову затмила.Рустам его на землю повалил,Но знал, что удержать не хватит сил.Мгновенно он кинжал свой обнажилИ сыну в левый бок его вонзил.И тяжко тот вздохнув перевернулся,От зла и от добра он отвернулся.Сказал: «Я виноват в своей судьбе,Ключ времени я отдал сам тебе.А ты – старик согбенный… И не диво,Что ты убил меня так торопливо.Еще играют сверстники мои,А я – на ложе смерти здесь – в крови.Мать от отца дала мне талисман,Что ей Рустам оставил Тахамтан.Искал я долго своего отца, —Умру, не увидав его лица.Отца мне видеть не дано судьбою.Любовь к нему я унесу с собою.О, жаль, что жизнь так рано прожита,Что не исполнилась моя мечта!А ты, хоть скройся рыбой в глубь морскую,Иль темной тенью спрячься в тьму ночную,Иль поднимись на небо, как звезда,Знай, на земле ты проклят навсегда.Нигде тебе от мести не укрыться,Весть об убийстве по земле промчится.Ведь кто-нибудь, узнав, что я убит,Поедет и Рустаму сообщит,Что страшное случилось злодеянье.И ты за все получишь воздаянье!»Когда Рустам услышал речь его,Сознанье омрачилось у него.Весь мир померк. Утративши надежду,Он бился оземь, рвал свою одежду.Потом упал – без памяти, без сил.Очнулся и, вопя, в слезах, спросил:«Скажи, какой ты носишь знак Рустама?О, пусть покроет вечный мрак Рустама!Пусть истребится он! Я – тот Рустам,Пусть плачет надо мной Дастани-Сам».Кипела кровь его, ревел, рыдал он,И волосы свои седые рвал он.Когда таким Рустама увидалСухраб – на миг сознанье потерял.Сказал потом: «Когда ты впрямь отец мой,Что ж злобно так ускорил ты конец мой?«Кто ты?» – я речь с тобою заводил,Но я любви в тебе не пробудил.Теперь иди кольчугу расстегни мне,Отец, на тело светлое взгляни мне.Здесь, у плеча, – печать и талисман,Что матерью моею был мне дан.Когда войной пошел я на ИранИ загремел походный барабан,Мать вслед за мной к воротам поспешилаИ этот талисман твой мне вручила.«Носи, сказала, в тайне! Лишь потомОткрой его, как встретишься с отцом».Рустам свой знак на сыне увидалИ на себе кольчугу разодрал.Сказал: «О сын, моей рукой убитый,О храбрый лев мой, всюду знаменитый!»Увы! – Рустам, стеная, говорил,Рвал волосы и кровь, не слезы, лил.Сказал Сухраб: «Крепись! Пускай ужаснаМоя судьба, что слезы лить напрасно?Зачем ты убиваешь сам себя,Что в этом для меня и для тебя?Перевернулась бытия страница,И, верно, было так должно случиться!..»Меж тем стемнело. Пал в степи туман.Рустам же с поля не вернулся в стан.И двадцать знатных воинов в тревогеПоехали по ратной той дороге,Чтобы исход сражения узнать:Пир начинать им нынче иль стенать.Вот кони богатырские пред нимиВ пыли, но оба – с седлами пустыми.Рахш потрясает гривою во мгле,Но только нет богатыря в седле…Богатыри, подумав, что убилиРустама, в горе головы склонили.И поскакали шаху сообщить,Что нет в живых Рустама, может быть.Весть страшная, гонцы и конский топот…Средь войска поднялись и шум и ропот.Кавус велел скорей тревогу бить,Велел в карнаи медные трубить.Сбежались люди пред лицо Кавуса,И шах призвал испытанного Туса.Сказал: «На поле битвы поспешай,Как обстоят дела у нас – узнай.И если нет Рустама Тахамтана,Оплачем судьбы нашего Ирана.Ведь если щит мой – лев-Рустам – убит,Уйду я на чужбину, как Джамшид.Мне легче нищенствовать на чужбине,Чем ваши трупы увидать в пустыне.Все силы надо воедино свесть,Врасплох сейчас врагу удар нанестьИ в час один расправиться с врагами, —Иль бросить все, уйти!.. – Решайте сами!»Когда над станом шум воинский встал,Сухраб Рустаму скорбному сказал:«Я умираю. Все переменилось.Ты окажи моим туранцам милость.О всем, что сталось, шаху возгласи,Чтоб войск на нас не слал он – ты проси.Я сам хотел завоевать Иран,Из-за меня поднялся весь Туран.Прошу – ты с ними обратись достойно,И пусть они домой уйдут спокойно.