Рок

Миловзоров Борис

– Я готов, – сказал он, обращаясь к Стражу.

Тот невозмутимо повернулся и шагнул за порог, приглашая Проквуста за собой. Пройдя пару коридоров, они попали в ту же комнату, где беседовали с командиром. Он сразу ее узнал по столу и шкафам вдоль стены, Адамс ее очень подробно описал. Но особенно он хвалил, прежде чем провалился в сон, ягодное вино в деревянной бутыли. Георг сглотнул странный комок в горле, сразу же захотелось пить. На этот раз стол был пуст. За ним сидел Страж Александр и какой-то незнакомый старик. Он был костляв, но широкоплеч, рост и возраст определить было с первого взгляда трудно. У него были длинные,

по плечи, седые волосы, зачесанные назад, но так, что не закрывали ушей. Бороды не было, зато были пышные седые усы с закрученными в спиральку кончиками по обе стороны. Левой рукой старик сжимал посох – длинную сухую палку, отшлифованную большими морщинистыми ладонями до матового блеска, а на правую руку, лежащую на столе, опирался. Его лицо, с большим мясистым носом и крупным подбородком, было повернуто в сторону вошедшего. Глаза из-под густых бровей смотрели пытливо и строго. Георг сразу ощутил силу этого человека, она вселяла уважение и робость.

Страж встал и прорычал:

– Учитель, показываю тебе Бегущего.

Старик слегка кивнул головой.

– Садись, – снова раздался рык Александра, и он указал рукой на место рядом с собой.

Здесь, напротив старика, так близко от него, Проквуст смутился еще больше. Он увидел, какой у того огромный лоб. Весь в морщинах, он казался голым мозгом, который вылез наружу, потому что уже не осталось места внутри черепа. Долгое время смотреть на него было невозможно, поэтому глаза сами собой опустились. Но Георг чувствовал, что старик его рассматривает. Некоторое время все молчали. Скрипнула скамья, Проквуст невольно вскинул глаза и увидел, что старик встал и идет к шкафу. Георг вспомнил вчерашнее ночное появление Адамса. Сначала в комнату вошел запах вина, а затем уже его качающийся источник. У них что, традиция такая – поить новичков? Хотя, честно говоря, от бокала вина он не отказался бы. Между тем старик принес обычный глиняный кувшин и три стакана. Разлил. Подвинул один из стаканов прямо под нос Георгу.

– Пей, – голос у старика был мягкий, с каким-то неуловимым акцентом.

Проквуст глотнул – и чуть не поперхнулся: в стакане была соленая вода. Он удивленно взглянул на старика. У того вокруг глаз собрались сеточки морщинок, казалось, зрачки смотрят из-за тончайшей паутины. Он улыбался.

– Что, парень, солона? Пей, пей. Сполна выпей.

– Но зачем?!

– Чтобы ты знал, какой ты.

– То есть? – Георг был смущен, сказывалось чувство вины, которое он особенно остро ощущал после мостика над разломом в тоннеле.

– Зови меня Белоусом.

– Странное имя.

– Здесь все странное, – нахмурился старик. – Вся эта планета странная. – Помолчал несколько секунд, потом добавил: – Богом проклятая. Пей, я тебе сказал, упрямец ты этакий.

Проквуст, пересиливая отвращение, кося глазом то на Стража, то на старика, влил в себя целый стакан щедро посоленной воды. Белоус сердито отобрал у него пустой стакан и налил свежей воды.

– На, запей. Теперь понял что-нибудь?

– Нет, Белоус, не понял.

– Хорошо хоть, не врешь. Тогда слушай, парень. Ты согласен, что вечно здесь гостевать не сможешь? Не отвечай, вижу, что согласен. Зачем ты сюда пришел? – Старик выжидательно уставился на потупившегося Проквуста. – Чего молчишь? Отвечай!

Вопрос Белоуса поставил Георга в тупик. Действительно, зачем? Бенни и Чарли сбежали от полусмерти, а он? Как ответить? Соврать? Георг

чувствовал, что этого делать нельзя, да и не хотелось.

– Я пришел сюда из-за обстоятельств, у меня не было выбора.

– Выбор всегда есть, – хмыкнул старик. – Ну да ладно, допустим. Но тогда выходит, ты не Бегущий?

– Возможно, – Георг пожал плечами. – Я не могу судить, так как не понимаю полного смысла, который вы вкладываете в это понятие.

– А что тут понимать? Бегущий – это беглец из того тухлого мира, откуда ты и прибыл.

– Тогда я Бегущий.

– Пусть так и будет. Но все равно ты должен ответить, от чего ты бежишь. Таково наше правило.

– От смерти, – Георг ответил сразу, без раздумий.

– Хорошо, ответ принимаю, – старик качнул головой. – Тогда ответь на другой вопрос: что ты здесь ищешь или чего ждешь?

– Только возможности жить по-человечески.

– Большое желание. Оно многого стоит, и за него тебе придется платить.

– Я готов, – внутри Проквуста что-то переломилось, он перешел некую черту и теперь не боялся больше смотреть в лица своих собеседников.

Белоус доброжелательно смотрел на пунцового от волнения молодого человека, переставшего вдруг отводить глаза.

– А что у тебя есть?

– Оружие, патроны, кое-какое снаряжение.

– Этого надолго не хватит, даже если начнешь грабить и убивать.

– Я не собираюсь грабить и убивать.

– Значит, платить тебе нечем?

– Но у меня больше ничего нет!

– Ошибаешься, у тебя есть ты сам.

– Так что же, я должен себя продать в рабство?! – воскликнул Проквуст.

– Нет, конечно. Здесь нет рабства. В нашей Горной Стране есть много пороков, но рабства, слава богу, нет. Не надо продавать себя, но кое-что ты должен будешь нам отдать.

– Кому – нам? – насупленно спросил Георг. Разговор ему нравился все меньше, более того, он начал его пугать.

– Церкви Рока.

– Но я не знаю, что это такое!

– Узнаешь, когда отдашь.

– Но что вы хотите от меня взять, я не понимаю?!

– Твое послушание, твое доверие, твое слово чести следовать заветам Церкви, несмотря на то, что ты их еще не знаешь.

– Вы не оставляете мне никакого выбора! – голос Георга сорвался в крик. – Ну нельзя же человека превращать в бессловесную пешку в неведомой ему игре?!

– Почему? – в голосе Белоуса слышалось искреннее удивление.

Проквуст осекся. Намек повис над столом огромным вопросительным знаком. Он не знал, имел старик в виду его прошлую жизнь или тысячелетнюю практику деструкции Новой Цивилизации, но ему стало жутко. Георг понял: если принять условия этого старца, то придется рассказывать все, даже самое потаенное и ужасное, выворачивать наизнанку то, что и от самого себя прятал в закоулках души.

– Молчишь? – разрушил нависший камень тишины Белоус. – Вот и молчи. Лучше послушай.

Старик уперся в край стола обеими руками и потянулся; послышался хруст суставов. Он не спеша налил себе воды и медленными глотками выпил. Крякнул и встал из-за стола.

– Александр, – обратился он к Стражу, – позволь походить, кости размять?

Тот молча кивнул. За все время разговора он не проронил ни слова. Недвижимый, как статуя, он только глаза переводил с одного на другого. Его будто и не было здесь.

– Георг, – начал монолог Белоус, прохаживаясь вдоль стола. – Ты упомянул право выбора, а разве оно у тебя когда-нибудь было?