Роковая восьмерка
Шрифт:
— Ладно, — согласилась Дотти. — Наверно, ничего страшного, если позволю вам поговорить с Эвелин.
Она вышла в гостиную, чтобы набрать номер. Состоялся краткий разговор, Дотти вернулась и дала мне трубку.
— Твоя бабушка переживает, — сказала я Эвелин. — Беспокоится за тебя и Энни.
— Скажи ей, что все хорошо. И пожалуйста, перестань нас искать. Ты только усложняешь дело.
— Тебе не обо мне стоит беспокоиться. Стивен нанял частного сыщика, вот она-то отлично отыскивает людей.
—
— Мне хотелось бы с тобой поговорить.
— Сейчас я не могу. Сначала нужно кое-что уладить.
— Что именно?
— Я не могу сказать.
И повесила трубку.
Я дала Дотти ключи от моей машины:
— Следи за Джин Эллен. Проверяй зеркало заднего вида: нет ли «хвоста».
Дотти подхватила пакет с продуктами.
— Не давайте Скотти пить из унитаза, — посоветовала она. И вышла.
Двухлетний малыш стоял посреди кухни и таращился на нас, словно никогда в жизни не видел людей.
— Думаешь, это Скотти? — спросила Лула.
В дверях спальни появилась маленькая девочка.
— Скотти собака, — пояснила она. — А моего брата зовут Оливер. А вы кто?
— А мы няньки по вызову, — ответила Лула.
Глава 8
— Где Бонни? — спросила девчушка. — С нами всегда сидит Бонни.
— Бонни слиняла, — пояснила Лула. — Теперь ты заполучила нас.
— Не хочу, чтобы ты сидела со мной. Ты жирная.
— Вовсе не жирная. Я крепкая женщина. А ты лучше следи за своим языком. Будешь говорить такое в первом классе, так тебя выкинут пинком под задницу из школы. Спорим, такие разговоры в первом классе не потерпят.
— Я расскажу маме, что ты говоришь «задница». Она тебе не заплатит, если узнает, что ты так говоришь. И больше не захочет, чтобы ты со мной сидела.
— Что еще такого жеприятногосообщишь? — съехидничала Лула.
— Это Лула. А я Стефани, — представилась я девочке. — А как тебя зовут?
— Меня зовут Аманда, и мне семь лет. И ты мне тоже не нравишься.
— Вот же будет зараза, когда дорастет до ПМС, — сказала Лула.
— Твоя мама ненадолго отлучилась, — обратилась я к Аманде. — Как насчет того, что мы посмотрим телевизор?
— Оливер его не любит, — предупредила Аманда.
— Оливер, хочешь посмотреть телевизор? — спросила я.
Оливер отчаянно замотал головой.
— Нет, — завопил он. — Нет, нет, нет!
И принялся реветь. Громко.
— Ну вот, что ты наделала, — сказала Лула. — Почему он плачет? Черт, я свои мысли не слышу. Кто-нибудь заткните его.
Я присела перед Оливером и сказала:
— Эй, парниша. В чем дело?
— Нет, нет, нет! — вопил тот. От гнева личико его стало красным, как кирпич.
— Если он продолжит так хмуриться, ему потребуется ботокс, — заметила Лула.
Я
— Не знаю, что с ним, — сдалась я. — Я больше по части хомяков.
— Ладно, не смотри на меня, — предупредила Лула. — Я вообще ничего не смыслю в детях. Я даже не была ребенком. Я родилась в доме, где сплошные наркоманы. А в моем районе быть ребенком — чересчур большая роскошь.
— Он есть хочет, — пояснила Аманда. — И будет плакать, пока вы его не покормите.
Я вытащила из шкафа коробку с печеньем и протянула одно Оливеру.
— Нет, — завопил он и выбил печенье у меня из рук.
Из спальни выскочил неряшливого вида пес и схватил печенье до того, как оно успело упасть на пол.
— Оливер не хочет печенье, — прокомментировала Аманда.
Лула закрыла ладонями уши:
— Я оглохну, если он не прекратит орать. У меня уже голова болит.
Я вытащила из холодильника сок.
— Хочешь? — спросила Оливера.
— Нет!
Попыталась предложить мороженое.
— Нет!
— Как насчет бараньей ноги? — спросила Лула. — Я бы сама не прочь поесть бараньей ноги.
Теперь он валялся на спине на полу и бил пятками.
— Нет, нет, нет!
— Полномасштабный приступ, — сказала Лула. — Ребенку нужен тайм-аут.
— Я расскажу маме, что вы заставляли Оливера плакать, — заявила Аманда.
— Эй, дай мне шанс, — обратилась я к ней. — Я стараюсь. Ты же его сестра. Так помоги мне.
— Он хочет горячие бутерброды с сыром, — смилостивилась Аманда. — Это его любимая еда.
— Какое счастье, что он не хочет баранью ногу, — заметила Лула. — А то бы мы не знали, как ее приготовить.
Я нашла противень, немного масла и сыра и стала печь бутерброды. Оливер все еще орал во всю силу легких, и теперь еще лаял пес, бегая вокруг малыша кругами.
Прозвонил звонок, и мне пришло в голову, что по закону подлости, скорей всего это Джин Эллен. Я поручила Луле следить за бутербродами и пошла открыть дверь. Насчет Джин Эллен я ошиблась, а вот насчет закона подлости оказалась права. За дверью оказался Стивен Содер.
— Что за черт? — сказал он. — Что ты тут делаешь?
— В гости пришла.
— Где Дотти? Мне с ней нужно поговорить.
— Эй, — раздался с кухни голос Лулы. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь кинул взгляд, поджарился ли сыр.
— Кто это? — вмиг заинтересовался Содер. — На Дотти не похоже. Вроде это голос той толстухи, что треснула меня сумкой.
— Мы сейчас очень заняты, — сказала я Содеру. — Может, зайдешь попозже?
Он с силой пропихнулся мимо меня в кухню.
— Ты! — завопил он на Лулу. — Я тебя сейчас убью.