Родовое проклятие
Шрифт:
– Жалкий трус! – проворчал Бойл.
– Вы говорите, Мира пролила его кровь. А где сейчас твой меч? – спросила Брэнна.
– Дома. Я его сюда не приносила. Он был у меня в руке только во сне.
– Я сгоняю, – вызвался Фин. – Где он у тебя?
– На полке в шкафу в моей спальне. Я дам тебе ключи. – Видя его улыбку, Мира выпрямила спину. – Ну конечно, они тебе не нужны, да? Совсем из головы вылетело. Ведь вы четверо можете входить в любой дом, когда заблагорассудится.
– Я его добуду. Всего секунду…
– Ты знаешь, что
Фин коротко кивнул. Он поднял руку – и меч Миры оказался у него.
Мира ахнула и рассмеялась.
– Блестяще! Вы так редко балуете исполнением подобных вещей, что я порой забываю, что вы это умеете.
– Фин не настолько принципиален в этом вопросе, как Брэнна, – заметил Бойл.
– У каждого из нас свои принципы. – Фин перевернул клинок. – Здесь кровь, причем вполне свежая.
– На столе окровавленным мечам не место. – Брэнна поднялась и забрала клинок. – Будет над чем поработать. И еще от солнцестояния кое-что осталось. Но ты сказал, кровь свежая – и это его кровь, и пролил он ее под защитой магии теней.
– Как только освобожусь, я приеду, и мы с тобой вдвоем поработаем, – пообещал Коннор.
– И я тоже, – добавила Айона. – Утро у нас сегодня напряженное, но после обеда, надеюсь, мои боссы дадут мне послабление.
Бойл погладил ее по коротко стриженной голове.
– Боссы же у тебя люди вменяемые. Я и Миру привезу, если от нас с ней есть толк. Ну, хоть еды привезем.
– Это уже кое-что. – Брэнна продолжала рассматривать меч. – Поскольку французского жаркого на всю ораву у меня уже не хватит.
– Тогда мы с Мирой берем это на себя и приедем сразу, как закончим дела на конюшне. А как только получится, пришлю Айону.
– Я за ней заскочу, – вызвался Коннор. – Думаю, нам надо хотя бы на время вернуться к такому порядку, чтобы никто в одиночку никуда не ходил и не ездил. Сегодня я могу перетасовать график и освободиться часам к трем, если это всех устроит.
– Отлично.
– А я пока останусь здесь, – заговорил Фин, и все умолкли. – Если никто не против.
– Не против. – Брэнна опустила меч. – А сейчас можете дружно привести в порядок мою кухню. Как освободишься, – повернулась она к Фину, – найдешь меня в мастерской.
Она вышла.
13
Следующий день у Миры был выходной, и большую его часть она провела у матери, помогая собирать вещи для «долгого визита», как они все это называли. А поскольку сборы требовали принятия решений – что брать, что оставлять, что отдать, а что просто выбросить на помойку, – то почти весь выходной день прошел у Миры под знаком пульсирующей головной боли.
Необходимость принимать какие бы то ни было решения
– Ну конечно, ты их возьмешь. – Мира всеми силами старалась балансировать на тонкой грани, разделяющей оптимизм и жесткость.
– Если я их оставлю, вам с Доналом придется забивать голову поливом и подкормками. А вдруг вы забудете?
– Обещаю не забывать. – Надо будет сразу отвезти их к Брэнне, которая умеет ухаживать за цветами. – Но думаю, тебе лучше взять их с собой.
– А вдруг Морин не захочет, чтобы они у нее в доме стояли?
– С чего бы Морин отказываться от цветов? – Балансируя на той же зыбкой грани, Мира нацепила решительную улыбку и взяла в руки одно из растений с пушистыми листочками и фиолетовыми бутонами. – Они такие очаровательные!
– Но ведь это ее дом, ты не забыла?
– А ты – ее мама, и это твои цветы.
Когда решение – хвала Господу! – наконец было принято, Мира с облегчением рассовала горшки с цветами в коробки, которые заранее выпросила в какой-то лавке.
– Но ведь…
– Прекрасно доедут, не волнуйся. – Семью семь – черт побери! – сорок девять. – Ты мне сама говорила, цветы – живые существа и чутко реагируют на музыку, человеческую речь и заботу. Без тебя они затоскуют и, скорее всего, завянут, как бы тщательно я за ними ни ухаживала.
Вдохновленная успехом, Мира запела «Снова в дорогу» и заложила пустоты в коробках скомканной бумагой. Пение дочери вызвало у Колин улыбку.
– Какой у тебя чудесный голос!
– От мамы достался, разве нет?
– У отца тоже был сильный, красивый голос.
– Хмм… – только и ответила Мира, продолжая повторять в уме таблицу умножения. – Так. И еще тебе понадобятся любимые фотографии, чтобы повесить на стену.
– Ой! – Колин моментально сомкнула пальцы рук – этот жест выражал у нее высшую степень неуверенности. – Даже не знаю… А как я их отберу?
– Я сама отберу, а ты потом их откроешь – и будет для тебя сюрприз. Слушай, я бы не прочь чайку выпить.
– Ой! Сейчас заварю.
– Было бы здорово. – Пять минут покоя.
Пока Колин хлопотала на кухне, Мира быстро выбрала фотографии – заключенные в рамки моменты прошлого: ее детство, братья и сестры и, хоть это было и не совсем кстати, родители вместе.
На одного из родителей она посмотрела особенно пристально – на снимке он стоял на фоне цветущего сада при солидном доме, где они жили когда-то, и улыбался. Красивое лицо. Приятный, статный мужчина – и море обаяния.
И полное отсутствие внутреннего стержня.
Мира обернула фотографию тканевой салфеткой, чтобы не пострадало стекло, и сунула в коробку. Может, матери лучше бы обойтись без постоянных напоминаний о том, что было, но, в конце концов, решать ей, ведь это ее жизнь.