Роковое наследство
Шрифт:
Ирен отвела свой взор, будто глазам ее вдруг стало больно глядеть на слишком яркий свет.
– Прибыв на угольные шахты Штольберга, вы спросили шахтера номер сто три, и вас провели к старику, которого ни вы, ни Ренье не узнали. Когда же вы принялись допытываться у него о судьбе Винсента Карпантье, он показал вам бесконечную штольню, что уходила в глубины земли, и сказал с пугающей улыбкой: «Вот здесь я и умираю понемногу каждый день...»
Слезы потекли по щекам Ирен, она проговорила:
– Отец! Бедный мой, несчастный отец!
– В самом деле, это был ваш отец, – подхватила
– Да, помню, – ответила Ирен тихо.
– Он сказал вам: «Я увидел, что картина ожила, герои сошли с полотна. И сын снова убил отца...» Значит, вы не забыли этих слов?
– Нет-нет, не забыла.
– А еще он прибавил: «Остерегайтесь итальянской монахини. У демона нет ни возраста, ни пола. Остерегайтесь матери Марии Благодатной». Говорил он это?
– Говорил.
– Ни вы, ни Ренье не имели ни малейшего представления о том, почему вдруг ваш отец отказался от своего блестящего положения и заживо похоронил себя в этом мрачном месте. Ренье, впрочем, припомнил, что Винсент частенько смотрел в его мастерской на одну картину, которая когда-то висела в галерее Биффи в Риме. Картина представляла странную и ужасную сцену, коя таинственным образом была связана с необыкновенным приключением, которое пережил Ренье, когда, впервые направляясь в Рим, он потерпел кораблекрушение возле берегов Корсики. Винсент мечтал о такой картине. Он жадно и подолгу рассматривал се. Подземелье, где происходило отцеубийство, хранило в своем сумраке груды золота. И казалось, что взор Винсента старается проникнуть сквозь этот сумрак. Ренье предположил, что именно эта картина и свела с ума несчастного Винсента.
– Ренье поначалу говорил мне об этом, но потом он переменил свое мнение.
– И тем не менее, – задумчиво продолжала графиня, словно пытаясь отыскать разгадку таинственным событиям, – тем не менее ваш отец был одержим воспоминанием об этой картине. Ему всюду мерещились убийство и сокровища.
– Да; – подтвердила Ирен, – он то и дело говорил, что видел сокровища.
– Более того, он присвоил себе происшествие, о котором рассказывал ему Ренье, и только изменил место действия. Он рассказывал эту драму так, словно именно он был ее главным действующим лицом. Но все происходило не на острове Корсика, а в предместьях Парижа, на пустынных и печальных полях, что окружают Бисетр. Все, точнее, почти все совпадало. Он говорил о ночном странствии под страшные раскаты грома, об одиноком домишке, о пьяной женщине и о жутком мужчине, настоящем дикаре, который...
– Куатье, – шепотом произнесла Ирен.
– Держу пари, что обо всем этом он упомянул в своем письме.
– Во всех своих письмах он только об этом и твердит! Маргарита протянула было руку к письму, но вместо того, чтобы взять его, перевернула портрет, который лежал с ним рядом.
Ирен была так взволнована, что не удивилась этому и не рассердилась.
Маргарита с минуту внимательно
– Они и в самом деле очень похожи, – сказала она так, как если бы говорила сама с собой.
Ирен при этих словах вздрогнула и устремила на Маргариту вопросительный взор.
Маргарита положила портрет на стол и прибавила:
– На следующий день после вашего приезда в Штольберг Винсент положил руки на плечи Ренье и посмотрел на него так, будто никогда его прежде не видел. Он был еще бледнее и взволнованнее, чем накануне. Он сказал: «Я, возможно, совершил ошибку, заставив вас приехать. Я навел на свой след врага, и теперь он идет по нему».
– Но вокруг тогда никого не было, – сказала Ирен, – откуда же вы могли об этом узнать?
– Ваш отец не в силах был отвести глаз от Ренье, – продолжала Маргарита. – Наконец он воскликнул: «Твоя судьба написана на твоем лице: ты убьешь его. Это закон вашего рода. Сделай это прежде, чем он убьет меня».
– Все это рассказал вам сам Ренье? – спросила Ирен.
– Обещаю, дитя мое, что я буду откровенна с вами, но вам придется набраться терпения. Итак, не забывайте о том, с чего я начала. Озаботившись вашей судьбой, я стала заниматься еще и судьбой тех, кто вас любит. Все, что я вам только что рассказала, поведал мне оракул, которого я просила разузнать о вас. Ваша жизнь неразрывно связана с жизнью Винсента и Ренье. Специально я их не разыскивала.
Но время бежит, и нам пора уже заканчивать наш разговор. Слушайте меня теперь, не перебивая, и отвечайте только тогда, когда я вас спрошу.
Надеюсь, кое-что вы поняли. Вы теперь знаете, что я здесь для того, чтобы взять вас под свою опеку. Однако речь идет не об обычном покровительстве, которое может оказать богатая женщина молоденькой девушке, живущей своими трудами, но о покровительстве, которое может, оказать человек, обладающий некоторым могуществом и властью, существу слабому и находящемуся в опасности.
Семья ваша состоит из трех человек, и я боюсь за вас всех.
Я лишь недавно узнала о том, что ваша жизнь – под угрозой, и теперь я пытаюсь отвести ее от вас.
Скажу сразу, что с моей стороны это вовсе не благодеяние. У меня здесь есть собственный интерес, вернее – я защищаю интересы того сообщества, к коему принадлежу.
Есть тайны, которых я не могу вам открыть – во всяком случае, пока. Кроме того, недавно произошли таинственные события, и их суть ускользает от меня. Так удовлетворитесь же теми объяснениями, что я могу дать вам прямо сейчас.
Я говорила вам о содружестве, которое основал великодушнейший человек, желавший творить добро и помогать обездоленным и несчастным.
Но я говорила с вами и об иных людях, которые уже много лет исправно – хотя зачастую и тайно – служат Злу.
Одна из таких вот организаций, поставившая своей целью разрушать все доброе и светлое, как раз и вмешалась в дела вашего отца, самым ужасным образом переменив его судьбу. Подумать только – а ведь очень многие вообще не верят, что подобные организации существуют! Однако же я уверена, что вас не слишком удивили мои слова. Вы ведь и сами о многом догадывались, ведь правда?