Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
— А в жизни это растворено. И лишь поэт может извлечь этот нектар. Хотя ты, конечно, прав, дядя…
— Выпьем, дорогой племянник, за нашу с тобой жизнь, — произнес Джавахарлал, и крупные мужские слезы выкатились из его глаз.
Он смахнул их рукой и выпил коньяк.
— Выпей, Ананд, за нас, таких одиноких на этом свете!
— Да, дядя, за нас, но не одиноких.
— Что ты имеешь в виду? — уставился на него Джавар.
— А то, что нас двое! — отшутился Ананд, хотя на самом деле в его фразе таилась
— А-а, понимаю! — ответил дядя. — Тогда порешим вот как. Ты поезжай в Бомбей. И если в твоей личной жизни будут перемены, тогда и поговорим о моем возвращении. Сам понимаешь, на старости лет одному мне оставаться здесь совсем ни к чему. Ну а пока еще силенки есть, буду барахтаться.
— Ну, уж вы скажете, дядя!
— Ладно, ладно, прости, дорогой мой, мой единственный, за мою стариковскую слабость и любовь к тебе, — и Джавар обнял Ананда. Плечи его вздрагивали.
Глава четвертая
В Бомбее было свежо, ясно и прохладно. Недавно закончился барсат — сезон дождей. Голубое небо нежилось в теплыни. Несмотря на бесконечные потоки машин, запрудившие улицы, дышать было легко.
Ешода вышла в сад и позвала:
— Кишен!
Малыш, лет четырех в коротких голубых штанишках и белой рубашечке с короткими рукавами, аккуратно подстриженный и причесанный, весело играл с обезьянкой. Пестрый попугай выкрикивал какие-то непонятные слова, сидя на стебле широкого и длинного бананового листа.
— Кишен! — повторила Ешода.
Наконец малыш подбежал к парадной двери, разгоряченный, с сияющими глазами.
— Пойдем, Кишен! Время пить молоко.
— Я не хочу молоко! — смеясь воскликнул мальчик и вырвался из рук Ешоды.
Она пошла вслед за ним. Спустя несколько минут ей удалось урезонить озорника и усадить за стол, на котором стоял тонкий стакан с молоком.
— Выпей молоко! — ласково попросила она.
— Я не хочу.
— Не надо капризничать, сынок! Мамочку надо слушаться, — уговаривала Ешода.
— Хорошо! — наконец согласился малыш. — Ты только зажмурься.
— Для чего? — озадаченно спросила мать.
— Зажмурься, мама! — настаивал сын. — И я сразу выпью все молоко!
Ешода закрыла глаза, но открыв их через несколько секунд, обнаружила, что Кишена за столом нет. Молоко осталось нетронутым.
— Вот озорник! Обвел-таки меня вокруг пальца! — и она отправилась на поиски обманщика.
А Кишен тем временем подбежал к деду, который на диване читал газету. На его крупном носу красовались огромные очки.
— Дедушка! — прошептал мальчик. — Спрячь меня, — и он уселся к деду на колени, который, развернув газету, загородил его.
— Где ты, Кишен? — звала его Ешода, входя в комнату. —
— Кишен! Вы не видели Кишена? — спросила она у деда, старательно уткнувшегося в газету. — Где он спрятался?
— Нет, не видел, — спокойно ответил свекор Ешоды, седовласый, стареющий мужчина с благородным лицом.
— Куда он делся? — недоумевающе спрашивала Ешода и направилась в другую комнату.
— Дедушка, я убежал, чтобы не пить молоко, — признался малыш.
— Слушайся маму, а то нам попадет! — с напускной строгостью ответил тот.
Но Кишен засмеялся, довольный своей игрой.
В это время вернулась Ешода и увидела Кишена, который уже сидел рядом с дедушкой на диване.
— Ах, вот он где! И опять от меня убегает! — и кинулась догонять Кишена, который, звонко смеясь, бегал по комнате.
Изловчившись, она поймала сына за руку и повела его пить молоко. Она опять усадила Кишена за стол и сказала:
— Выпей молоко!
Но тот, продолжая смеяться, вскочил, подбежал к деду и сел к нему на колени. Ешода последовала за ним.
— Ну что с ним делать?! — спросила она и добавила: — Вы его балуете!
Тот усмехнулся в седые усы и снял очки.
— Кишен, маму надо слушаться. А то из-за тебя и мне попадает.
Но мальчишки и след простыл.
— Кишен! Кишен! — слышались тщетные призывы матери, а малыш уже был на ветке дерева и поглощал недозрелый банан.
Раджа еще несколько минут сидел в открытом «джине», наблюдая за Кишеном. Потом, включив мотор, двинулся в офис.
«А мальчик уже большой! — подумал он. — Ананд приезжает завтра. Уж скорее бы. Все же туговато приходится без него».
Найроби сиял под лучами яркого солнца. Джойс вывел «мерседес» из гаража, вышел из машины и поклонился Ананду.
— Не беспокойтесь, бвана! Джойс все сделает, как вы велели. Документы у меня, — он сел за руль, включил мотор и мягко выехал со двора. Машина, со слегка приподнятым радиатором, похожая на мопса с расставленными лапами, который жадно обнюхивает встречный ветер, помчалась на восток в порт Момбаса.
Ананд еще раз обошел молодой сад, посаженный вокруг коттеджа. За два года он успел разрастись и даже плодоносил. В это время подъехал на «джипе» Джавар. За рулем был новый водитель.
— Готовишься к отъезду? — пробасил он.
— Да, уже пора.
— Садись, поедем собираться. А я нашел тебе хорошего домоправителя, сторожа и садовника в одном лице. Прекрасный старик. Его предки из Калькутты. Знает толк в домашнем хозяйстве, а главное — чувствует природу. А вот и он! — Джавар повернулся и показал на худого человека, который приближался к ним на велорикше, в багажнике которого стоял небольшой фибровый чемодан.