Роковая восьмерка
Шрифт:
Я села на крыльцо спиной к машине. Не хотела видеть, как они вытаскивают парня из багажника. Бенни сел напротив меня. Позади него мне было видно старого мистера Пагарелли, который наблюдал за нами. Мне стало любопытно, не смотрит ли за нами и Абруцци.
— Знаете что? — обратилась я к Бенни. — Все уже надоело, сколько может повторяться?
Он посмотрел с виноватым видом:
— Я почти закончил.
— Да я не про вас. А про это. Медведь, заяц, диван, все.
— Не подумывали сменить работу?
— Каждую минуту каждого
Бенни закрыл блокнот:
— Будьте осторожны.
Вот как раз этого совета я не собиралась придерживаться. Я запрыгнула в машину и объехала транспорт, блокирующий дорогу. Полдень еще не настал. Лула должна еще бытьв конторе. Мне нужно было перемолвиться с Абруцци словечком, и я чересчур трусила пойти на это в одиночку.
Я припарковалась у тротуара и вкатилась в контору.
— Хочу переговорить с Эдди Абруцци, — обратилась я к Конни. — Ты знаешь, где его могу найти?
— У него офис в центре. Не знаю, бывает ли он там в субботу.
— Я знаю, где ты его можешь найти, — прокричал из недр своего логова Винни. — Он будет на скачках. Каждую субботу он ходит на трек, хоть в дождь, хоть в ясный день, пока там бегут лошади.
— Монмут? — спросила я.
— Ага, Монмут. Он будет на треке.
Я взглянула на Лулу:
— У тебя нет вдохновения сходить на бега?
— Черт, да. Чувствую, мне повезет. Я могла бы поставить немного. Мой гороскоп обещает мне сегодня день, благоприятный для удачных решений. Только воттебенужно поостеречься.Твойгороскоп отстой.
Тоже мне, удивила.
— Вижу, ты на новой машине, — заметила Лула. — Взяла в прокат?
Я сжала губы.
Лула с Конни обменялись понимающими взглядами.
— Подружка, ты должна заплатить за эту машину, — воскликнула Лула. — И я хочу знать все подробности. Тебе лучше вести дневник.
— А я хочу знать размеры, — добавила Конни.
День был прекрасный, транспорт шел непрерывным потоком. Мы ехали в направлении берега, и, к счастью, был не июль, поскольку в июле эта дорога превращалась в стоянку.
— Твой гороскоп ничего не говорит насчет принятия хороших решений, — вещала Лула. — Поэтому, думаю, сегодня только я могу что-то решать. И я считаю, нам стоит поиграть в лошадки и держаться подальше от Абруцци. О чем вам вообще с ним говорить? Что ты собираешься сказать мужику?
— Я еще окончательно не определилась, но это будет что-то вроде «отвали на фиг».
— Ой-ой-ой, — сказала Лула. — По мне, так это плохое решение.
— Бенито Рамирез питался страхом. У меня такое чувство, что Абруцци тоже из таких. Хочу, чтоб он знал: это не сработает.
И хочу знать, за чем он гоняется. Почему Эвелин и Энни так ему нужны.
— Бенито Рамирез не только питался страхом, — заметила Лула. — Это только начало. Предварительная игра. Рамирез любил
Я вспоминала об этом все сорок минут, которые мы ехали до скачек. И самое ужасное, я знала, что это правда. Знала не понаслышке. Именно я нашла Лулу после того, как надней поработал Рамирез. Найти Содера — это легкая прогулка в парк по сравнению с тем, как я нашла Лулу.
— Вот что я думаю о работе, — сказала Лула, когда я въехала на стоянку. — Никто не имеет работу лучше нашей. Конечно, время от времени в нас стреляют, но смотри, мы не торчим сегодня в каком-нибудь убогом офисе.
— Сегодня суббота, — напомнила я. — Большинство народу не работает совсем.
— Ну да, — согласилась Лула. — Но мы можем сделать так и в среду, если захотим.
Зачирикал мой мобильник.
— Поставь десять долларов на Роджера Доджера на пятнадцатой дорожке, — сказал Рейнджер и отключился.
— Ну? — спросила Лула.
— Рейнджер. Хочет, чтобы я поставила десятку на Роджера Доджера на пятнадцатой.
— Ты говорила ему, что мы собираемся на скачки?
— Нет.
— Как он это делает? — изумилась Лула. — Откуда он узнал, где мы? Я же говорила тебе, что он не человек. Из космоса или еще откуда.
Мы огляделись, проверяя, нет ли за нами слежки. Я не подумала проверить хвост по пути.
— Наверно, у него система слежения за машинами, — предположила я. — Типа «Навигатора», но его система следит из Пещеры Бэтмена.
Мы последовали за приливной волной народа, текущей через ворота в чрево трибун. Первый забег только что начался, и запах нервного пота уже проник в район ставок. В воздухе витали всеобщий страх и надежда, и бешеная энергия, которые смешались на бегах.
У Лулы глаза разбежались, она не знала, куда ринуться сперва, слушая конфликтующий призыв начос, пива и пятидолларового окошка.
— Нам нужна программка бегов, — заявила она. — Сколько времени у нас есть? Не хочу пропустить этот забег. Тут лошадь по кличке Приниматель Решений. Это знак Господень. Сначала гороскоп, теперь это. Мне суждено было прийти сюда и поставить на эту лошадь. Это мой шанс.
Я стояла посреди площадки и ждала, пока Лула сделает ставку. Все вокруг меня говорили о лошадях и жокеях, жили моментом, наслаждались приятным времяпрепровождением. Я же со своей стороны не могла себе этого позволить. Я не могла выбросить из головы Абруцци. Меня преследовали. Моими чувствами манипулировали. Угрожали безопасности. И я рассердилась. И вот я здесь со всем этим. Лула была совершенно права насчет Рамиреза и его садистской жестокости. И наверно права, что разговор с Абруцци — плохая идея. Но я все равно собиралась поговорить. Ничего не могла с собой поделать. Конечно, сперва нужно было его найти. И это оказалось не так легко, как я сначала думала. Я забыла, какая тут большая площадь, и сколько народу.