Туранских поднял я богатырей,Пред ними клялся я душой своей, —Я обещал им, что себя прославлю,Кавуса же на троне не оставлю.Но как я мог предвидеть, что в боюТы, мой отец, решишь судьбу мою?Теперь, отец, внемли мое веленье:Хаджира здесь держу я в заточенье.Я тосковал душою о тебе,Расспрашивал его я о тебе,Но правды не услышал от Хаджира,Его сотри ты со скрижали мира.Он – лживый – нас с тобою разлучил,Он жизнь мне и надежду омрачил.Отцовским огражденный талисманом,Я мчался, верил – встречусь с Тахамтаном.Что ж, небосвод решил судьбу мою,Что буду я отцом убит в бою.Так, видно, суждено мне на роду:Как молния приду, как вихрь уйду».От скорби захватило дух в Рустаме,Пылало сердце, тмился взор слезами.Как пыль, взвился, вскочил он на коня,Помчался, полон горя и огня.Предстал он войску своему, рыдая,Раскаянием горьким дух терзая.Иранцы, увидав его живым,Всем войском ниц склонились перед ним.В слезах они творца благодарили,Что жив Рустам вернулся, в прежней силе.Но, видя, что раздран его кафтан,Что прах на темя сыплет Тахамтан,Мужи спросили: «Что с тобой случилось?О чем скорбишь? Скажи нам, сделай милость!»И он, рыдая, войску возвестил,Как дорогого сына он убил.И в прах все пали и взрыдали разом,Вновь у Рустама омрачился разум.Богатырям Ирана молвил он:«Вот – тела я и сердца я лишен.Довольно войн! – не то нам месть господня!Всем хватит зла, что я свершил сегодня».В разодранной одежде из шатра,Рыдая, вышел к брату Завара.Рустам, увидя плачущего брата,Поведал все ему, тоской объятый:«Я страшное злодейство совершил!Беду такую снесть не хватит сил…Я поразил единственного сына,Убил я молодого исполина,Дитя свое убил на склоне лет,Мне утешенья в этом мире нет!»Послал гонца к Хуману: «Витязь чести,Не вынимай меча из ножен мести.Теперь ты сам, как вождь, войска веди,Дабы не вспыхнул бой, ты сам гляди.Причины нет теперь для битвы нам,И места нет теперь иным словам».И скорбный Тахамтан сказал: «О брат мой,Ты проводи туранцев в путь обратный.До берега Джейхуна проводи,Чтоб целы все ушли, ты сам гляди».Дав клятву все исполнить Тахамтану,Как вихрь, помчался Завара к Хуману.Поникнув головой, Хуман сказал:«Увы! Сухраб напрасной жертвой пал!Хаджир виновен. Меркнет светоч мираПо злобе вероломного Хаджира.Сухраб не раз Хаджира вопрошал,Рустама же Хаджир не указал.Во лжи он потонул, во зле, в позоре,И нас такое поразило горе…»Тут Завара к Рустаму поспешил,Ему слова Хумана сообщил.Сказал, что из-за низкой лжи ХаджираПогиб Сухраб, померк светильник мира.Потрясся духом скорбный Тахамтан.Кровавый встал в глазах его туман.Он в крепость прискакал, к Хаджиру прянул,Взял за ворот его и оземь грянул.И, выхватив из ножен острый меч,Он голову хотел ему отсечь.Сбежались все, Рустама умолили,От гибели Хаджира защитили.И возвратился вновь туда Рустам,Где умирал Сухраб его. И тамВсе собрались войска. Там был Руххам,Там были Туе, Гударз и Густахам.Пришли почтить Сухраба дорогого,Все сняли узы языка и слова:«Яздан лишь может горе облегчить,Яздан лишь может рану исцелить!»И возопил Рустам. Взял в руки меч он,И голову свою хотел отсечь он.И бросились мужи к нему с мольбойИ лили слезы перед ним рекой.Сказал Гударз: «Пусть дым и огнь добудетТвой меч – какая миру польза будет?Себя мечом своим ты истребишь,Но сыну жизни ты не возвратишь.А коль Сухраба должен век продлиться,Зачем звезда Рустамова затмится?Никто не вечен. Хоть живи сто лет,Всяк осужден покинуть этот свет.И будь то воин или шах Ирана,Мы – дичь неисследимого аркана.Наступит время, всех нас уведутНа некий Страшный на безвестный суд.Длинна иль коротка дорога наша —Для всех равно, – дана нам смерти чаша.Как поразмыслить, то сейчас навзрыдОплакать всех живущих надлежит!»
