Роковое влечение
Шрифт:
Еще несколько движений и Ульяна закричала на языке, которого он не понимал. Шептала слова неизвестного ему значения. Она так завелась, что все кипела, билась в экстазе, сгребая пальцами песок.
Как только Ульяна выгнулась, немного успокоившись от волн удовольствия, выдохнув, она быстро развернулась, усаживаясь сверху.
— Я балдею от тебя, — с трудом вспомнил он английские слова, — я просто балдею от тебя.
На секунду она замерла, посмотрела с какой-то особенной нежностью, а потом, опомнившись, продолжила двигаться.
Тугая, горячая, влажная… Но это слишком медленно.
Он хотел вставить
— Тони… — снова заметалась она по песку, сильно ударяя его ногами по пояснице.
Он почти вышел из нее, но только чтобы вогнать сильнее, до хлопка. Да что же в этой белокурой киске такого? Еще один хриплый выдох, пополам с матами и диким хрипом. И голос звучит иначе, словно принадлежит вовсе не Антонио. Живая, пока, живая… Он не допустит, он не позволит, чтобы с ней что-то случилось.
Ульяна затрепетала. А его спину прострелило таким оргазмом, что несколько секунд он тупо продолжал в нее вколачиваться, не понимая, что все уже закончилось.
Глава 21
Антонио нахмурился, заглядывая в щель приоткрытой двери землянки. Дождь шумел всё также однообразно. Временами налетал ветер, и что-то, не то сломанные пальмы, не то связанные ветки на крыше, жалобно скрипело.
С небо беспрерывно лило вторые сутки. Антонио прекрасно знал, чем грозят им протяжные дожди. Но сделать ничего не мог, и это беспокоило его, вгоняло в смятение, наполняя злостью.
— Нам нужно солнце, иначе мы погибнем без огня.
Тот навес, который они сделали над костром, промок, не выдержав водного напора. Переносить огонь в землянку было опасно, они могли либо задохнуться от дыма, либо сгореть во сне.
— Он скора пройдет, — нежно прикоснулась девушка к его плечу.
— Есть такие ливни, которые могут продолжаться целыми неделями! — огрызнулся, ответив ей довольно грубо.
Антонио почувствовал, как от злости кровь бросилась ему в голову, и сделал усилие, сдерживая себя. Умирать не хотелось, а еще необходимо проверить тайник. Ульяна опустилась рядом.
— Твоя ладонь зажила, — подняла Ульяна его руку и провела пальцем по рубцу.
— Ты же заставляла промывать ее каждый день соленой водой. Помогло.
Ульяна улыбнулась, заглядывая в глаза. Она выглядела спокойной и расслабленной, словно знала, как вести себя правильно. Если бы она устроила истерику, начала выступать, он бы взбесился, а так, даже немного успокоился. Все же белокурая очень изменилась, как будто одумалась.
— У нас есть мидии и фрукты, дождь закончится. Мы распределим еду. Не волнуйся, — сама того не замечая, она прижалась губами к шраму на его руке, коснувшись, словно боясь причинить боль.
— Невезучая я, — улыбнулась Ульяна и вернулась на свое место, — только я могла во все это вляпаться. Оказаться на дурацкой яхте, испортить жизнь себе, а еще и тебе вдобавок.
Антонио не стал говорить,
— Мой отец оставил нас с матерью, когда мне едва исполнилось пять. Он ушел в другую семью, со схожей девочкой по возрасту, но она превосходила меня во всем. Лучше училась, лучше танцевала, лучше пела. Мне казалось, что дело во мне, что я недостаточно хороша, поэтому он оставил нас. Я старалась, но у нее все получалась легко, а у меня, у его родной дочери по крови — не очень.
Она вздохнула.
– Мы жили рядом, учились в параллельных классах, — она посмотрела Антонио в глаза, — ты, наверное, не знаешь такого. В общем вместе учились. Всех детей в нашем районе водили к одному и тому же преподавателю танцев, вот только на сцене она стояла на первой линии, а я на последней. Я училась и училась. Думала, если получу все эти звания, понравлюсь ему, докажу, что я лучше, а потом выросла и…
— И вышла замуж за мудака, которому продолжала что-то доказывать.
Она ничего не ответила.
— Мать заботилась о тебе? Вы общаетесь?
Ульяна кивнула.
— Это самое главное, ей было не легче, — продолжил Антонио. — Я начал работать, когда мне было тринадцать. Моя мать обожала двух своих старших сыновей, которые валялись на диване, и пили «агуардиенте». Правильный мальчик Антонио не нуждался в заботе. Я и сейчас их кормлю, Ульяна, находясь с тобой на этом острове. Что ж поделать — это моя семья. Семью не выбирают.
И тут же, застигнутый врасплох собственной откровенностью, Антонио поспешил себя исправить. Он встал, начав собираться.
— Ты хочешь выйти на улицу? Возьми майку, — стянула она ткань через голову, прикрывшись волосами.
— И намочить единственную сухую одежду — это глупо.
— А женщины?
Заботились ли о нем женщины? Смешно. Он не подпускал кого-то ближе, чем это нужно. На мгновение он задумался, разглядывая её, и девушка тоже замерла, ожидая ответа, но в следующую минуту Антонио усмехнулся.
— Людям всегда что-то нужно.
— Не все женщины…
Он перебил:
— И тебе нужно от меня спасение, Ульяна. Это нормально, мир состоит из взаимовыгодных отношений.
Однако он лукавил, даже перед самим собой. Ульяна искренне тянулась к нему. Он видел это в глазах женщины, в том, как напряглись её мышцы, трепетали ресницы, дрожала нижняя губа. Актрисой она была хреновой, так что вряд ли врала.
Антонио отвернулся, присел на корточки, собирая палки, складывая нож, а потом почувствовал тёплую щеку на своей спине, горячую ладонь на лопатке. Прикосновение не имело отношения к сексу и ощущалось, как проявление нежности.