Роковая восьмерка
Шрифт:
Содер обратил взгляд на Клауна.
— Эй, я тебя помню. Ты тот ничтожный адвокатишка, который представлял Эвелин в суде.
Клаун просиял:
— Вы меня помните? Я и не думал, что кто-то будет помнить. Вот это я понимаю!
— Из-за тебя этого ребенка отдали под опеку Эвелин, — напомнил Содер. — Натворил ты дел. Отдал моего ребенка долбанной дебилке, ты, неумелый член.
— Мне она не показалась дебилкой, — возразил Клаун. — Может, немного … расстроенной.
— А если я тебя расстрою, пнув под задницу, то как? — заявил Содер, направляясь в конец длинной
Лула сунула руку в большую кожаную сумку.
— Где-то у меня тут перцовый баллончик. И пистолет.
Я развернула Клауна и подтолкнула к двери.
— Вперед, — заорала я ему в ухо. — Беги к машине!
Лула, наклонив голову, все еще рылась в сумке.
— У меня же точно здесь где-то пистолет.
— Забудь про пистолет, — обратилась я к ней. — Давай валить отсюда.
— Черт, — выругалась Лула. — Этот парень заслужил, чтобы его застрелили. И я это сделаю, как только найду свой пистолет.
Содер выскочил из-за стойки и ринулся за Клауном, я заступила Стивену дорогу, и тот толкнул меня ладонями.
— Эй, чего ты толкаешься? — возмутилась Лула. И шмякнула Содера по затылку своей сумкой. Он завертелся волчком, а я снова заехала ему, на сей раз по физиономии, и он отлетел на пару футов.
— Что? — ошалело моргая, растерялся Содер, немного качаясь.
С дальнего конца бара к нам направилась парочка парней, с виду головорезов, а половина бара выставила пистолеты.
— Ой-ой-ой, — сказала Лула. — Кажется, я оставила пистолет в другой сумке.
Я схватила ее за рукав и, дернув, потащила к двери, и мы выбежали на улицу. Я на ходу пультом открыла машину, мы все запрыгнули в нее, и я сорвалась с места.
— Как только найду пистолет, то вернусь и отстрелю ему задницу, — пригрозила Лула.
Сколько я знаю Лулу, она еще никому не отстрелила задницу. Неоправданная бравада стоит во главе угла в списке талантов охотника за головами.
— Мне нужен выходной, — заявила я. — И особенно день без Бендера.
Одно из великих достоинств хомяков в том, что им можно рассказать все. Пока их кормишь, они вас не осудят ни в чем.
— Никакой жизни, — жаловалась я Рексу. — Как я докатилась до такого? Я же такая интересная личность. Со мной обычно весело. А сейчас только взгляни на меня. Два часа пополудни в воскресенье, а я дважды посмотрела «Охотников за привидениями». И даже нет дождя. Никакого оправдания, кроме того, что мне просто скучно.
Я воззрилась на автоответчик. Может, он сломан? Я подняла телефон и услышала гудок. Нажала кнопку сообщений, и голос сообщил мне, что у меня никаких сообщений нет.
— Мне нужно завести какое-нибудь хобби, — произнесла я вслух.
Рекс послал мне взгляд типа «Ага, верно». Вязание? Садоводство? Роспись по керамике? Что-то не привлекает.
— Ладно, а как насчет спорта? Я могла бы играть в теннис.
Нет, постойте, я уже пыталась играть в теннис и потерпела полное фиаско. А что насчет гольфа? Нет, с гольфом тоже вышла неудача.
На мне были джинсы и футболка. И на джинсах расстегнута верхняя пуговица. Вот он, результат
Я потопала в спальню и переоделась в беговые шорты и кроссовки. Я не неудачница. Просто валик жира над поясом. Подумаешь, большое дело. Немного упражнений, и жир исчезнет. И к тому же дополнительная выгода в виде эндорфинов. Точно не знаю, что сие такое, но мне доподлинно известно: это здорово, и их получаешь от упражнений.
Я села в «Си Ар-Ви» и проехала в парк в центре Гамильтона. Я могла бы выйти на пробежку от своего дома, но в чем удовольствие? В Джерси нас хлебом не корми, а дай покататься на машине. И к тому же я выигрываю время. Мне нужно психологически приготовиться для этой физзарядки. На сей раз я собралась по-настоящему приступить к этому занятию. Я буду бегать. До седьмого пота. И буду выглядеть великолепно. И чувствовать себя отлично. Может, я по-серьезному, займусь бегом.
Денек был славный, небо голубело, и в парке толпился народ. Я припарковалась с дальнего краю стоянки, закрыла машину и вышла на беговую дорожку. Сделала несколько разогревающих растяжек и начала медленный бег. Через четверть мили я поняла, почему никогда не бегала. Я терпеть не могла пробежки. Я ненавидела этот пот. Ненавидела эти большие уродливые кроссовки.
С трудом я преодолела полумильную отметку, где пришлось остановиться, благослови ее, Господи, из-за боли в боку.
Я пропыхтела милю до конца и упала на скамейку. Со скамейки открывался вид на озеро, где катались на лодках люди. У берега плавала утиная семейка. На противоположной стороне озера виднелись парковка и лоток. На лотке стояла вода. На моей скамейке воды не имелось. Черт, кого я обманываю? Я не хотела пить. Я хотела коку. И коробку «Крэкер Джекс».
Я смотрела на уточек и размышляла: ведь были же времена в истории, когда жирные валики считались сексуальными. Жаль, что я не жила в те времена. Огромное косматое доисторическое рыжее чудовище подбежало ко мне и сунуло нос в промежность. Ух, черт, как я напугалась. Это был пес Морелли. Боб. Сначала Боб пришел жить ко мне в дом, но, принюхавшись, решил, что предпочитает жить с Морелли.
— Он возбуждается, когда видит тебя, — заявил Морелли, пристраиваясь рядом со мной.
— Я думала, ты его водил в школу воспитания собак.
— Я и водил. Он учился командам «сидеть», «стоять» и «рядом». Но в курсе не значилось обнюхивание промежности.
Морелли оглядел меня.
— Лицо красное, пот на загривке, волосы собраны в хвост, кроссовки. Дай догадаюсь. Спортом занималась?
— А что?
— Эй, считаю, это здорово. Я просто удивлен. Последний раз, когда мы с тобой бегали, ты свернула в кондитерскую.
— Начинаю новую жизнь.
— Не можешь застегнуть джинсы?
— Могу, но мне хочется еще и дышать при этом.