Рустам просит у Кавуса целительный бальзам для Сухраба и отказ Кавуса
Тогда сказал Гударзу Тахамтан:«Эй, светлый духом славный пахлаван!Скачи скорей к Кавусу с просьбой слезной.Скажи, что я бедой постигнут грозной,Нанес я рану сыну своемуИ что я сам за ним сойду во тьму.И, если шах добра не забывает,Пусть он в беде моей посострадает.У шаха – это всем известно нам —Хранится чудодейственный бальзам.Врачует раны он своею силой,Дарует жизнь стоящим над могилой.Так пусть же царь бальзама мне нальетВ кувшин с вином – и поскорей пришлет.И станет сын мой, к жизни возвращенный.Подобно мне – слугою вечным трона!»Гударз коня, как ветер, устремил,Кавусу то послание вручил.Сказал Кавус: «Я равного не знаюРустаму. Лишь ему я доверяю.Я не хочу, чтоб видел горе он,Он мной любим и больше всех почтен.Но не хочу казниться в укоризне:Коль сын Рустама возвратится к жизни,Рустама мощь удвоится, и онМеня погубит – рухнет кеев трон.Рустам сказал мне: «Кто такой твой Туе?Что для меня и сам ты, шах Кавус?»Нам тесен мир с двумя богатырями,С их фарром, палицами и плечами!Ведь тот Сухраб напал на мой шатер,Ко мне он лапу львиную простер.Ведь головы меня лишить он клялся,Мне череп на кол насадить он клялся.Он клялся целый мир завоевать,Ему ль у трона моего стоять?Да стань он у дверей моих слугою,К нему теперь я не склонюсь душою.Когда на стан мой он, как тигр, напал,Обидные слова он мне бросал.Он осрамил меня перед глазамиБогатырей моих, перед войсками.И если он останется в живых,Останется лишь прах в руках моих.Коль ты его не помнишь речи дикой,Ты – не мудрец, Гударз, не муж великий!Грозил он: «Всех убью, сожгу огнем,А шаха, мол, повешу я живьем!»Коль выживет он – от него, пожалуй,Все разбегутся – и большой и малый.А кто врага лелеет своего,Безумцем в мире назовут того».Гударз, услышав, духом омрачился,Быстрей, чем вихрь, к Рустаму возвратился.Сказал он: «Нрав владыки, полн вражды,Приносит ядовитые плоды.Нет равного ему в
жестокосердье!Что труд ему? Что верность? Что усердье?Ты сам к нему немедля поспеши,Не просветишь ли мрак его души!..»Рустам велел страдавшего жестокоСухраба положить возле потока.Стать близ него он верным приказал,Сел на коня и к шаху поскакал.Едва отъехал он – его догналиСтенающие слуги и сказали,Что лев-Сухраб покинул этот мир,Ято гроб ему потребен, а не пир.
Плач Рустама над Сухрабом
Рустам свои ланиты в кровь терзал,Бил в грудь себя, седые кудри рвал.Он, спешась, прахом темя осыпал,Согнулся, будто вдвое старше стал.Все знатные – в смятенье и в печали —Вокруг него вопили и рыдали:«О юноша, о сын богатыря,Не знавший мира, светлый, как заря!Подобных не рождали времена,Не озаряли солнце и луна».Сказал Рустам: «О, грозная судьбина!На склоне лет своих убил я сына…Как дома мне предстать с моей бедойПеред отцом, пред матерью седой?Пусть мне они отрубят обе руки!Умру, уйду от нестерпимой муки…Я витязя великого убил.Увы, не знал я, что он сын мне был.Был Нариман и древний муж Нейрам,Был воин Заль и был могучий Сам;Их слава наполняла круг вселенной.Я сам был воин мира неизменный.Но все мы – все ничтожны перед ним,Перед Сухрабом дорогим моим!Нто я отвечу матери его?Как я пошлю ей весть? Через кого?Как объясню, что без вины убил я,Что сам, увы, не ведал, что творил я?Кто из отцов когда-либо свершилПодобное? Свой мир я сокрушил!»И принесли покров золототканый,Покрыли юношу парчой багряной.Мужи Рустама на гору пошли,И сделали табут, и принесли.Сложили труп на ложе гробовоеИ понесли, рыдая, с поля боя.Шел впереди несчастный Тахамтан.В смятенье был, вопил Забульский стан.Богатыри рыдали пред кострами,С посыпанными прахом головами.Трон золотой взложили на костер.И вновь Рустам над степью вопль простер:«Такого всадника на ратном полеНи мир, ни звезды не увидят боле!Увы, твой свет и мощь твоя ушли!Увы, твой светлый дух от нас вдали!Увы, покинул ты предел земли,А души наши скорбью изошли!»Он кровь из глаз, не слезы, проливалИ вновь свои одежды разрывал.И сели все богатыри ИранаВокруг рыдающего Тахамтана.Утешить словом всяк его хотел,Рустам же мукой страшною горел.Свод гневный сонмы жребиев вращает,Глупца от мудреца не отличает.Всем равно во вселенной смерть грозит,И шаха и раба она разит.Шах Кей-Кавус, узнав об этом горе,Средь ночи сам к Рустаму прибыл вскоре.Промолвил шах: «Эй, славный исполин,Все в мире – от Альбурзовых вершинДо слабенькой тростинки – сгинет в безднах,Размолото вращеньем сфер небесных.Когда я издалека увидал,Какой нам новый исполин предстал,Увидел мощный стан его и плечи,Его копье и меч на поле сечи, —Сказал я – он на тюрков не похож,Из дома он прославленных вельмож.Пришел он к нам с огромными войсками,Увы – твоими он сражен руками!..О муж, хоть сердцу твоему невмочь,Чем можешь ты теперь ему помочь?До коих пор ты убиваться будешь?Его не оживишь ты, не разбудишь».Рустам сказал: «Ушел он, мертв лежит,Но с войском там, в степи, Хуман стоит.Вельможи Чина, мужи чести с ним,Ты отрешись от чувства мести к ним».Ответил шах: «О богатырь, ты знаешь,Все сделаю я, что ты пожелаешь.Хоть много зла они мне принесли,Селенья, города мои сожгли.Но ты войны не хочешь. Я с тобоюДушой, – нет у меня стремленья к бою.Чтоб скорбь твою хоть каплей облегчить,Войскам Сухраба я не буду мстить».Примчали весть – ушли войска Турана…И шах увел все войско в глубь Ирана.