Роковая музыка (Музыка души)

Пратчетт Терри

— Эээ… да. Да. Благодарю тебя, Сьюзан.

Сьюзан подарила полностью сбитой с толку учительнице еще одну горячую улыбку и направилась в спальню, разделась в полной темноте и укрылась простыней.

В комнате царила тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием девяти девочек и ритмическое бурчание, исторгаемое принцессой Жадеитой. Через некоторое время к этим звукам присоединились сдавленные рыдания — и долго не умолкали. И еще так много оставалось наверстать.

Смерть, находящийся далеко за пределами

мира, покивал. Или ты выбираешь бессмертие, или человечность.

Каждый должен выбрать сам.

Это был последний день семестра, и оттого он проходил в совершенном беспорядке. Некоторые девушки уехали пораньше, родители всевозможных рас прибывали потоком и об учебе не могло быть и речи. Все молчаливо согласились с тем, что сегодня правила школы могут и отдохнуть.

Сьюзан, Глория и принцесса Жадеита медленно шли в сторону цветочных часов. Было где-то без пятнадцати ромашкового.

Сьюзан была спокойна, но внутри натянута, как струна. Она удивлялась, отчего искры не сыплются с кончиков ее пальцев.

Глория купила в лавке на улице Трех Роз пакет вяленой рыбы. Из него исходил едкий уксусно-холестериновый аромат, но без оттенка сушеной гнили, которую в лавке обыкновенно добавляли для остроты.

— Отец говорит, что я вернусь домой и выйду замуж за какого-то тролля, — сообщила Жадеита. — Эй, если тебе попадутся приличные рыбьи кости, отдай их мне.

— А ты его видела? — спросила Сьюзан.

— Нет. Но отец говорит, что у него великолепная большая гора.

— А я бы на твоем месте не согласилась, — заявила Глория с полным ртом рыбы. — Я бы топнула ногой и сказала нет. А, Сьюзан?

— Что? — переспросила Сьюзан, которая задумалась о чем-то своем. Когда ей все повторили, она сказала:

— Нет. Я бы сначала посмотрела, на что он похож. Может быть, он симпатичный. Да вдобавок с горой.

— Да, это логично. Твой папаша не присылал тебе картинку? — спросила Глория?

— О, да, — сказала Жадеита.

— И..?

— Ну… на ней есть несколько прекрасных расщелин, — ответила Жадеита задумчиво. — И ледник — папаша говорит, он и летом не тает.

Глория одобрительно покивала.

— Да, вроде симпатичный парень.

— Но мне всегда нравился Утес из соседний долины. Отец его ненавидит. Но он все время трудится и откладывает и скоро скопит на свой собственный мост.

Глория вздохнула.

— Иногда так трудно быть женщиной, — заметила она, пихая Сьюзан. — Хочешь рыбки?

— Я не голодна, спасибо.

— Она на самом деле неплоха. Не то несвежее дерьмо, которым они торгуют обычно.

— Нет, благодарю.

Глория опять толкнула ее.

— Хочешь найти и себе парня? — спросила она, лукаво улыбаясь в бороду.

— С чего бы мне хотелось?

— О, порядочно девушек набежит туда сегодня, — сообщила гном. Она придвинулась

поближе. — Там у них работает новенький. Готова поклясться, что он из эльфов.

У Сьюзан внутри словно взяли аккорд.

Она остановилась, как вкопанная.

— Так вот он о чем! То, чего еще не случилось!

— Что? Кто? — спросила Глория.

— Лавка на аллее Трех Роз?

— Точно.

Дверь в дом волшебника была распахнута. Волшебник вытащил кресло-качалку на порог и теперь почивал на солнышке. Ворон устроился у него на шляпе. Сьюзан остановилась и уставилась на него.

— Не желаешь ли сделать какое-нибудь заявление?

— Кар-кар, — ответил ворон и встопорщил перья.

— Отлично, — сказала Сьюзан.

Она отправилась дальше, опасаясь покраснеть. За ее спиной чей-то голос произнес — Ха!. Она проигнорировала его.

Среди всякого хлама в сточной канаве возникло стремительное движение, и из-под клока оберточной бумаги донеслось:

— СНИХ-СНИХ-СНИХ.

— О да, страшно смешно, — отозвалась Сьюзан.

Она двинулась дальше.

И бросилась бежать.

Смерть, улыбаясь, сложил увеличительное стекло и отвернулся от Плоского Мира, чтобы натолкнуться на внимательный взгляд Альберта.

— ПРОСТО ПРОВЕРИЛ, — объяснил он.

— Да-да, хозяин, — сказал Альберт. — Я оседлал Бинки.

— ТЫ ПОНЯЛ — Я ПРОСТО ПРОВЕРИЛ?

— Как скажете, хозяин.

— КАК ТЫ СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ?

— Прекрасно, Хозяин.

— БУТЫЛКУ НЕ ПОТЕРЯЛ?

— Нет, хозяин, — она была спрятана в шкафу у Альберта в комнате.

Он проводил Смерть во двор конюшни, помог взобраться в седло и подал косу.

— А СЕЙЧАС Я ДОЛЖЕН ОТЛУЧИТЬСЯ, — сказал Смерть.

— В увольнительную, хозяин?

— И ПЕРЕСТАНЬ ЛЫБИТЬСЯ.

— Да, хозяин.

Смерть поскакал прочь, но неожиданно для себя поворотил лошадь в сад.

Он остановил ее перед совершенно обыкновенным деревом и какое-то время разглядывал его.

— ПО-МОЕМУ, ВЫГЛЯДИТ АБСОЛЮТНО ЛОГИЧНО, — наконец изрек он.

Бинки послушно повернула прочь и порысила в сторону мира.

Его земли и города замелькали под ним. Голубое пламя замерцало на лезвии косы.

Смерть вдруг ощутил, что кто-то обратил на него внимание. Он поднял глаза и посмотрел на вселенную, которая наблюдала за ним с живым интересом.

Голос, который слышал только он, вопросил:

Так ты бунтарь, маленький Смерть? Против чего?

Смерть обдумал вопрос. Если на него и существовал ответ, он не пришел ему в голову. И Смерть проигнорировал его. Он скакал к живым людям.

Они нуждались в нем.

А где-то, в каком-то совсем ином мире, далеко-далеко от Диска, некто берет в руки инструмент, эхом отзывающийся на ритм его души.