Роковая птичка
Шрифт:
– Первым делом с утра ты займешься тем, что уложишь все на место, аккуратно и в прежнем порядке.
– Заткнись, – грубо оборвал я, берясь за последний ящик. Он застрял. Я подергал за ручки, но безрезультатно. Весь мой долго сдерживаемый гнев обрушился на несчастный ящик – я набрал в грудь побольше воздуху, рванул с победным воплем, ящик неожиданно выскользнул без всякого труда, и я с дурацким видом опрокинулся на спину и сел на полу, посреди разбросанных вещей.
– Одно из двух, – убежденно сказала Марсия, – или ты сходишь с ума, или уже сумасшедший и пытаешься бороться с болезнью непонятными физическими упражнениями!
– Совершенно верно, –
Наступив босой ногой на что-то острое и холодное, я подпрыгнул и посмотрел вниз. Он лежал там – кожаный ремень с серебряной пряжкой, она-то и причинила мне боль. Я наклонился, поднял ремень с пола и любовно пропустил через пальцы.
Потом резко повернулся к постели. Она тут же прикрыла глаза, делая вид, что спит. Слишком поздно! Притворство ей не поможет, я зашел слишком далеко, чтобы отступать. Приблизившись, я перевернул ее на живот, она делала вид, что ей все это глубоко безразлично. Но потом все-таки от неожиданности вскрикнула, когда я быстро закатал подол ее дурацкой вдовьей рубахи наверх к шее. Настоящая реакция последовала, когда я хлестнул ремнем по круглым высоким ягодицам, которые, как я успел заметить, снова приобрели нежно-розовый цвет.
Раздался дикий вопль, она привстала на колени, опираясь руками на кровать. Это мне не помешает, решил я, и снова ремень описал дугу в воздухе – снова вопль. Внезапно она спрыгнула на пол, и следующий удар поймал ее в дверях. С криками выбежав в гостиную, она остановилась посередине комнаты, продолжая вопить, потом рухнула на пол, и это дало мне возможность нанести пятый удар. Понадобилось шесть, я хорошо это запомнил, чтобы опять нежно-розовая часть тела загорелась, стала ярко-пунцовой. Марсия бросилась внезапно в гостевую комнату, я следовал по пятам. Последний удар настиг ее у постели, на которую она упала лицом вниз.
Я сел на постель рядом и, подождав, когда утихнут вопли и стоны, сказал сочувствующим тоном:
– Если я причинил тебе боль, то, поверь, лишь для пользы дела. Слушай, никогда ничего прекраснее в жизни не видел – все горит и сверкает.
Она перевернулась на спину, легонько вскрикнув от боли, посмотрела на меня молча, капризно выпятив чувственную нижнюю губу. Потом протянула руку, и ее пальцы затеребили поросль на моей груди.
– Все пылает и сверкает, – мягко проговорила она, – значит, запомнил, ты, дикарь, грубое животное!
Потом, захватив пучок побольше, притянула меня к себе.
Глава 11
Внезапно я проснулся как от толчка. В спальне было темно, но, приглядевшись, можно было различать предметы – темнота не была непроницаемой. Протянув руку, я хотел дотронуться до Марсии, но там, где недавно лежало ее теплое прекрасное тело, было пусто. Вдруг в ногах постели я уловил какое-то движение, там что-то задвигалось. У меня встали дыбом волосы на затылке. Я старался дышать ровно, делая вид, что сплю. Через пару секунд движение возобновилось, и темная фигура стала приближаться к той стороне кровати, где я лежал. Сосчитав про себя до трех, я перекатился на другую сторону постели и вскочил. Когда мои ноги коснулись пола, до меня донесся звук, похожий на мягкий удар по подушке. Я лихорадочно нащупывал кнопку выключателя настольной лампы. Наконец-то! Щелчок выключателя показался мне райской музыкой. Ровный неяркий свет ночника залил комнату.
По другую сторону кровати стояла Марсия, мягкий свет омывал ее обнаженное
Не знаю, сколько времени мы так стояли. Марсия, как загипнотизированная, согнувшись, смотрела на нож, я – на нее. Вдруг она выпрямилась и удивленно покачала головой.
– Почему не вышло? – прошептала она. – Ведь я все сделала так, как она задумала…
– Марсия?! – Я хотел позвать ее тихонько, но нервы не выдержали, и имя, вырвавшись, прозвучало как бранное слово.
Она повернула голову и взглянула на меня. Я увидел, как ее глаза наполняются ужасом.
– О нет! – простонала она и затрясла головой. – Не может быть! Ты же мертв!
– Марсия. – Вторая попытка была удачнее, на этот раз голос меня не подвел. – Послушай меня…
– Нет! – Она мотала головой все сильнее. – Я никого не стану слушать, ни одного из вас! Вы все мертвы, слышишь? – И вдруг заунывно пропела:
Птичка вестницей роковойКо всем женихам прилетала,Гибель каждому из нихЗагодя предвещала…И снова заговорила нормальным голосом:
– Ральф был первым, и с ним все было просто. Он много выпил в тот вечер, и, когда мы поехали кататься, его так развезло, что он уснул в машине. И продолжал спать, когда я столкнула машину с обрыва.
– Как тебе удалось незамеченной вернуться в Палм-Бич, ведь от места происшествия до Палм-Бич не меньше пяти миль?
– Я вернулась пешком, – она как будто удивилась моему вопросу, – и потом, было темно, к тому же я надела парик с черными длинными волосами и очки с простыми стеклами. Даже если бы кто-нибудь и запомнил меня в таком виде, это не имело значения.
– А Кевин? – Я облизал внезапно пересохшие губы.
– Мне было абсолютно наплевать, что он лежал в постели с Соней, ведь я знала, что все равно он никогда не станет моим мужем. Но это было основанием для длительной душераздирающей сцены со слезами и упреками. А потом поцелуи и взаимное умиленное воссоединение и всепрощение. Шампанское и объятия. Я была неотразимо распутна в ту ночь, даже танцевала голая на столе, чтобы как следует раздразнить его. Надо было выманить его на балкон, и я придумала игру: он был тореадором, а я быком. Выбежав на балкон, я прислонилась спиной к балконным перилам лицом к нему и сказала, что настала пора для решающего удара. Он сделал выпад – в последний момент я отодвинулась. Не рассчитав, он наполовину перелетел через перила и повис, оставалось лишь взять его за ноги и перекинуть вниз.
– Но почему ты оказалась вся в ссадинах и царапинах на следующее утро?
– Он так кричал, – сказала она ровным спокойным голосом, от которого у меня пошли по коже мурашки.
– Но криком он не мог нанести вред твоему телу.
– Он ужасно закричал, когда я перебросила его ноги с балкона, и все продолжал кричать, пока летел вниз. – Губы у нее сложились в угрюмую усмешку. – Я подумала, может быть, ему стало бы легче, если бы я тоже хоть немного пострадала. Может быть, если я себя накажу, его крики исчезнут и перестанут сверлить мне мозг? Я била и царапала себя, но все напрасно.