Увел Кавус войска. Остался тамНад гробом сына плачущий Рустам.Примчался Завара заутра рано,Вошел, сказал: «Ушли войска Ирана».И встал Рустам, в поход свой поднял стан,За гробом войско шло в Забулистан.Вельможи перед гробом шли, стеная,Без шлемов, темя прахом посыпая.О тяжком горе услыхал Дастан,И весь навстречу вышел Сеистан.Поехали за дальние заставы, —Встречали поезд горя, а не славы.Заль, гроб увидя, в скорби стан склоня,Сошел с золотоуздого коня.В разодранной одежде, в горе лютом,Шел Тахамтан пешком перед табутом.Шло войско, развязавши пояса,От воплей их охрипли голоса.Их лица от ударов посинели,Одежд их клочья на плечах висели.Великий стон и плач подъялись тут,Как был поставлен на землю табут.Смертельной мукой Тахамтан томился,Рыдая, перед За л ем он склонился.Покров золототканый с гроба снялИ так отцу, рыдая, он сказал:«Взгляни, кто предстоит в табуте нам!Ведь это – будто новый всадник Сам!»Настала мука горькая Дастану,Рыдая, жаловался он Яздану:«За что мне послан этот страшный час?Зачем, о дети, пережил я вас?Столь юный витязь пал. Войскам на диво,Он был могуч… Померк венец счастливый.Не родила в минувшем ни однаТакого витязя, как Тахмина!»И долго о Сухрабе вопрошал он,Каков он был; и кровь с ресниц ронял он.Когда внесли Сухраба на айван,Опять упав, заплакал Тахамтан.Табут увидев, Рудаба, рыдая,Упала – кровь, не слезы, проливая.Взывала: «О мой львенок! О, беда!Померкла радость наша навсегда!Тебя сразила сфер летящих злоба…О, хоть на миг один восстань из гроба!Мой внук, неужто волей звездных силЧертог ты этот мертвый посетил?»Вновь понесли табут вслед Тахамтана.Вновь плач и стон звучал средь Сеистана.И сам Рустам парчою гроб закрыл,Гвоздями золотыми гроб забил.Сказал: «Создать из золота сумеюХранилище – и мускусом овею.Умру – в веках, как за единый час,Развеется, что мыслю я сейчас.Что ж прочное построю для него —Достойное Сухраба моего?»И он воздвиг гробницу из порфира,Чтобы стояла до скончанья мира.Устроил, сердце повергая в мрак,Из дерева алоэ – саркофаг.Забили гроб гвоздями золотыми,Над миром пронеслось Сухраба имя…И много дней над гробом сына тамНе ведал утешения Рустам.Но наконец явилась неба милость,Мук безысходных море умирилось.Узнав, что в горе стонет Тахамтан,Весь плакал и скорбил о нем Иран.В ту пору с войском воротясь в Туран,Все Афрасьябу рассказал Хуман.Та весть повергла шаха в изумленье,Сказал он: «То не перст ли провиденья?..»О том, что пал, убит отцом, Сухраб,В Туране всяк узнал – и князь и раб.Шах Самангана, – счастья и надеждыЛишенный, – разодрал свои одежды.
Мать Сухраба Тахмина узнает о смерти своего сына
И к Тахмине пришло известье в дом,Что умер сын, заколотый отцом.От всех – в своем покое – в отдаленьеОна рвала одежды в исступленье.Бушуя, как небесная гроза,Не слезы – лили кровь ее глаза.Она вопила в муке, и стонала,И волосы с корнями вырывала.Она огонь велела разложитьИ волосы свои на нем спалить.«Ты, сын, сказал: „Иду на бой! Мне верь ты!“И я надеялась. Но где теперь ты?Мой дух, бессонный взор витал мой тамИ вопрошал: «Где сын мой? Где Рустам?»Я думала, что, счастлив неизменно,Как солнце, ты проходишь над вселенной,Что ты искал отца, нашел его…Ждала, чтоб ты домой привел его!Не чувствовала даже я, что там,В степи чужой, тебя убьет Рустам,Что он не дрогнет сердцем пред тобою,Перед твоею светлой красотою.День ясный мой померк, поник во тьму.Кого теперь я, сын мой, обниму?О, кто разделит скорбь мою со мною?Ведь нет тебя! Я от тоски изною!Увы, чертог пустынен, мертв мой сад…О сын, поник мой дух, померк мой взгляд!О богатырь, с какой пошел ты силойИскать отца, а встретился с могилой.Ты нес в душе любовь, надежду, честь, —И мертв ты! – Горя мне не перенесть.Пред тем как обнажил Рустам кинжал,Что ж ты мой знак ему не показал?Что в руки талисман ему не вверил?Быть может, ты, мой сын, в него не верил?Что ж я с тобЪю не пошла тогда?Всех нас тогда бы минула беда!Меня Рустам бы издали заметил,Узнал бы и с любовью нас бы встретил.Не обнажил бы стали исполинИ не убил тебя бы, о мой сын!»И так она стенала и рыдала,Что всякая душа ей сострадала.При виде исступленья ТахминыВсе были мукой за нее полны.И были так сильны ее страданья,Что рухнула царевна без сознанья.И вот, едва в себя пришла, опятьОна о сыне начала рыдать.Роняла слезы над убитым сыномКровавые, подобные рубинам.К коню Сухраба подошла она,Коня за шею обняла онаИ в грудь его и в морду целовала.Она, казалось, разум потеряла.И слез ее кровавых ток стекал,Возле копыт коня блестя, как лал.И, обнимая, как дитя, одеждыСыновние, взывала: «Нет надежды!»Велела принести доспехи, меч,И лук его, и украшенья плеч.И, в кровь лицо ногтями раздирая,Вновь причитала, сына вспоминая:«Вот меч твой, шлем, кольчуга, вот твой щит!А ты где, сын мой милый? – Ты убит!»Аркан его велела с булавоюПринесть и положить перед собою.Мечом Сухраба в отблесках огняВелела хвост отрезать у коня.Все золото с коней сняла она,И все дервишам раздала она.Ворот не отпирать она велела,Сухраба трон убрать она велела.Разрушить приказала светлый зал,Где он перед походом пировал.И черные завесы, как туманы,Царевна опустила на айваны.Сама одеждой синей облеклась,От близких и от мира отрешась.И день и ночь в тоске была она.Едва лишь год и прожила она,И умерла, тоски снести не в силе.И тут – конец печальной старой были.
