Рокоссовский

Дайнес Владимир Оттович

К. К. Рокоссовский, обретя свободу, получил возможность воссоединиться с семьей. Втроем они поехали на отдых в Сочи, где Константин Константинович сумел немного подправить свое здоровье. По предложению Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, сменившего К. Е. Ворошилова на посту наркома обороны, бывший узник снова вступил в командование 5-м кавалерийским корпусом. Он перебрасывался на Украину в состав Киевского Особого военного округа. Его возглавлял генерал армии Г. К. Жуков, который в 1930 г. командовал 2-й бригадой 7-й Самарской кавалерийской дивизии. Волей судьбы бывший подчиненный Рокоссовского теперь стал его начальником.

Рокоссовский, получивший воинское звание генерал-майора, работал в составе группы генералов, оказывавших помощь Жукову в подготовке и проведении

похода войск Красной Армии в июне 1940 г. в Северную Буковину и Бессарабию. В декабре Жуков неожиданно предложил Рокоссовскому возглавить 9-й механизированный корпус. «Переход на службу в новый род войск, естественно, вызвал опасение: справлюсь ли с задачами комкора в механизированных войсках? – вспоминал Константин Константинович. – Но воодушевляли оказанное доверие и давний интерес к бронетанковым соединениям, перед которыми открывались богатые перспективы. Все, вместе взятое, придало мне бодрости, и, следуя поговорке, что “не боги горшки обжигают”, я со всей энергией принялся за новое дело, понимая, что формировать корпус придется форсированными темпами».

Воспоминания Рокоссовского прервал доклад дежурного по штабу корпуса:

– Товарищ комкор! Начальник штаба корпуса просил передать вам записку.

Рокоссовский взял записку и начал читать: «Пограничники передали, что ефрейтор немецкой армии, поляк из Познани, перешел границу. Перебежчик утверждает, что немцы начнут наступление рано утром в воскресенье 22 июня» [20] .

– Передайте командирам дивизий и отдельных частей, что поездка на рыбалку отменяется, – сказал Рокоссовский дежурному. – Всем находиться на рабочих местах и ждать указаний.

20

Cм.: Карчмит А. А. Рокоссовский. Терновый венец славы. С. 174.

Рокоссовский позвонил домой и сообщил Юлии Петровне, что ночевать будет в штабе. Потянулись томительные часы ожидания…

Около четырех часов утра 22 июня 1941 г. Рокоссовского снова потревожил дежурный по штабу корпуса. Он доложил:

– Из штаба 5-й армии поступила телефонограмма вскрыть особый секретный оперативный пакет.

Командир корпуса несколько раз прочитал текст телефонограммы. Она была подписана заместителем начальника оперативного отдела штаба армии. Это вызвало у Рокоссовского подозрение, так как вскрыть пакет можно было только по распоряжению председателя Совнаркома СССР или наркома обороны.

– Срочно уточните достоверность депеши в округе, в армии и в Наркомате обороны, – приказал Рокоссовский дежурному. – Передайте начальнику штаба корпуса, моему заместителю по политической части и начальнику Особого отдела, чтобы они немедленно прибыли ко мне.

Когда в кабинет Рокоссовского прибыли начальник штаба корпуса генерал А. Г. Маслов, заместитель командира корпуса по политической части бригадный комиссар Д. Г. Каменев и начальник Особого отдела, раздался звонок по внутренней связи.

– Товарищ комкор! Связь с Наркоматом обороны, округом и штабом армии нарушена, – доложил дежурный.

После непродолжительного раздумья Рокоссовский сказал:

– Считаю необходимым не ждать подтверждения, а взять ответственность на себя и вскрыть пакет.

