Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
— Машина только начинает набирать ход, зачем же так резко тормозить! — гнул свое приятель.
— Дело пахнет судом, ребята, — вмешался Начча. — Забыли о папочке-адвокате?
— Слушай, Радж, я что-то не пойму, — не унимался Крипал. — Она тебе не нравится?
— В том то и дело, что нравится. Потому-то я ей сейчас и скажу всю правду.
— Твердо решил? Ну, тогда делай как знаешь, — махнул рукой любитель мистификаций.
Он встал и, громыхнув стулом, пошел к выходу.
— Что-то он подозрительно
— А ну его! — устало отвернулся Радж. — Надоели мне его вечные шуточки…
Выйдя из зала, Крипал не стал торопиться на улицу, а остановился у телефона, делая вид, что собирается куда-то позвонить. Через пару минут мимо него прошла Джанеки, разглядывая свое отражение во всех попадавшихся по дороге зеркалах. Крипал поманил ее и приложил палец к губам.
— Мисс, важное дело.
Мисс сделала большие глаза, радуясь, как ребенок, что ей доверят какой-то секрет.
— Радж любит вас, — выпалил Крипал без всякой подготовки.
— Да-а? — Джанеки от радости проглотила жевательную резинку и тяжело закашлялась.
«Ну и ну, — с досадой подумала она, — даже в такой важный момент моей жизни я не сумела выглядеть достойно».
— Вам что, неприятно? — спросил Крипал, никогда в жизни не наблюдавший такой реакции на сообщение о любви.
— Нет, просто неожиданно, — ответила девушка, стараясь подавить приступ кашля.
— Так вот: он хочет проверить, что вам больше нравится — он сам или его деньги.
— Деньги?! Вот нахал! — возмутилась Джанеки и решительно повернулась в сторону зала.
— Не оглядывайтесь и слушайте меня! — приказал ей парень. — Сейчас он скажет вам: я не богат, я просто беден, я мойщик машин или, скажем, шофер — он как раз придумывает, кто именно. Надеюсь, вы не так глупы, чтобы ему поверить? — Крипал насмешливо сощурил глаза.
— Да уж будьте уверены, я не такая дурочка, — выпалила Джанеки, изрядно раздосадованная, что над ней собираются проделывать такие штуки. — Он увидит, кто из нас притворяется лучше!
— Не сомневаюсь в вас, — Крипал пожал ее руку и быстро исчез в дверях.
И вовремя, потому что в холл вышел Начча, решивший оставить влюбленных наедине для тяжелого объяснения.
Джанеки вернулась за столик и, усевшись на свое место, как ни в чем не бывало улыбнулась Раджу.
— Вымыла руки? — спросил он.
— Можешь проверить, — Джанеки протянула ему ладони. — Ты, как моя няня, — та тоже все контролировала.
— Это я потому, что не люблю пощечин грязными руками.
— Пощечин? Что ты тут без меня натворил?
Радж водил взглядом по потолку, не решаясь взглянуть ей в глаза.
— Хочу сказать тебе важную вещь, — наконец решился он.
Джанеки сделала таинственное лицо.
— Нет, постой, давай я угадаю, о чем ты хочешь мне сказать. Мне кажется, я сумею понять твои мысли. Итак… —
— Автомеханик, — прошептал пораженный Радж.
— Да, точно — автомеханик, — подтвердила Джанеки. — Хотя какая разница?
— Есть кое-какая, — не согласился парень. — Но как ты догадалась?
— А ты еще не понял? У нас родство душ, — не открывая глаз, сказала Джанеки таким таинственным, низким голосом, что Радж вздрогнул.
— Пожалуй, — охнул он. — Ну и что ты скажешь?
— О чем? — не поняла девушка, слишком глубоко погрузившаяся в пучину потустороннего.
— Ты так высоко, — с горечью сказал Радж. — Мне ни одна лестница не поможет.
Это прозвучало так искренне, что Джанеки не удержалась и посмотрела на него, забыв о спектакле. Отличный актер, признала она. Но и сама она не хуже.
— Я девушка без предрассудков, — сказала недавняя Кассандра, вложив в его ладонь свою руку. — Для меня не имеет никакого значения богат ты или беден. Главное — твои душа и сердце. Какое у тебя сердце? — спросила она, улыбаясь.
— Золотое, — правдиво ответил Радж.
Глава девятнадцатая
Утренняя репетиция в цирке не состоялась. С тех пор, как Мано вернулась в отцовские объятья, господин Шарма лишился покоя. Ссорились они с дочерью каждый день по десять раз, но чтобы артисты не могли упражняться — это случилось впервые.
Ко всему привычный цирковой народ не стал бы так просто покидать манеж и толпиться у входа в брезентовую палатку бухгалтера, если бы из нее неслись только крики хозяина и плач Мано. Однако выстрел, пробивший брезентовую крышу, — это серьезный повод для любопытства. Голуби предпочли убраться подальше от опасного места, а люди, напротив, открыли рты в ожидании продолжения.
— Следующая пуля будет прямо в твое глупое сердце, — кипятился в палатке господин Шарма.
— Мое сердце умеет любить и не хочет страдать всю жизнь, — отвечал плачущий голос Мано.
Апу пробился сквозь толпу и спросил у фокусника Дари, в чем дело. Информатор был выбран безошибочно — Дари всегда знал больше других о том, что происходило в цирке и в каждом жилом вагончике. Возможно, помогала профессия, но и личного энтузиазма тут было тоже немало.
— Хозяин собирается убить свою дочь! — шепотом сообщил Дари. — То есть он хочет выдать ее замуж, но так как она отказывается, то ему остается только это.
— Вот как! — улыбнулся Апу и пошел к палатке.
— Хочешь умереть вместе с ней? — на плечах у него повисли Джай и Рама, лилипуты из номера «Человечки на Луне», в котором они выступали вместе с Апу. — Лучше тебе туда не соваться!