Речений скатерть расстелив, дихканО старых подвигах повел дастан.Вином наполнив золотую чашу,Гуштаспа [12] вспомнил – быль седую нашу;Как Руиндиж [13] сломил Исфандиар,Как путь ему указывал Гургсар [14] .Когда Исфандиар из ГумбаданаПримчался, он разбил полки Турана.На Руиндиж он двинулся потом,Гургсара взял с собой проводником.В глухой степи дорога разветвилась,И войско на привал остановилось.Исфандиар вина подать велел,Стол накрывать, певцов позвать велел.Костры перед шатрами запылали.Вожди за шахским ужином предстали.И повелел миродержавный шах,Чтобы Гургсара привели в цепях.Подряд четыре чаши дал Гургсару.«Пей, раб злосчастный! – он сказал Гургсару,Коль мне свою судьбу поручишь ты,Корону и престол получишь ты.Ответь мне правду и живи беспечно, —Я весь Туран отдам тебе навечно!И я тебя, когда Туран возьму,К блистающему солнцу подыму!Детей твоих и близких не обижу,Я возвеличу их, а не унижу.Но я тебя предупреждаю все ж,Что всем вам – гибель, если ты солжешь.Д изрублю тебя мечом вот этим,И горе родичам твоим и детям!»И отвечал трепещущий Гургсар:«О благородный муж Исфандиар,Ты поступай согласно чести шаха!Всю правду я скажу – не ради страха».И царь спросил: «Где Руиндиж? Ведь онОт нас, я знаю, очень отдален.Дорога не одна туда, их много…Скажи: какая лучшая дорога?0 Руиндиже все поведай нам —Как укреплен и сколько войска там?»И отвечал Гургсар: «О свет вселенной,Мой царь Исфандиар благословенный!Чтоб войско к Руиндижу привести,Отсюда мне известны три пути.Одним путем – три месяца идти,Другим путем – два месяца почти.Путь первый – по долинам населенным,Возделанным и щедро орошенным.А путь второй – в два месяца. На немДля войска пропитанья не найдем.Пески… Ни пастбища, ни водопоя,Ни места для привала и покоя.Есть третий путь – кратчайший. На конеЕго проскачешь за семь дней вполне.Но там таятся волки, львы, драконы…Пет от чудовищ этих обороны.Там некой злобной ведьмы волшебство,Она страшней дракона самого.Кто б ни попался ей, она уноситЗа облака, потом на землю бросит.Там леденящий холод снежных бурь,Там крыльями Симург мрачит лазурь.Кто этот путь пройдет, тот в день восьмойВдали увидит замок пред собой.Войсками полон, выше темной тучиВозносит башни Руиндиж могучий.Вокруг него, шумна и широка,Как море, разливается река.Арджасп [15] , когда он замок покидает,На корабле реку переплывает.Ни в чем извне нужды в том замке нет,И он осаду выдержит сто лет.Там нивы, и плодовые деревья,И мельницы, и на горах кочевья».Исфандиар словам Гургсара внял,В раздумье время некое молчал,Сказал: «Должны мы двигаться поспешно.Путем кратчайшим мы пойдем, конечно!»Гургсар ему: «Пытались люди встарьСемь подвигов свершить, о государь.Все, кто доныне тем путем ходили, —Богатыри – там головы сложили».«Пойдешь со мною, – молвил Руинтан [16] , —Увидишь: буду я как Ахриман.Ответь, с чем мне придется повстречаться,Чтоб я сперва обдумал: как сражаться?»Гургсар сказал: «Сначала, средь песков,О славный муж, ты встретишь двух волковСамца и самку, в гневе неуемных,Как два слона, могучих и огромных.У них рога растут на лбах крутых.Львы в ужасе бегут, завидя их.Слоновым бивням их клыки подобны,Сильны они, неукротимо злобны».Гургсар умолк. И увели егоВ цепях туда, где стерегли его.А царь в короне кеев бирюзовойВелел пустить по кругу чашу снова.Когда светило мира поднялось,И покрывало тьмы разорвалось,И утро бодрое над спящим станомПоходным загремело барабаном,Сел на коня могучий РуинтанИ радостно войска повел в Туран.