Родные гнездовья
Шрифт:
— Я не могу вам обещать этого, ибо нынешние уже отправлены, а будут ли еще, это лучше знать Александру Федоровичу [24] .
— Судя по всему — будут, — пообещал вице-губернатор. — Да вы сами знаете об этом от губернатора.
— Иван Васильевич не имеет твердых гарантий на финансирование исследовательских работ, — развел руками Русанов.
— Все, что вы делаете, оплачивается по статье колонизации Новой Земли, а это статья твердого финансирования. Так что продолжайте учебу во Франции, а летом снова к нам, — подал руку
24
Геологические коллекции В. Русанова остались неразобранными в Сорбоннском университете.
Русанов, поняв, что Шидловский торопится, быстро поднялся, энергично пожал его руку, поблагодарив за внимание к нему и за содержательную беседу, и подошел к задумчивому Журавскому. Высокий, стройный, с красивым русским лицом, на котором играла сейчас открытая, чуть смущенная улыбка, он вызывал у Андрея доверие.
— Не серчайте на меня, Андрей Владимирович, — положил он руку на плечо поднявшегося со стула Андрея, — все оказалось куда сложнее, чем я представлял, хотя это и не оправдывает меня... вчерашнего, — добавил он. — Меня поразила глубина и широта ваших исследований и научного предвидения. Мне есть чему учиться у вас, и я буду очень признателен вам, если вы удостоите меня чести получить ваши печатные труды в Париже.
— Все мы учимся, — протянул ему руку Андрей, — даже на вчерашней полемике и в сегодняшней беседе. Были корабли графа Литке в Варандейском Шаре? — быстро спросил Журавский, глядя в глаза Русанова.
— Были. Но...
— Спасибо, Владимир Александрович. Остальное мне ясно, и я с удовольствием приму ваши работы по наблюдениям за колебанием уровня Ледовитого океана.
На этом и расстались Журавский с Русановым осенью 1908 года.
Шидловский, еще раз глянув на часы, заторопился: быстро убрал карту, надел плащ и шляпу.
— Влетит мне от Клеопатры — наказывала быть пораньше и обязательно с вами, а мы тут... О чем думаете? — внимательно посмотрел он на Андрея. О Русанове? О Водгаузе?
— Об обоих сразу: Водгауз предложил мне переехать в Канаду... Живет же Русанов во Франции...
— Вот вы о чем, — снял шляпу Шидловский и присел на стул. Сел и Журавский, отметив про себя, что Александр Федорович очень встревожился его сообщением.
— О Канаде я не знал и не догадывался, — пояснил Андрей Шидловскому, — хотя обмен научной информацией через Криштофовича мы вели регулярно. Криштофович служил в министерстве сельского хозяйства, активно поддерживал мои начинания. Теперь он в Канаде.
— Понятно. При вашем знании немецкого и французского, да еще при такой французской внешности и темпераменте, в Канаде вы будете своим.
— Может, и для России я стану нужнее? Всего пять лет тому назад бывший политссыльный Русанов не смог получить сотню рублей на изыскания Камско-Печорского канала, а нынче, приехав из Франции, получил больше, чем я за семь лет.
— Предложение, честно говоря, заманчивое: разом избавитесь от всех лишений, но...
— Смогу ли я жить без России? Это вы хотите сказать?
— Да. Вы с Русановым разные люди. Очень разные, —
— Разве Клеопатра Ивановна вторая ваша жена?
— Вторая, которая вздумала меня выездить до губернатора, — невесело улыбнулся Шидловский. — И дети, ее дети, тоже хотят быть детьми губернатора... А ведь сошелся я с ней и стал вице-губернатором из-за глупого тщеславия перед первой женой, перед самим собой, а теперь... Знаю ли я себя? Нет, Андрей.
— Вера, по сути, тоже ушла от меня, — сознался больше себе, чем Шидловскому, Андрей.
— Что ж, она, наверное, давно ушла, но ты сейчас только заметил. Согласись стать на место Тафтина — вернется.
— Нет. Нет, — Андрей резко выпрямился и встал со стула. — Буду нищим, но свободным!
— Когда в Питер? — сменил тему Шидловский.
— Завтра.
— Я вам дам с собой копию любопытного документа, который держат от меня в секрете Чалов с Сосновским, — поднялся Шидловский. — Вот, — вынул он из портфеля лист бумаги и подал Андрею.
— Что это?
— Прочтите здесь, — снова перешел Шидловский на «вы», — могут возникнуть вопросы.
«Господину Министру Внутренних Дел... — бегло читал Журавский. — ...По существу поставленных вопросов исследователем Печорского края г-ном Журавским имею честь сообщить:
1. Обращение с. Усть-Цильмы в уездный город представляется желательным, но встречает существенные затруднения вследствие решительного несогласия местного населения.
2. Сама мысль об устройстве на казенный счет для кочевников каких-то специальных магазинов представляется нелепою.
Никакая опека правительства, ни запрещение доступа в тундру зырянам и русским не избавит самоедов от косности, а, скорее, приучит к мысли, что казна обязана их кормить. Никогда кочевники не пользовались благосостоянием, кроме тех случаев, когда чужое добро попадало им путем грабежа, — машинально выделились эти губернаторские слова в сознании Журавского, — но и того хватало им ненадолго.
3. Наконец, по поводу заключения г-на Журавского о низком нравственном и служебном уровне печорского чиновничества. Такие выводы им сделаны по чисто личным мотивам, ибо местное чиновничество не разделяет слишком смелых гипотез г-на Журавского о «колоссальных потенциальных богатствах Печорского края».
4. Считаю своим долгом ходатайствовать о повышении годового содержания до 3000 рублей особому чиновнику по делам самоедов ввиду сложности его работы и больших разъездов.
Губернатор, Камергер Двора Его Величества И. Сосновский».