Роды. Прощание с иллюзиями. Хроники индивидуальной акушерки
Шрифт:
В одном разговоре после честного кесарева прозвучало:
– Мне очень жаль, что не получилось идеально. Я буду так его любить, что компенсирую все потери!
И я верю, что так оно и будет.
Идеал в таком сложном, но детально отшлифованном процессе, как роды, вполне достижим. И там, где можно идеально, не надо портить.
Нынешняя реальность как никогда остро ставит перед нами задачу – беречь ту самую любовь.
Базовую, первичную.
Кабала святош
«Mon travail est sacre» –
Святая профессия?
Поступая в акушерский колледж, была уверена: человек, избравший стезю помощи рожающим, движим самыми высокими, самыми гуманными мотивами. Спросила тогда: отчего я испытываю непреходящий драйв, отчего мне всё время интересно? И сама себе ответила: избавлять от страха перед родами – так жалко тех, кто боится!
Прошло немало лет. И всё равно накануне каждой лекции я до сих пор радуюсь – ура, завтра занятие! Но к «святости» профессии отношусь уже совсем по-иному.
Во всякие акушерские праздники говорят о традиционном почитании тех, кто стоит «на пороге» и в этот момент отвечает за две жизни сразу. Вроде как и вправду святые.
Но отчего же на встречу с этими «святыми» идут с такой тревогой? Почему берут с собой в роддом партнёра, доулу, стороннюю индивидуальную акушерку? Зачем обеспокоенно спрашивают в тематических чатах: где рожать? в каком месте не обманут?
Реплика, которую я долго не решалась цитировать публично – настолько она, по сути, чудовищна. Ситуация: доктор уходит в отпуск и передаёт коллеге свою пациентку, которая горит энтузиазмом родить естественно – после кесарева. Коллега понимающе кивает:
– Не беспокойтесь! Сделаем вид, что порожали…
«Сделаем вид»! Догадываетесь, что за этим последует?
Наивная женщина вступит в роды, уверенная – вот же они вокруг, святые. Но, возможно, у доктора будет заканчиваться рабочий день, или он устанет, или в гости сегодня собирается, – всегда найдётся причина для операции, которую не проверить: рожающая не способна критически мыслить. А партнёру-«защитнику» скажут, что всех спасли. И разойдутся все с ощущением: да, старались, но не получилось, что ж делать – бывает…
И только доктор будет знать, что создал иллюзию внимания и деятельного участия. Ну и денег заработал – за час-другой вместо непрогнозируемой по длительности и сложности возни с натуральными родами. Да ещё и с рубцом!
«Святая» работа сегодня оборачивается бесконечным разгребанием лжи.
Медики устают, выгорают. И даже доктор, с которым давно уже вроде работаешь и которому доверяешь, вдруг предлагает:
– Давай родим её в пятницу, в выходные на дачу охота.
Помню, вросла в пол от стыда и недоумения, когда опытная акушерка центра, где как бы за всё естественное, стала поучать:
– Слушай меня, всё расскажу, научу лавировать. Чтобы и женщина довольна осталась, и с доктором не поссориться, тебе же с ним и дальше работать!
Сегодня
– Золотой час будет точно таким же, если начать после обследования. Осмотрю ребёнка, взвесим, измерим, вас зашьют пока, а потом милуйтесь и обнимайтесь хоть целый день.
Да чего там, доктор, – давайте уже на после выписки перенесём, к чему мелочиться… Дома пусть милуются. А в таком серьёзном учреждении нечего глупостями всякими заниматься!
Святая работа?
Сегодня родовспоможение утопает в потоках лжи. В которых тонет любовь, тонет истина, тонет тот самый поразительный свет появления новой жизни.
Да, наша профессия задумана как sacre, священная. Но сейчас такими стали обыкновенная честность, простая выжидательная тактика, элементарное наблюдение за рожающей.
Доктор, преувеличивающий риски безводного периода, – лжёт.
Доктор, который говорит: «Зачем готовиться к родам? Доверяйте мне и верьте в успех», будет манипулировать и лгать.
Доктор, убеждающий, что эпидуральная в первом периоде сэкономит силы на потуги, – лжёт.
Доктор, уверяющий, что синтетический окситоцин такой же, как настоящий, – там же.
На бескрайнем поле вывернутого наизнанку мира. Где ничего, кроме неправды, говорить уже нельзя.
Последние жалкие островки разумности и акушерской правды того и гляди накроет цунами, где любое честное будет уже каким-то неуместным, нелепым. Зачем пытаться открыть глаза, когда и с широко закрытыми вполне можно?
В который раз возвращаясь к воскресшим щипцам: почему их когда-то убрали из роддомов? Очевидно же – высокий уровень травматизма! Гораздо более бережная вакуум-экстракция стала достижением в экстренном спасении. А что говорят сегодня? Оказывается, травматизм не оттого, что железные ложки тянут голову младенца, а потому, что доктора плохо этому учились. Их просто надо хорошо научить! И как мы видим, щипцы уже норовят объявить более щадящими, чем вакуум. Отличная подмена понятий…
Когда-то эпидуральную анестезию справедливо сочли менее вредной плоду, нежели наркотический сон. Что, и он вновь станет приемлемым?
Размышляя о месте в профессии и странной для меня роли борца за правду (изначально и представить себя в такой не могла!), стала искать истоки, почему это так важно для меня.
Кажется, нашла. Детская травма – регулярно обманывающая меня мама:
– Я приехала к тебе на весь день.
И я ликую… Мама, которую обожаю, но вижу от силы раз в две недели, такая модная и красивая – целый день со мной!
А через час:
– Прости, зайчик, за мной приехал мужчина, мне пора.
И мой мир катится в тартарары! И я ничего не могу сделать, не могу её остановить… Я маленькая, мои глаза на уровне её пояса. И я в отчаянии бью её кулачком в живот. У меня ещё нет умения крикнуть: «Ты меня обманула!» У меня есть только моя боль.