Лишь переход полдневный миновал он,Бывалого советника призвал он.Советник тот – Пшутан премудрый был —Душа, и страж, и око ратных сил.И царь сказал: «Что ждет нас – я не знаю.Тебя главою войска назначаю.Я не хочу людей ввергать в беду;Вы стойте здесь, а я вперед пойду»,У вороного подтянув подпруги,В степь выехал он в боевой кольчуге;Погнал коня, на смертный бой готов.И вот вдали заметил двух волков.Чудовища, увидев Руинтана,Громаду мощных плеч его и стана,.Навстречу мужу медленно пошли,Как два слона, два стража той земли.На лук могучий тетиву надел он,Как кровожадный лев, на них взревел он.В двух Ахриманов ливень стрел пустил,Смертельно их – без промаха разил.От жал жестоких, застревавших в теле,От ран глубоких волки ослабели.И царь возликовал в душе своей,Увидев поражение зверей.Напал на них, отвагою кипящий,И обнажил индийский меч блестящий;И головы чудовищ отрубил,Ручьем кровавым землю затопил.И он сошел с коня, закончив битву,Чтобы Йездану вознести молитву.Сначала место средь камней и скалНе залитое кровью отыскал.В слезах, с душой предвечному открытой,Пал на колени воин знаменитый.Сказал: «О правосудный судия!Тобой силен и возвеличен я.Ты, на путях добра руководитель,Ты дал победу мне, миров зиждитель!»Когда Пшутан и войско подошли,Они царя молящимся нашли.Увидев подвиг, полны изумленья,Богатыри стояли в размышленье.Воскликнули: «Мы сами назовемИсфандиара волком и слоном!Храни, предвечный, пахлавана мира!А без него ни войска нет, ни пира!»Уж вечер тени над землей простер,Мужи воздвигли царственный шатер.Постлали скатерть. Кубки заблестели.Князья вокруг царя за ужин сели.
11
Семь подвигов (по персидски хафтхан) – распространенный в персидско-таджикской поэзии сюжет описания семи подвигов героя. Традиция восходит к древним иранским сказаниям. В «Шах-наме» есть «Семь подвигов Рустама» и «Семь подвигов Исфандиара». Народный герой Рустам совершает подвиги и рискует жизнью за независимость и честь отчизны; царевича Исфандиара волнуют мотивы личной мести; Рустам делает своего проводника Улада правителем Мазандерана, а Исфандиар проявляет чувство жестокости, убивая Гургсара. Андарман – туранский богатырь, сын Арджаспа, убит Исфандиаром.
12
Гуштасп – иранский шах, отец Исфандиара. Гуштасп потерпел поражение от туранского правителя Арджаспа, который увел в плен двух его дочерей, сестер Исфандиара. Исфандиар в это время томился в темнице, куда был заточен по навету недругов, и не соглашался выступить против туранцев. Лишь известие о гибели брата и пленении сестер заставило его переменить решение и двинуться на Туран. Во время этого похода и совершает он свои семь подвигов.
13
Руиндиж – крепость в Туране, дословно «Бронзовый замок». В эту крепость были заключены сестры Исфандиара.
14
Гургсар – туранский воин, плененный Исфандиаром. Был его проводником (см. сказание «Семь подвигов»). По завершении похода убит Исфащщаром.
15
Арджасп – правитель Турана, который вторгся в Иран, требуя от Гуштаспа, шаха Ирана, отречения от новой религии – веры Зардушта (Зороастра). Арджасп убил Лухраспа, отца Гуштаспа, в Балхе и нанес поражение иранскому воинству. Впоследствии разбит и убит Исфандиаром.
16
Руинтан – бронзовотелый. Так был прозван Исфандиар за неуязвимость тела. У него было только одно уязвимое место – глаза (сравните уязвимую пяту Ахиллеса). Во время битвы Рустама и Исфандиара богатыоь Рустам пустил стрелу в глаза противнику.
