Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
— Да отстань ты от нее! — возмутился Крипал, бросаясь на расходившегося друга. — Девушка, мы вас отпускаем, можете идти.
Джанеки сделала несколько быстрых шагов к машине, не веря своему счастью, — неужели удастся отделаться от них просто так во второй раз? Но не тут-то было. Тяжелый ботинок пострадавшего стоял на крае полотнища ее сари. Она подергала его, но Радж не собирался расставаться с ней так быстро. Джанеки с мольбой посмотрела на его друзей.
Поймав ее просительный взгляд, они, объединив свои усилия, с трудом сдвинули приятеля-тяжеловеса с завоеванных им позиций. Впрочем, им ни за
— Чего ты к ней прицепился? — кипятился Крипал. — Что для тебя парочка машин — ну разбила, ну помяла, у тебя же еще есть!
— Эй, ты думай, что несешь? — закатил глаза Радж. — Как я выпутываться-то буду? И вообще, ты на чьей стороне?
— Джанеки, в машину! — скомандовал Крипал, не слушая причитания друга. — Села? Дверь закрыла?
— Сейчас, сэр! — заторопилась Джанеки, не забыв, впрочем, назвать сэром парня, оказывающего ей такое неожиданное покровительство.
— Теперь опусти стекло и протяни руку! — Крипал полностью овладел ситуацией и теперь создавал мизансцену по своему сценарию. — А ты, Радж, пожми ей руку. Давай, давай, не тяни, а то девушка уедет, и ты не получишь и этого удовольствия.
Согласившись с этим доводом, Радж пожал протянутую руку. Ему это очень понравилось, и Крипал вынужден был вмешаться, чтобы прекратить затянувшееся рукопожатие, — он теперь окончательно вошел в роль распорядителя на свадьбе.
— Можете ломать его машину как хотите, — сообщил он Джанеки на прощание и мило помахал рукой отъезжающему «рено».
— Ах так! — угрожающе покачал головой Радж и наградил друга ударом, в котором с удивительной полнотой выразились все чувства, испытанные им за последние полчаса.
— Все ясно! — заявил Крипал после того, как ему удалось подняться. — Бьешь друзей. Не успел влюбиться — и мы уже не нужны.
Глава шестнадцатая
Когда Джанеки проснулась на следующее утро, на душе у нее был какой-то разброд. Она долго лежала в постели, раздумывая, ехать ли в библиотеку или лучше остаться дома, но так ни на чем и не остановилась.
— Эй, ты еще спишь? — заглянул в ее спальню уже выбритый и одетый отец. — Никуда не торопишься?
— Сама не знаю. Может быть, и тороплюсь, но не придумала куда, — вздохнула дочь.
— Позавтракаешь со мной?
— Аппетита нет.
— Сейчас будет, — пообещал отец, доставая из кармана солидную пачку денег и выбирая из нее несколько бумажек покрупнее. — Знаешь, что это? Корм для канарейки, чтоб пела веселее. Можешь немного покуролесить на Чауринги, только выбирай самый фешенебельный из магазинов — моя дочь должна быть лучше всех.
— Сколько раз говорила тебе, что наличными расплачиваются только в деревнях, — заметила дочь. — Заведи чековую книжку.
— Нет уж, сама заводи, — махнул рукою отец. — Я люблю видеть деньги и трогать их руками. Ну что, встаешь?
Он помахал в воздухе купюрами и сделал вид, что собирается сунуть их обратно.
— У вас, адвокат, удивительная сила убеждения, — рассмеялась Джанеки, вскакивая с постели и подбегая к отцу.
— То-то. Заказывай
— Кофе, тосты, масло и парочку рисовых пирожков с апельсиновым соусом.
— Парочку идли? — отец с сомнением наморщил лоб. — Не много ли? Еще растолстеешь? У вас ведь это, кажется, не модно? Новые стандарты красоты? Тощая — значит красивая. И где — в Индии! Мир сошел с ума!
— Мир сошел с ума вовсе не сегодня утром, так что тебе нет никакой необходимости разоблачать его немедленно. Это подождет, — ответила Джанеки из ванной.
Она не утерпела и посмотрела, какую сумму отец сунул в карман ее пижамы, и сразу от ее плохого настроения не осталось и следа.
Однако когда она после завтрака уселась за руль своего автомобиля, ехать в центр уже не хотелось — и это напугало ее. «Если у меня пропало желание покупать — значит, что-то не так, — сказала себе Джанеки и пощупала лоб: может, температура? — Странно, ничего не болит. Уж не влюблена ли я? В последний раз именно это было причиной моего тяжелого душевного состояния. В кого же на этот раз? Конечно, в этого миллионера, меняющего машины, как перчатки, Раджа, или как там его зовут».
Она даже рассердилась на себя за этот нескромный выбор — еще подумает, что ее привлекли деньги. Но вспомнив, как он хорош собой и совсем не кичится своими деньгами, она нашла, что ее поведение вполне объяснимо и извинительно. Вопрос был только в том, что обе их встречи были случайны. Не исключено, что больше они никогда не встретятся — Калькутта велика, а Радж при своих внушительных габаритах все-таки не памятник генералу Октерлони, который не объедешь. Значит, у нее есть вполне веские причины, чтобы расстраиваться.
Но Джанеки не умела страдать долго, ничего не предпринимая. В конце концов, они оба раза встретились в Кхидирпуре, недалеко от ее дома. Значит, можно рискнуть — поездить пару часиков по улицам. Вдруг он со своими приятелями прохлаждается где-нибудь поблизости. Кое-какие шансы у нее все же есть, решила она.
Джанеки довольно долго не везло, но под занавес поисков веселой компании судьба все же смилостивилась. Она увидела на тротуаре Крипала. Он сидел на складном стульчике, а над его головой склонился уличный парикмахер. «Странная прихоть для людей их круга, — подумала Джанеки, — неужели нельзя было найти парикмахерскую поприличней? Впрочем, все богачи с причудами, взять хотя бы отца — так и ходит с деньгами в карманах».
Сбросив скорость, она медленно проехала мимо Крипала с его наполовину побритой головой, отсвечивающей желтизной, точно очищенный кокосовый орех. И зачем это он, может, ему с шевелюрой жарко? Но этот вопрос волновал девушку куда меньше, чем то, куда Крипал подевал своего неразлучного друга. Ах, вот и он сам выходит из чайной со стаканом чего-то белого — наверное, ласси — сладкого квашеного молока со льдом.
Джанеки даже замурлыкала песенку, радуясь своей удаче. Теперь оставалось только придумать предлог для того, чтобы объявиться. Она увидела рядом здание почты и подъехала к нему. «Рено» подождет у входа, она купит пару открыток и зайдет в чайную их надписать. Ее тетушка Лаки, живущая в Лакхнау, будет очень удивлена, получив от племянницы такую весточку — впервые в жизни.