В пакете находилась директива штаба округа, требовавшая немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. «Содержание его (пакета. – Авт.) подгонялось под механизированный корпус, – отмечал впоследствии Рокоссовский, – закончивший период формирования и обеспеченный всем, что положено иметь ему как боевому соединению. А поскольку он находился только в первой, то есть начальной, стадии формирования, то как Генеральным штабом, так и командованием округа должно было быть предусмотрено

и его соответствующее место на случай войны. Но в таком состоянии оказался не только 9 мк, но и 19-й, 22-й, да и другие, кроме 4-го и 8-го, которые начали формирование значительно раньше и были более-менее способны вступить в бой. Они к тому же имели в своем составе и новые танки Т-34 и КВ… Но о чем думали те, кто составлял подобные директивы, вкладывая их в оперативные пакеты и сохраняя за семью замками? Ведь их распоряжения были явно нереальными. Зная об этом, они все же их отдавали, преследуя, уверен, цель оправдать себя в будущем, ссылаясь на то, что приказ для “решительных” действий таким-то войскам (соединениям) ими был отдан. Их не беспокоило, что такой приказ – посылка мехкорпусов на истребление. Погибали в неравном бою хорошие танкистские кадры, самоотверженно исполняя в боях роль пехоты».

Эти рассуждения Рокоссовского относятся к более позднему периоду. А тогда, 22 июня, он приказал объявить боевую тревогу. Согласно «Записке по плану обороны на период отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск КОВО на 1941 год», представленной 25 мая 1941 г. командующим Киевским Особым военным округом генерал-полковником М. П. Кирпоносом в Генеральный штаб, четыре механизированных корпуса (9, 19, 15 и 24-й) выделялись в резерв командующего военным округом. Им предстояло «в случае прорыва крупных мехсоединений противника на подготовленных рубежах обороны и в противотанковых районах задержать и дезорганизовать его дальнейшее продвижение и концентрическими ударами мехкорпусов совместно с авиацией разгромить противника и ликвидировать прорыв».

Директива генерал-полковника Кирпоноса полностью соответствовала этой записке, несмотря на то что она не была утверждена наркомом обороны. Рокоссовский немедленно вызвал к себе командиров дивизий и поставил им задачу на подготовку к маршу. «Вся подготовка шла в быстром темпе, но спокойно и планомерно, – вспоминал Константин Константинович. – Каждый знал свое место и точно выполнял свое дело. Затруднения были только с материальным обеспечением. Ничтожное число автомашин. Недостаток горючего. Ограниченное количество боеприпасов. Ждать, пока сверху укажут, что и где получить, было некогда. Неподалеку находились центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Приказал склады вскрыть. Сопротивление интендантов пришлось преодолевать соответствующим внушением и расписками. Кажется, никогда не писал столько расписок, как в тот день».

Боевая тревога была объявлена Рокоссовским весьма своевременно. В 4 часа 15 минут 22 июня в наступление против войск Юго-Западного фронта перешли соединения группы армий «Юг» генерал-фельдмаршала Г. фон Рундштедта. Она насчитывала 730 тыс. человек, 9700 орудий и минометов (без 50-мм), 799 танков и 1340 боевых самолетов. В составе войск Юго-Западного фронта, развернутого на базе Киевского Особого военного округа, имелось 957 тыс. человек, 12 604 орудия и миномета (без 50-мм), 4783 танка и 1759 боевых самолетов [21] . Они превосходили противника в 1,3 раза в личном составе, орудиях и минометах, в 1,4 раза – в боевых самолетах и в 5,9 раза – в танках.

21

См.: Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Военно-исторические очерки. В четырех книгах. Книга первая. «Суровые испытания». М.: Библиотека; Мосгорархив, 1995. С. 119.

Главный удар противник наносил силами 1-й танковой группы и 6-й полевой армии на Луцк, Житомир, Киев в стык 5-й и 6-й армий. Их войска значительно уступали противнику в силах и средствах и имели весьма невыгодную группировку. Большинство стрелковых дивизий не успели занять назначенные им полосы обороны вдоль государственной границы и поэтому вступали в сражение в основном с марша, при ограниченном количестве боеприпасов и горючего. В результате противник сравнительно быстро прорвал их оборону и начал развивать наступление в глубину.