Второй подвиг
Исфандиар убивает льва и львицу
Был опечален, огорчен Гургсар,Что поразил волков Исфандиар.Вновь привели его к престолу шаха,С лицом в поту, дрожащего от страха.Три чаши царь велел ему подать.Спросил: «Что можешь ты еще сказать?»И отвечал Гургсар: «О многославныйВладыка с львиным сердцем, муж державный!Здесь не бросай ты вызова судьбе!Здесь лев и львица встретятся тебе.При виде их кровь леденеет в жилах,Сам Ахриман их поразить не в силах».И рассмеялся царь, и молвил он:«Эй, нечестивый, чем ты устрашен?Услышишь завтра, что мечом скажу я!Увидишь, как обоих уложу я!»Когда сгустилась тьма и пал туман,Исфандиар в поход свой поднял стан.Повел войска, во тьму глубокой ночиВперяя налитые кровью очи.Вот солнце, разгоняя облака,Взошло, одето в желтые шелка.Увидел муж долину меж холмами,Усеянную белыми костями.И там Исфандиар с войсками сталИ так Пшутану мудрому сказал:«Пойду один. Войска с тобой оставлю.А я в бою меча не обесславлю».И он в долину львиную вступилИ мир для сердца львиного стеснил.Вот перед ним явились лев и львица,На мужа устремились лев и львица.Разящий меч блеснул, самец упал,И грива обагрилась, как коралл.От черепа до задних лап могучихРазрубленный – он пал в песках зыбучих.Тогда рванулась в бой подруга льва,И отлетела зверя голова,Как мяч, от богатырского удара,И кровь обрызгала Исфандиара.Сошел к потоку; с тела и лицаОтмыл он кровь и восхвалил творца:«О правосудный! Весь я пред тобою!Ты хищников сразил моей рукою!..»Войска в ту пору близко подошли.Огромных видят львов – в крови, в пыла,Полны восторга, мужа восхвалили,«Поистине велик он!..» – говорили.Вот, завершив молитву, РуинтанК шатрам своим вернулся в царский стан.И засияла скатерть золотая,Чредою блюд и чашами блистая.
Третий подвиг
Исфандиар убивает дракона
Вновь привели на пир ИсфандиараВ цепях железных злобного Гургсара.Три чаши царь налить ему велел.Когда же Ахриман повеселел,Спросил Гургсара пахлаван вселенной!«Что завтра ждет меня? Скажи, презренный!»Ответил тот: «О милосердный шах,Пусть ненавистник твой падет во прах!Не устрашась волков и львиной пасти,Ты одолел великие напасти.Но завтра ты предайся божьей власти,Надейся на свою звезду и счастье.Тебя беда такая завтра ждет,Что все былые беды превзойдет.Дракон дорогу дальше охраняет,Он вдохом рыб из моря извлекает.Огонь из пасти извергает он.Скале подобен телом тот дракон.И если ты отступишь, благодетель,Позора в том не будет – бог свидетель.Ведь если путь окружный изберешь,Сам будешь цел и воинов спасешь!»А шах: «Кругом ли, прямо ли пойду я,Тебя в оковах всюду поведу я!Увидишь сам – свирепый твой драконМоей десницей будет истреблен!»Умелых плотников найти велел он,К себе в шатер их привести велел он.Повозку приказал соорудить,На ней мечи и копья утвердить.Сундук железный с крышкою добротнойК повозке той приколотили плотно.Вот двух коней ретивых привелиИ в тот возок диковинный впрягли.Сел Руинтан в сундук, для испытанья,Погнал коней, как по стезе ристанья,И, радостный, он повернул назад,Проверивши премудрый свой снаряд.Меж тем померкло небо, ночь настала,Вселенная чернее зинджа стала,В созвездии Овна взошла луна,Вступил завоеватель в стремена,Повел полки… И утро с небосклонаБлеснуло, и поникли тьмы знамена.Броню и шлем Исфандиар надел,Блюсти войска Пшутану повелел.Опять играющих могучегривыхВ повозку запрягли коней ретивых.Сел царь в сундук, тугие взял бразды,Погнал упряжку, не страшась беды.Колес тяжелых гром дракон услышал,И ржание, и лязг, и звон услышал.Он поднялся, как черная скала.И от него на солнце тень легла.Кровавый взор горел безумьем гнева,Дым вылетал из огненного зева.И это страх, и это ужас был,Когда он, как пещеру, пасть раскрыл.Не дрогнул дух могучий Руинтана,Во всем он положился на Йездана.Визжали кони, бились что есть сил.Дракон коней могучих проглотил.Он проглотил коней с повозкой вместеИ с сундуком, скрывавшим мужа чести.И тут мечи дракону в пасть впились,И волны черной крови полились.Мечей из пасти изрыгнуть не мог он,Теряя кровь, жестоко изнемог он.И брюхом пал на землю он без сил.Тут воин крышку сундука открыл,Свод черепа дракону сокрушил он,Мечом на волю выход прорубил он.Мозг раскрошил ему Исфандиар.Вставал от крови ядовитый пар,Взор омрачая и тесня дыханье.И пал могучий воин без сознанья.Когда Исфандиар упал во прах,Пшутана охватил смертельный страх.Со стоном, обливался слезами,Он поспешил к нему с богатырями.Все к месту боя полетели вскачь,В смятенье подымая вопль и плач.На темя шаха розовую водуСтруил Пшутан, взывая к небосводу.Исфандиар вздохнул, глаза открыв,Сказал: «Не плачьте! Я здоров и жив,Но, задохнувшись, рухнул, как убитый,От испарений крови ядовитой!»Как пьяный, будто предан забытью,Он встал, шатаясь, и сошел к ручью.В потоке с головы до ног омылсяИ в чистые одежды облачился.Долени пред Йезданом преклонил,Создателя в слезах благодарил.Он молвил: «Разве я убил дракона?Ты мне помог, мой щит и оборона!»И воинство в восторженном пылуТворцу вселенной вознесло хвалу.Но горем омрачился дух Гургсара,Узнав, что спас творец Исфандиара.
