Рок И его проблемы-2
Шрифт:
— Храбрый, значит. Это похвально… Ну, находят там разные разности. Что интересно, в одном и том же месте можно все время находить… Или не находить… Но что самое интересное, это я никак понять не могу, — все зависит от старателя, который ищет. Один может только по цвету находить. К примеру, что угодно, но только зеленого цвета, а другой, может находить только по форме, — только, к примеру, круглое… То есть, каждый находит, как-то по своему. Мы здесь с ребятами недавно додумались, у нас есть мужик, который
— А куда это все ведет? Ну, там штрек этот, куда старатели ходят? Что они говорят?
— Никуда не ведет. У нас есть план шахты, по наследству нам достался. Так они и ходят по этому плану. Все совпадет… Там всяких разветвлений километров на пять с половиной. Вот они по ним бродят, с ведерками… Может, сам захочешь рискнуть? Мы тебе ведерко тоже дадим, самое лучшее.
— Ну нет, — хохотнул бухгалтер, — как-нибудь без меня.
— Ну что, давай приступим к осмотру экспозиции. Если пива не хочешь.
— Конечно, — ответил бухгалтер, с придыханием.
Любопытство его било через край… На таком любопытстве можно какие хочешь деньги зарабатывать. Он сейчас что угодно выложит, лишь бы самому посмотреть, — экспонаты, и процесс работы старателей. Сюда бы проложить туристический маршрут, если бы они умели держать язык за зубами, — зелень можно загребать лопатой… Но всему свое время, может так когда-нибудь и будет… Но — вряд ли. Что-то подсказывало Коляну, что такая малина не может продолжаться вечно.
Ничего вечного на этой земле не бывает.
Колян открыл главную дверь, замок узнал его, никакого фосгена они в подарок не получили. И не спеша вступили в самый необычный музей из всех, которые существовали на свете.
— Вот наша нумизматическая коллекция. Мы все отсортировали по металлу: медные монеты, железные, серебряные и золотые… Можно было по странам или по годам, но мы решили не мучаться, сделали так… Как появляется что-нибудь новенькое, сразу тащим сюда. А двойные, тройные и прочие, — оприходуем и отправляем в Москву.
— Там попадаются уникальные, — сказал бухгалтер. — Бывают такие, каких вообще в мире не осталось.
— Так что смотри, — сказал Колян, — если тебе интересно.
Монет набралось больше двух сотен, — каждую из них можно было взять и подержать в руках. Здесь это разрешалось. Потому что посторонних людей в этих стенах не бывало. А потом, если случится пропажа, виновника ее можно запросто просчитать. А тащить у своих, — последнее дело.
Все посетители знали, что за это бывает. Когда тащишь у своих…
Колян отошел в сторону, чтобы не мешать бухгалтеру лицезреть богатства. Когда приходил сюда один, он их сам щупал, и разглядывал на свет, и крутил по всякому, — каждую монетку в этой коллекции,
А сейчас хотел получить удовольствие от вида, как это делает кто-нибудь другой. Смотрит его, Коляна, собственность, которую он честно заработал своим горбом. Пусть никто пока не знает об этом, пусть она пока считается общаковой, пусть, это не страшно, — до поры, до времени.
У бухгалтера разбежались глаза, он хватался то за одну, то за другую. Быстренько перебежал к золотым, и там надолго застрял. К золотишку он был явно не равнодушен. Хоть и выполненному в виде монет.
Он, должно быть, потерял счет времени, так его соблазнял этот золотой блеск.
— Ну, как? — спросил, наконец Колян, бухгалтера, когда надоело уже смотреть, как тот, хватается то за одну монетку, то за другую, а потом опять за первую…
— Все это валялось на земле? — спросил бухгалтер.
— Конечно, — равнодушно сказала Колян, — где же еще.
— Потрясающе, — сказал бухгалтер. — А сколько здесь всего будет через год? Или через два года, или через пять?
— Да, — согласился Колян, — будет порядком… Старателей бы побольше, больше и было бы… А то присылают по десять человек. У меня уже на второй день от этих десяти остается раз-два и обчелся.
— Я забыл сказать, — встрепенулся бухгалтер, — теперь их будет сколько вам нужно, хоть миллион… Это просили передать с глазу на глаз. Этот вопрос решен. Теперь будут их отправлять специальным самолетом, его сейчас переоборудуют для перевозок. По триста человек за рейс… В неделю он сможет делать по два-три рейса, вот сам и считай.
Бухгалтер то переходил на «вы», то опять возвращался к «ты». Молодой еще был и зеленый. Не хлебнул он того, что досталось на его, Коляна, долю. В свое время.
— Хочу показать тебе одну монетку… Это сюрприз, — сказал Колян. — Вот возьми, посмотри-ка на нее.
И протянул бухгалтеру обыкновенный металлический довольно невзрачный канадский доллар.
Тот покрутил ее в руках, не в силах понять, что в ней такого особенного, чтобы удостаивать ее повышенного внимания.
— И что? — наконец, с недоумением в голосе, спросил он.
— Ты взгляни на год выпуска.
Бухгалтер взглянул… Потом его глаза сделались большими, и руки слегка затряслись, когда передавал Коляну обратно этот никелевый кружочек.
— Может, опечатка? — тихо спросил он.
— Фиг тебе, а не опечатка, — сказал Колян, забирая монетку. — Две тысячи двадцать третий год… Получается, ее выпустят через девятнадцать лет после этого. Понял?
— Мамочки родные… — сказал еще тише бухгалтер, — да что же это такое?
— Я бы сам с удовольствием послушал, что это такое, если бы мне это кто-нибудь объяснил, — сказал Колян.