Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
— Куда? — недоумевал Ананд.
— В храм.
— Какой?
— Ты знаешь, в какой.
Ананд завел мотор и медленно повел машину к храму Вишну.
Они вошли в храм. Народу было много. Богослужение только началось. Ананд с содроганием сердца подошел к внушительному изваянию Великой Богини.
— Эта Богиня благословила наш с тобой брак! — глухим голосом проговорила Деваки, но Ананду показалось, что все вокруг слышат ее. — Это у нее мы просили даровать нам потомство. Это она ведет нас путем жизни! Великая Мать! —
— О чем ты? — попробовал притворяться он, выигрывая время, чтобы обдумать ответ.
— Мне очень тяжело, Ананд! — с мольбой в голосе сказала Деваки. — Если ты сейчас же не ответишь, я не знаю, как жить дальше.
«Не знаю, как жить дальше», — эти слова, словно молния, пронзили все существо Ананда, и он решился.
По лицу жены потекли слезы.
— Коснись ее рукой, — попросила она, — и скажи, Кишен ведь твой сын, да?
Ананд протянул руку и коснулся изваяния Великой Богини.
— Кишен действительно мой сын! — с трудом выговорил он.
— Ешода… Ешода — не мать?
— Нет, — ответил Ананд.
— Ах! — со слезами вскрикнула Деваки. — Мой мальчик жив! Богиня! Я снова мать! — Она упала на колени, сложила ладони и усердно поклонилась. — Ты слышишь? Ты вернула мне свет! Благодарю! Мой мальчик жив! — Слезы радости текли из ее светящихся радостью глаз.
— Но подумай! — печально сказал Ананд. — Мы не можем взять Кишена!
— Почему? — резко спросила Деваки. — Разве он не мой сын? Это все ты! Зачем ты обманул меня? — Она снова заплакала. — Разве ты имел право? Отвечай. Посмотри мне в глаза! Почему? Почему? Почему? — твердила она, прижав руки к груди.
— Хорошо, слушай: в день крушения я и Ешода оказались в больнице. Я отдал ей Кишена. Иначе она тоже умерла бы. А сейчас уже поздно! — с отчаянием сказал он. — Она родила мертвого ребенка и не перенесла бы сразу две потери.
— Верни мне сына! — закричала Деваки со слезами, и ее голос, слившись с распевом мантр, гулко рассыпался под куполом храма.
— Это мой ребенок! — не успокаивалась она. — Я его мать!
— Да, верно! Это ты его родила, — как можно спокойнее произнес Ананд. — Но матерью он считает Ешоду.
— Нет! Нет и нет! — плакала Деваки.
— Как ты не понимаешь? Ешода была с ним с первых его дней. Она так его любит! И у мальчика судьба тоже будет сломана… Он так привязан к Ешоде! — объяснял ей Ананд, прекрасно понимая, что назревает расплата за тот безумный поступок, который он совершил пять лет назад.
— А мне без него нет жизни! — возразила Деваки. Ее била нервная дрожь.
— Сначала надо все обдумать! — попробовал увильнуть Ананд. — Не надо спешить.
— Не могу, Ананд! Умоляю, пожалей меня, а не Ешоду! —
Ананд догнал ее.
— Деваки, ты можешь совершить непоправимую ошибку!
— Это твоя ошибка! А я ее исправлю! — решительно заявила она, и ее шаги гулко отозвались под сводами храма.
— Деваки! — кричал он. — Остановись! Заклинаю тебя Богиней!
Но она даже не оглянулась. Ананд посмотрел вокруг. На улице было много народу. Все шумело и двигалось. Сияло солнце. Под колонками плескались обнаженные до пояса парни. Слышались их смех и шутки. Но он не обращал внимания ни на что.
«Да… Мать — это природа. Против нее идти опасно, — подумал он. — Что ж, пойдем навстречу судьбе».
На следующий день Ананд лишь ненадолго заехал на службу: дела валились из рук. Он спустился вниз, сел в машину и отправился к морю, где долго бродил по берегу. К вечеру он вернулся домой.
— Госпожа у себя, — сообщил слуга.
— Спасибо, — ответил Ананд, и у него отлегло от сердца.
После ужина он просмотрел газеты и стал готовиться ко сну.
Они молча лежали в постели. Сон не шел к ним. Деваки казалось, что ее зовет сын.
«Мама! Мама!» — звенело в ее ушах.
Смешивая реальное с воображаемым, она вскрикивала:
— Нет! Нет! У меня нет никого! Никакого сына! У меня не было сына! Нет и никогда не было сына! — словно внушала она себе, но лишь все более и более впадала в неистовство.
— Успокойся, Деваки! Усни! Утро вечера мудренее!
Она встала с постели и вышла из спальни. Открыв дверь детской, она вошла в нее и включила свет.
— Моего ребенка похитили, вы слышите? — И она принялась сбрасывать игрушки с полок, приговаривая: — Зачем, для чего вы здесь? Зачем вы нужны? Вон отсюда!
В изнеможении она опустилась на детский стульчик. Во рту у нее пересохло от крика.
— Убирайтесь! Я хочу все забыть! Я не хочу! Вон! — кричала она.
— Деваки! Что ты делаешь? Что с тобой, Деваки? — мягко и сочувственно приговаривал Ананд, и ему показалось, что он и сам вот-вот не выдержит этих мучений.
— Ананд! Как мне жить?! Что мне делать? Скажи! — плакала она.
— Успокойся! — нежно повторял он, вытирая ее слезы и гладя черные рассыпавшиеся волосы. Истерика постепенно прекратилась. Тихие слезы текли по ее лицу.
Шасси воздушного лайнера, оторвавшись от бетонной полосы в Эмбакаси через несколько часов коснулось посадочной площадки Бомбейского аэропорта.
Джавахарлал, веселый и собранный, сидел в такси, попыхивая сигарой в открытое окно.
Через полчаса, одетый в элегантный костюм голубого цвета, он расхаживал по гостиной своего дома, размахивая стеком.
Раму внес два огромных чемодана.
— Невестушка! — позвал Джавар, сотрясая стены старого дома.
Он подошел к слуге.