Четвертый подвиг
Исфандилр убивает ведьму
Разбили близ реки на берегуШатры на зеленеющем лугу.И царь созвал носителей кулаха.И поднял чашу, славя шаханшаха.Велел в цепях Гургсара привести,Велел ему три чашн поднести.Пил их Гургсар, сдержать не в силах стона.И царь, смеясь, напомнил про дракона.Сказал: «Эй ты, презренный! Где же он —Вчерашний мной поверженный дракон?Что завтра я страшней дракона встречу?С какою злою силой выйду в сечу?»Сказал Гургсар: «О царь, пускай всегдаТебя хранит высокая звезда!Войдешь ты завтра в некий край счастливыйИ с ведьмой встретишься сладкоречивой.Она сгубила сонмы ратных сил,Но ей никто вреда не причинил.Захочет – в море обратит пустыню,Затмит над миром солнца благостышо.Ту ведьму Гуль зовут, мой славный шах.Страшись запутаться в ее сетях!Ты не кичись пред небом благосклонным.Довольно и победы над драконом».Ответил царь: «Эй, наглый раб тщеты!Что завтра будет, сам увидишь ты.В петлю я эту ведьму взять сумею,Хребет у ведьмы я сломать сумею!Бог укрепит в моей деснице меч —И голова слетит у Гули с плеч!»…Вот красные надело одеяньяИ закатилось солнце мирозданья.Царь поднял войско, снарядил обоз,Повел людей в поход при свете звезд.Шли ночь… И вот уж над земной чертойБлеснул им шлем рассвета золотой.Когда Овен, как яхонт, засветился,Дол, как весна, смеющийся открылся.В поход Исфандиар сбираться стал.Сосуд вина и золотой фиал,Тамбур сереброструнный взял с собою,Готовясь будто к пиру, а не к бою.Сел на коня и въехал, словно в рай,В благословенный и цветущий край.Тюльпанами лужайки красовались,Деревья над ручьями наклонялись.В зеленой чаще он сошел с коня,Где по камням родник бежал, звеня.Он сел и чашу осушил сначала.Когда же сердце в нем возликовалоИ пламя потекло в его крови,Под свой тамбур запел он о любви.Так пел Исфандиар-мироискатель:«Отрады мирной не дал мне создатель!Всю жизнь в походе я, всю жизнь в боях.Львы и драконы на моих путях.Одни труды – ни радости, ни холи,И от любви и счастья нет мне доли!Пусть утолит мне сердце вечный свод,Пусть мне подругу милую пошлет!»Из чащи ведьма песню услыхалаИ видом как цветок весенний стала.Сказала: «В сети мне попался лев.Желанье счастья в сердце, а не гнев».Под чарами пленительной личиныСокрыв свой облик мерзкий и морщины,Она тюрчанкой стала, скажешь ты,В сиянии волшебной красоты.Стан – кипарис; как мускус, черен волос;Лицо, как солнце; птичье пенье – голос.Ланиты, грудь – цветущая весна.Внезапно вышла к витязю она.Увидев пери, шедшую из чащи,Он громче заиграл, запел он слаще.Он пел: «О вечный, правосудный бог!Ты сам – в горах, в пустынях мне помог.Я пел о пери, я взывал о милой,О счастье в жизни трудной и унылой.И ты открыл мне милосердья дверь,Ты гурию мне въявь послал теперь».Он чашу налил ей вином старинным,И нежный лик ее зардел рубином.Но у него, – что ведьма не ждала, —С собою цепь заветная была.Пророк Зардушт, Гуштаспа одаряя [17] ,Цепь эту вынес из пределов рая.Цепь из небесной стали, как аркан,Стянул на шее ведьмы Руинтан.Внезапно ведьма львом оборотилась.За меч он взялся, помня божью милость,И так сказал: «Хоть гору сокруши —Ты безопасна для моей души.Хоть тигром зарычи, хоть пой по-птичьи,Вот меч – явись мне в подлинном обличье».Глядит – старуха мерзкая в цепях,С лицом, как сажа, в белых сединах.Мечом взмахнул он, ведьму обезглавил,Траву и меч кабульский окровавил.Едва он ведьму замертво поверг,Как в полночь ясный небосвод померк.Завыла буря, туча навалилаИ черной тенью ясный день затмила.Сел муж в седло, на стременах привсталИ, словно гром ревущий, закричал.Вновь посветлело, и Пшутан явилсяИ делу пахлавана удивился.«О достославный шах! – воскликнул он. —Что пред тобою – ведьма, лев иль слон?Будь вечно счастлив, радуйся, живи!Весь мир нуждается в твоей любви!»Огонь рвался из темени ГургсараПри вести о делах Исфандиара.
17
Пророк Зардушт, Гуштаспа одаряя… – По преданию, пророк Зардушт (Зороастр) явился к иранскому шаху Гуштаспу с проповедью новой религии. Гуштасп обратился в новую веру, и это послужило поводом к войне между Ираном и Тураном.