Роковое влечение
Шрифт:
И я почувствовала счастье, настоящее, яркое, живое счастье, без всякого преувеличения.
Но сзади шла огромная волна.
— Быстрее! — я ударила его по лицу, чтобы скорее привести в чувства. — Слышишь меня?
Но Антонио приходил в сознание очень медленно. Помогла встать, подпёрла его плечом, и оба мы медленно двинулись к самой высокой точке на острове. Но тяжесть его тела оказалась невыносимой.
— Утес, нужно на утес!
До возвышенности дотащить я его не смогла, да и взобраться мы в любом случае не успели бы. Дождь сделал песок
Я подняла голову, выбрав самое толстое дерево чуть дальше по острову. Я надеялась только на то, что его корни выдержат.
— Приходи в себя! — рычала я. — Да чтоб тебя!
Антонио тряхнул головой и полез вперед, на раздвоенную ветку, взглянул на меня, уступая, но сейчас было не до джентльменства. Я увидела лианы, которыми мы связывали нашу крышу, спрыгнула, побежав за ними. Он что-то мне крикнул, но я не услышала. И на дерево взобралась, когда волна уже лизала пляж.
Ничего страшнее видеть в жизни мне не приходилось. Мы оказались мелкими букашками против непобедимой стихии. Природа брала свое, ужас происходящего бил по лицу наотмашь, заставляя дрожать.
Мы вскарабкались выше. В каком-то истеричном бешенстве, я крутила лианы вокруг наших тел, пытаясь завязать хоть какой-то узел, чтобы удержаться на стволе.
Зажмурилась, вцепившись в Антонио и кору дерева, молясь тому, чтобы дерево выдержало. Волна прошла, омыв нас до талии. Затем послышался дикий треск и наше дерево стало наклоняться. От ужаса и бессилия предотвратить неизбежное, я заорала, разразившись потоком отборной русской брани. Мы упали, но к счастью, оказались на стволе, а не под ним. Антонио принялся раздирать связывающую нас лиану, потому что на горизонте собирался новый серо-голубой гребень.
Выругавшись, Антонио, буквально содрал меня с коры.
— На утес, — заорал он, пытаюсь перекричать шум ветра.
Сильные потоки воздуха мешали нам бежать, швыряя в лицо ветки, камни и песок.
— Беги! — споткнулся мой пират, потеряв драгоценное время.
Ну уж нет, не для того я столько потратила сил, чтобы бросить его сейчас. Я помогла ему, и мы двинулись к подножью. Никогда не занимаясь скалолазанием, я раздирала руки в кровь об острые камни, мокрые ноги скользили на влажных камнях.
Антонио толкал меня вперед, но ноги скатывались, а выступы были слишком неудобными и малыми. И когда третья волна шла по острову, он буквально зашвырнул меня на плоскость утеса, а я затащила его, вцепившись в загорелое тело, как в самое дорогое, что было у меня в жизни. Да Антонио и был сейчас самым дорогим.
Мы так и лежали на вершине. Волна сюда не добралась, лизнув камни достаточно высоко от земли, она ушла.
Нас поливало дождем, а я встала на колени и заорала, так сильно, что казалось от этого отчаянного крика у меня разорвет легкие. Антонио очень сильно прижал меня к себе, почти ломая ребра. Гладил по голове всматриваясь в лицо, потом
Глава 23
Вот это да! Белокурая козочка впечатлила его. Смотрел бы часами, не отрываясь. И ведь было с кем сравнить. Казалось, что его вообще уже никто не сможет удивить. Тем более женщина.
Хрупкая и изящная, билась за него… за них, как настоящий воин. Как она справилась с его огромной тушей? Непонятно. Вообще не суть.
Винил он прежде всего себя. Не заметить огромною волну мог только идиот или слепой. Вроде ни первым, ни вторым Антонио не страдал. И ощущал себя никчёмным ебл*ном.
А ведь Ульяна могла испугаться, растеряться, споткнуться. Да святые угодники, она могла попросту обделаться! Большинство женщин свалились бы кулем на пляже, рыдая и причитая о несправедливости судьбы, пуская сопли пузырями. Да и впервые увидеть такую волну зрелище не для слабонервных. Психика может просто не выдержать, мозг перестанет контролировать тело. Нужно иметь стальные яйца, чтобы спасти себя и другого. А в случае с девушкой — это вообще нечто запредельное. Он гордился своей учёной мышкой.
Разглядывая Ульяну, Антонио понимал, что попал. С любой другой перед тем, как окончательно сдаться девушке на милость, неплохо было бы разобраться в чувствах, побегав от собственных эмоций. А лучше завести еще парочку грудастых пассий. Потому что, если мадам, конечно, годная — это не факт, что она вот прям настолько огнище, что ради нее есть смысл отказываться от не самой плохой жизни в одиночестве. Холостяцкой жизни. Нужно все проверить, убедиться, чтобы знать наверняка. Но если уж долбануло, как из-под «храма святого семейства» — ничего не поможет. И что-то Антонио подсказывало, что его ученая коза — это как раз тот самый случай.
Дождь продолжал лить, открытая плоскость утеса полностью продувалась, и девчонку трясло от холода. Чтобы не стучать зубами, она сжимала губы. Посиневшая и перепуганная, Ульяна жалась к его груди, а ее светлые пряди мокрых, длинных волос липли к его телу. Да когда же уже закончится этот сраный дождь? Он обнял её крепче, уперев подбородок на макушку. Надо поискать укрытие внутри этой горы, разрыть, раскидать камни, и когда появится солнце, перенести туда огонь. Пусть будет дополнительное убежище.
Ульяна все ещё молчала. Хлопала ресницами и дрожала, вцепившись руками в его плечи. Он знал этот взгляд. Шоковое состояние, из которого очень сложно выйти. Козочка сделала все правильно, а теперь не могла принять то, что произошло. Он попытался сдвинуться, но Ульяна схватила его, сгребая кожу пальцами. Девочке сорвало башню, и она впала в боевой транс. Ещё чуть-чуть и останутся борозды — ногти у девчонки отрасли довольно длинные, частично обломались и теперь причиняли боль, не хуже ножниц с затупленными лезвиями. Но он хотел этой боли — это означало, что она ещё жива. Что они оба живы.