Роковая восьмерка

Иванович Джанет

— Да.Пока я живу в Трентоне, Абруцци будет владеть Энни и мною. У меня не было средств уехать. Никакой профессии. И хуже всего это соглашение о разводе. А медаль стоила кучу денег. Абруцци все время хвастался ею. Поэтому я упаковала вещи и сбежала. Через час после того, как появилась медаль. Обратилась за помощью к Дотти, поскольку не знала, к кому еще пойти. Пока я не продам медаль, у меня нет денег.

— Увы, чтобы продать такую медаль, нужно время, — добавила Дотти. — Нужно продать втихую.

По щеке Эвелин сбежала

слеза.

— Я втянула и Дотти во всю эту неразбериху. Она как вляпалась, так и не может выбраться.

Дотти несла вахту над ватагой детей.

— Все утрясется, — заверила она. Но, похоже, сама не верила.

— А что за рисунки Энни в ее альбоме? — спросила я. — Там нарисованы люди, которых застрелили. Я думала, что она стала свидетельницей убийства.

— Если присмотришься, то увидишь, что все люди носят медали. Она рисовала, пока я паковала вещи. Все, кто имел дело с Абруцци, даже дети, знали о военных играх, убийствах и медалях. Это навязчивая идея.

Я вдруг почувствовала себя бессильной. Выходит, мне здесь ничего не светит. Никакого свидетельства убийства. Никто не может помочь выкинуть Абруцци из моей жизни.

— В Майами нас ждет покупатель, — сообщила Дотти. — Чтобы хватило на билеты, я продала свою машину.

— Покупатель надежный?

— Да, кажется. В аэропорту нас встретит друг. Он крутой парень. И присмотрит за сделкой. Думаю, сделка будет простой. Мы предъявим медаль, какой-нибудь эксперт посмотрит ее. И Эвелин получит чемодан денег.

— А потом?

— Придется где-нибудь спрятаться. Начнем новую жизнь. Если Абруцци посадят или убьют, тогда мы вернемся домой.

У меня не было повода задерживать их. Я подумала, что шансы у них не ахти, но кто я такая, чтобы судить?

— Удачи, — сказала я. — Будьте на связи. И позвони Мейбл. Она о тебе беспокоится.

Эвелин вскочила и обняла меня. Дотти собрала детей вместе, и они все отправились в Майами.

Подошел Рейнджер и обнял меня.

— Что, рассказали жалобную историю?

— Угу.

Он улыбнулся и поцеловал меня в макушку.

— Тебе в самом деле стоит подумать о смене работы. Ухаживать за котятами, например. Или составлять цветочные букетики.

— Звучало очень убедительно.

— Малышка видела какое убийство?

— Нет. Она стащила медаль, которая стоит чемодан денег.

Рейнджер вскинул брови и ухмыльнулся.

— Молодец. Мне нравятся предприимчивые детишки.

— Свидетеля убийства у меня нет. А медведь и заяц мертвы. Наверно, меня поимеют.

— Может, после ланча, — сказал он. — Я угощаю.

— Под угощением ты имеешь ввиду именноланч?

— И это тоже. Знаю одно местечко в Ньюарке, на фоне которого заведение Коротышки выглядит детской соской.

О черт.

— И кстати, я проверил твой тридцать восьмой, когда ты вышла из машины. У тебя там только две пули. У меня есть подозрение, что пистолет вернется в коробку из-под

печенья, когда ты опустошишь цилиндр.

Я улыбнулась Рейнджеру. И я могу напустить таинственного тумана.

Рейнджер послал Гектору сообщение на пейджер по дороге домой, и тот уже ждал нас перед моей квартирой, когда мы вышли из лифта. Он вручил Рейнджеру новый пульт, улыбнулся мне и изобразил пальцем пистолет.

— Бах! — сказал он.

— Вот здорово, — заметила я Рейнджеру. — Гектор учит английский.

Рейнджер отдал мне пульт и ушел с Гектором.

Войдя в квартиру, я остановилась посреди кухни. Что сейчас? Сейчас мне придется жить-поживать и гадать, когда за мной придет Абруцци. В каком виде это будет? И насколько ужасно? Наверно, мне даже не хватит воображения.

Будь я моей матушкой, принялась бы гладить. Она всегда так делает, когда под стрессом. Держитесь подальше от нее, когда она гладит. Будь я Мейбл, то стала бы печь. А если бы бабулей Мазур? О, совсем легко. Смотрела бы канал «Прогноз погоды». Так как же поступаю я? Я ем «Тестикейки».

Ладно, тут проблема. У меня нет ни одного «Тестикейка». Я съела гамбургер с Рейнджером, но пропустила десерт. И теперь мне позарез требовался «Тестикейк». Без пирожного я буду тут сидеть и переживать из-за Абруцци. Увы, вытащить себя на землю обетованную «Тестикейков» не было никакого способа, поскольку у меня не было машины. Я все еще ждала дурацкий чек из страховой компании.

Эй, погодите-ка. Я могла бы прогуляться пешком до ночного магазина. Не совсем то, что свойственно джерсийской девушке, но какого черта! У меня в сумке ждет наизготовку пистолет с двумя патронами. Отличного производства. Я бы сунула его за пояс джинсов по примеру Рейнджера или Джо, только там места нет. Наверно, мне придется ограничиться толькоодним«Тестикейком».

Я закрыла дверь на замок и спустилась на первый этаж. Дом у меня не модный. Содержат его в чистоте и неплохо обслуживают. Построен без излишеств. И, в этом смысле, безособого качества. Однако прочный. Имелись парадная дверь и черный ход, обе двери выходили в небольшой вестибюль. Туда же выходили лестницы и лифт. На одной стене висели почтовые ящики. На полу плитка. Управляющий добавил пальму в горшке и два вольтеровских кресла, пытаясь компенсировать отсутствие бассейна.

В одном из кресел сидел Абруцци. В безупречном костюме. В ослепительно-белой рубашке. С каменным лицом. Он махнул на второе кресло.

— Сядь, — сказал он. — Думаю, нам следует поговорить.

У входной двери неподвижно торчал Дэрроу.

Я села в кресло, вытащила из сумки пистолет и наставила на Абруцци.

— Так о чем вы хотели поговорить?

— Это что, оружие для острастки?

— Меры предосторожности.

— Не очень хорошая военная стратегия при капитуляции.

— И кто же из нас капитулирует?