Роковая тайна сестер Бронте

Митрофанова Екатерина Борисовна

Само помещение школы находилось в солидном, добротно отстроенном доме, б'Oльшую часть которого занимала непосредственно школа с жилыми помещениями для воспитанниц и директрис. Внушительный фасад словно был овеян непостижимым и величественным духом старины. «Все это весьма заманчиво, – подумала Шарлотта с каким-то неизъяснимым отчаянием, приблизившись к зданию школы, – но здесь совсем не так, как в Гаворте… совсем не так…» – она снова окинула печальным взглядом отчужденный фасад роухедской школы, мысленно подставляя взамен гладкие серые контуры угрюмого, но родного здания пастората.

…Вопреки опасениям Шарлотты относительно нового места обучения, ее положение в Роу Хеде, как и предполагал

ее отец, оказалось гораздо более выгодным в сравнении с тем, что наблюдалось в коуэн-бриджской школе. На смену жестокой тирании преподобного Уильяма Кэруса Уилсона явилась приветливая доброжелательность Маргарет Вулер, возглавляющей роухедский пансион вместе со своей младшей сестрой Кэтрин. Немало способствовала полноценному развитию дарований воспитанниц Роу Хеда и весьма своеобразная камерная обстановка, царившая в классной аудитории (в учебном заведении, принадлежавшим сестрам Вулер, обыкновенно содержались от семи до десяти воспитанниц), благодаря чему здесь, в противовес Коуэн-Бриджу, создавалась иллюзия домашнего уюта.

Поскольку Шарлотта была совершенно неосведомленной в обычных школьных предметах, таких, как грамматика и география, ее, почти взрослую девушку, хотели посадить в младшие классы. Но, видя, как огорчилась Шарлотта, мисс Вулер согласилась посадить новую ученицу в старшее отделение при условии, что та будет заниматься отдельно в свободное от уроков время, чтобы догнать своих сверстниц.

Таким образом, Шарлотта Бронте получила неплохую возможность пополнить багаж своих знаний, и быть может, как никто другой сознавая необходимость образования, не упустила тот великолепный шанс, который подарила ей Судьба. Из обязательных предметов, изучаемых воспитанницами Роу Хеда, Шарлотта оказывала особое предпочтение литературе, языковым дисциплинам (в пансионе сестер Вулер изучали английский и французский языки) и главным образом – рисованию. Именно в этих областях (впрочем, не игнорируя и другие) мисс Бронте стремилась преуспеть. Результаты обыкновенно не заставляли себя ждать, что неизменно взращивало и укрепляло в девушке сознание собственного достоинства, причудливо сочетающееся в ней с крайней застенчивой робостью.

В роухедской школе Шарлотта обрела двух подруг. То были кроткая, добросердечная Эллен Нассей, с первого же дня прибытия мисс Бронте в Роу Хед проявившая к ней искреннее участие и симпатию, а также импульсивная и достаточно откровенная в высказывании своих суждений Мэри Тейлор.

Элен Нассей была младшей из двенадцати детей производителя тканей Джона Нассея и его супруги Эллен Нассей, в девичестве Уод. Нассеи имели статус зажиточного семейства, но после смерти отца Эллен Джона Нассея семья стала испытывать финансовые затруднения. Эллен вынужденно отослали в Роу Хед, хотя изначально семья планировала отправить девочку в более респектабельную и, соответственно, – в более дорогостоящую школу.

Мэри Тейлор происходила из семьи йоркширского фабриканта Джошуа Тейлора и его жены Энн Тейлор, урожденной Тикелл. Семья проживала в графстве Йоркшир в районе Гомерсэйл в Дьюсбери, в доме, сделанном из красного кирпича, что отличало жилище Тейлоров от типичных для того времени каменных построек. Этот дом был построен предками Тейлоров в 1660 году и имел соответствующее название Красный Дом.

Впрочем, представители семейства Тейлор придерживались своих собственных взглядов не только в выборе строительного материала для своего жилья, но и во всех остальных вопросах.

