Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
У дома, где они жили, эти нежные, прелестные цветы занимали пятую часть огорода, и хозяйка торговала ими на рынке. Ада все свободное от учебы время возилась с розами: по совету бабушки подрезала их, спасала от всяких паразитов, не раз, когда хозяйка занемогала, продавала их на рынке. А когда появлялись на розах бутоны, она садилась в огороде на скамеечку и не сводила с них глаз.
– Мои прелестные рокоссовочки, - часто говорила она.
– Папины цветочки, скажите мне, где теперь мой папочка?.. Жив ли он еще на свете? Скоро ли он будет вместе
Тайком от матери, разговаривая с розами, она не один раз проливала слезы.
В тот же месяц, поздно ночью, к ним зашел военный и передал письмо от сестры Юлии Петровны, Ларисы. Вот что она писала: *
«Милые мои Юленька и Ада! Сообщаю вам, что моему мужу через знакомых военных юристов удалось узнать, что нашего Костю в 1938 году из ленинградской тюрьмы перевезли в Москву, во внутреннюю тюрьму на Лубянке. О том, жив он или нет, узнать трудно, да и расспрашивать о нем, как говорит мой муж, очень опасно. Единственное, что я могу сказать точно - это если в приемной НКВД на Кузнецком мосту принимают посылку от близких родственников - значит, заключенный еще жив.
Дорогая Юлечка, я тебя очень прошу, как только прочитаешь это письмо, немедленно сожги его. Не дай бог, оно попадет в чужие руки, тогда никому из нас несдобровать. Целую вас, ваша Лариса. Подавай иногда весточку по адресу: Ленинград, Главпочтамт до востребования. Свой адрес и фамилию не пиши».
Это внезапное письмо одновременнообрадовало и огорчило -оно не внесло ясности в самый главный вопрос: жив ли Рокоссовский?
Теперь надо было срочно ехать в Москву. Юлия Петровна отлучиться с работы не могла - ее бы немедленно уволили. Осталось одно - направить туда Аду, которая охотно согласилась. Юлия договорилась с учителями, чтобы они отпустили дочку дней на десять для поездки к родственникам, и вместе с хозяйкой дома, собрав кое-как денег на дорогу, купила килограмм дешевых конфет и пять пачек сигарет. Когда все это было запаковано в посылочку, женщины приступили к инструктажу.
– Вы так много говорите, что невозможно запомнить, - не выдержала Ада.
– Я не маленькая, мне уже тринадцать лет.
– Слушай, глупенькая, - говорила мать, - ты впервые едешь в такую дальнюю дорогу.
– Как вы не можете понять? Я уже взрослый человек!
– хорохорилась девочка от того, что именно ей поручалось такое ответственное дело. Но, когда ее посадили в плацкартный вагон поезда «Ставрополь - Москва», она забилась в угол вагона и, испуганно поглядывая вокруг, не знала, куда деть свою сумку, чтобы не потерять драгоценную посылочку.
– Девочка, дай я положу твою сумочку на верхнюю полку, -предложил мужчина, сидевший напротив с солидной дамой.
– Спасибо, не надо, она мне не мешает, - ответила та, настороженно глядя на незнакомых людей.
– Я тетя Оля, а моего мужа зовут Валерием, - подала голос дама.
– А тебя как зовут?
– Ада. Ада Рокоссовская.
– Куда ты едешь?
– продолжала расспрашивать дама.
Девочка начала плакать.
Ольга уселась рядом с
– Ну, а все-таки, куда ты едешь?
– уточнила Ольга.
– Я еду к папе, - робко ответила Ада.
– А где он?
– В тюрьме.
– За что сидит?
– Не знаю, - насупилась девочка, потом, доверчиво глянув в глаза женщине, добавила: - Мой папа уже давно сидит в тюрьме за какого-то врага народа.
– Хорошо, Ада, все понятно, - прервала разговор Ольга, понимающе взглянув на мужа и покосившись на женщину, стоящую напротив дверного проема.
Вскоре Ольга достала из сумки съестные припасы и разложила их на столе.
– Ада, давай с нами ужинать.
– Спасибо, у меня есть еда. Она здесь, в сумке.
– Так доставай свою еду и вместе перекусим.
Девочка положила на стол несколько сухариков черного хлеба, ломтик соленого сала и баночку вишневого варенья и, уловив недоумение в глазах женщины, сказала:
– Мне хватит, я много не ем.
– Знаешь, доченька, ты свою еду положи в сумку. Она тебе еще пригодится, - сказала Ольга, намазывая масло на хлеб.
– Мы тебя сегодня угощаем.
– Спасибо.
После ужина девочка посмелела, почуяв своим детским сердцем, что рядом с ней хорошие, добрые люди.
– А что ты знаешь о своем папе?
– О, тетя Оля!
– оживилась девочка, поглаживая плюшевого мишку.
– Мой папа очень красивый и добрый-добрый. Он такой же мягкий, как этот плюшевый мишка.
Чуть попозже Ада подробно рассказала этой паре о цели своей поездки в Москву.
Ольга незаметно вытерла появившиеся на глазах слезы, сказала:
– Ты не волнуйся, доченька, дядя Валерий поможет тебе найти приемную. А когда отдашь свою посылочку, дай бог, чтобы ее приняли, то переночуешь у нас, а на следующий день мы тебя отправим домой.
– Спасибо, вы такие же добрые, как мой папа.
В осеннем мамином пальтишке, под которое было поддето два поношенных свитера, Ада простояла на московском мартовском холоде около шести часов. Чего она только не наслушалась в приглушенном злобном шипении толкающихся в очереди людей. Таких грубых слов она отродясь не слышала, но смутно догадывалась о том, что они означают. Когда наконец приблизилась ее очередь, она потеряла самообладание: ноги у нее стали ватными, в горле пересохло, сердце билось, как у воробья.
– Кому передаешь?
– рявкнул из окошка толстомордый детина.
» - На посылке написано: Рокоссовскому Константину Кон
стантиновичу, - дрожащим голоском пояснила девочка.
Тот несколько минут водил прокуренным пальцем по списку, а затем поднял глаза и произнес:
– Беру! Подавай!
Трясущимися ручками она подала посылочку - за ее спиной, казалось, выросли крылья, и ей хотелось подняться в небо. Она стремглав выбежала из приемной НКВД, несколько раз, поскользнувшись на льду, падала, но тут же поднималась и бежала дальше.