Джошуа Тейлор, как и многие его предки и родственники, занимался шерстяным бизнесом и банковским делом. Мистер Тейлор был широко образованным человеком высокой культуры. Он превосходно говорил по-французски, хотя предпочитал изъясняться на родном йоркширском

наречии. Джошуа Тейлор придерживался радикальных взглядов в политике, не соглашался с доктринами официальной церкви и не был приверженцем никакого религиозного направления. И, вместе с тем, мистер Тейлор очень любил путешествовать, был в курсе артистических и интеллектуальных тенденций в Великобритании и особенно на континенте.

В своем доме он собрал превосходную коллекцию гравюр и копий своих любимых картин старых мастеров, а также – редких антикварных вещиц и книг.

Жена мистера Тейлора (мать Мэри) являла собой образец деспотичной и ограниченной женщины, подавляющей все признаки радости, силы и энергии в окружающих ее людях.

Всего у супругов Тейлор было шестеро детей – из них четверо сыновей и двое дочерей (Мэри была старшей из дочерей мистера и миссис Тейлор).

Однажды Мэри прямо, без обиняков, не постеснялась представить Шарлотте не слишком лестный отзыв о ее внешности.

– Знаешь, по-моему, ты очень некрасива, – заявила мисс Тейлор, ничуть не смутившись.

Это, конечно, было преувеличением, однако же не слишком разительно отклонявшимся от действительности. Маленькая, неказистая Шарлотта понимала, что ее внешность своей кажущейся на первый взгляд простотою и заурядностью, даже более того – неоспоримой неуклюжестью – невыгодно отличает ее на фоне остальных сверстниц. Крайняя худоба, налагающая заметный отпечаток угловатости на нескладную фигурку девушки, болезненное лицо с красноватой кожей и довольно резкими чертами: особенно ярко выделяющимся крупным ртом, в контурах которого, при плотно сжатых губах, угадывались упрямство и воля, а также – прямым и широким несколько нависшим лбом, еще более отчетливо проявляющим эти качества. Словом, весь облик мисс Бронте мог скорее свидетельствовать о живости ума, стойкости характера, нежели о женственности и привлекательности. Движениям юной леди не были свойственны то изящество и грация, какие наделяют манеры барышень истинным благородством, – и это также говорило отнюдь не в ее пользу.

Однако же в целом наружность Шарлотты никак нельзя было назвать отвратительной и уродливой, ибо у девушки имелись некоторые приятные черты; приятность их была достаточной для того, чтобы смягчить общее впечатление. Нежные светло-каштановые волосы, аккуратно уложенные, подобранные сзади в незамысловатую прическу, всегда выглядели опрятно; столь же опрятной была и одежда девушки. Простые, но неизменно милые платья мисс Бронте не только украшали ее внешность, но и наиболее красноречиво обнаруживали ее неоспоримые личные достоинства, ибо были сшиты ею собственноручно. Однако, пожалуй, самой притягательной чертой во всем облике Шарлотты были ее выразительные карие глаза – действительно прекрасные: большие, лучистые, они отражали бесконечную сердечную теплоту и одновременно, острый незаурядный ум.

Чем дольше Шарлотта Бронте оставалась в роухедской школе, чем отчаяннее становилась ее тоска по дому и близким, тем сильнее крепли и узы доброжелательной доверительности, неразрывно связывающие ее теперь с новыми подругами. Быть может, большей частью этот парадокс объяснялся тем, что Эллен Нассей и Мэри Тейлор невольно напоминали юной дочери пастора ее младших сестер. В самом деле, сходство между ними представлялось ей очевидным, если не сказать поразительным: кроткая, смиренная мисс Нассей своим покладистым, уравновешенным нравом и мягкими деликатными манерами, неизбежно воспроизводила в памяти Шарлотты образ Энн; открытая, прямолинейная мисс Тейлор с ее, весьма своеобразным, единственным в своем роде, складом характера вызывала у мисс Бронте довольно явные ассоциации с некоторыми особенностями богатой всякого рода странностями натуры Эмили.