Роковой обет
Шрифт:
Неожиданно Люк поднял глаза и поймал сочувственный взгляд аббата.
— Я знаю, что все сказанное не делает мне чести. Жажда мести не украшает христианина. Но я готов был взять на себя этот грех в память о моем лорде, который сошел в могилу, ничем не запятнав свое имя, ибо бесстрашно выступил в защиту противника.
— Так же поступил и ты, — неожиданно промолвил хранивший до сих пор молчание Оливье.
«Могила не отверзлась и не приняла Люка», — размышлял Кадфаэль, вспоминая этот разговор уже во время мессы. И разве можно забыть то, что он собственной грудью заслонил своего врага от кинжалов разбойников. Ад ненависти не пожрал этого юношу. Он молод, чист сердцем и теперь, можно считать,
«А ведь пока здесь, в Шрусбери, Святая Уинифред являла свое милосердие, устраивая людские судьбы, — подумал монах, уже погружаясь в молитву, — на юге в эти самые дни решалась судьба страны, причем, возможно, с куда меньшей мудростью и добротой. Ибо скорее всего дата коронации была назначена, а возможно, чело императрицы уже увенчала корона. Но на все воля Господня, ибо деяния человеческие взвешены на весах Его мудрости».
Незадолго до вечерни Мэтью — точнее Люк — вновь попросил аудиенции у аббата. Радульфус принял его без лишних вопросов, ибо догадался, о чем хочет просить молодой человек.
— Отец аббат, смею ли я обратиться к вам с просьбой избавить меня от бремени данного обета. Я считаю, что мне надлежит полностью рассчитаться с прошлым и лишь потом помышлять о будущем.
— Правильное и мудрое решение, — промолвил Радульфус, — но скажи, сын мой, ты просишь отпустить тебе грех неисполненной клятвы?
— Нет, святой отец, — ответил Люк, уже стоя на коленях. — Грешно было мне вообще давать такую клятву. Горе заставило меня забыть о смирении, и я поддался гневу и гордыне.
— Стало быть, ты уразумел, что право воздаяния принадлежит лишь Всевышнему.
— Истинно так, святой отец, и не только это. Я понял, что рано или поздно Господь непременно воздаст каждому по делам его, и в конечном счете всякий получит свое, хотя пути достижения высшей справедливости не всегда нам понятны.
Исповедовавшись, покаявшись и очистив сердце от остатков горечи и ненависти, Люк получил отпущение грехов. Поднявшись с колен, молодой человек облегченно вздохнул и решительно взглянул в лицо аббата.
— Теперь, святой отец, я осмелюсь попросить еще об одной милости. Не найдется ли в вашей обители священника, который обвенчал бы меня с одной достойной девицей. В аббатстве я очистился от греха и распрощался с прошлым, а потому хочу начать новую жизнь именно здесь.
Глава 16
Следующее утро в аббатстве началось со сборов в дорогу. Гости упаковывали поклажу, запасались снедью и питьем, прощались с новоприобретенными друзьями и искали себе попутчиков. Святая и нынче не преминула позаботиться о паломниках — день обещал быть теплым и солнечным, как и накануне. Небось ее стараниями прекрасная погода продержится до тех пор, пока все гости не разъедутся по домам, где им будет о чем порассказать. Паломники знали лишь об одном чуде, которое святая сотворила у них на глазах, но и этого было более чем достаточно.
В числе первых собрался уходить брат Адам из Ридинга — по пути в свой монастырь он собирался завернуть в дочернюю обитель в Леоминстере и захватить письма, адресованные ридингскому аббату. Когда он покидал Шрусбери, сума его была полна семян диковинных растений, каких не встречалось в садах Ридинга, а голова полнилась мыслями о чуде, свидетелем коего ему довелось стать. Брат Адам, как дотошный богослов, старался осмыслить это событие со всех возможных точек зрения, дабы к возвращению в родной монастырь дать ему
— Я тоже собиралась отправиться домой сегодня, — заявила мистрисс Вивер вдове лекаря и мистрисс Гловер — достойным матронам, с которыми крепко сдружилась за эти памятные дни. — Но тут такие дела пошли, что я порой просто понять не могу, не снится ли мне все это. Придется задержаться здесь на денек-другой. Да… А ведь когда я сказала своему парнишке, что нам, пожалуй, стоит сходить на поклонение к доброй святой да помолиться ей, никто и представить себе не мог, что из этого выйдет. А вышло то, что теперь мне придется расстаться с обоими моими цыплятками, детишками моей бедной сестры. Рун-то, благослови его Господь, удумал принять обет и навсегда остаться в здешней обители. Говорит, что никогда не покинет блаженную деву, которая его исцелила. А я, по правде сказать, не больно-то этому удивилась и отговаривать его не стану — слишком уж он хорош для нашего грешного мира, это уж как пить дать. А тут еще пришел этот Мэтью — нет, похоже, теперь его надобно звать Люком, — он ведь хорошего рода и, хоть сам безземельный, со временем получит пару хороших маноров от своей доброй родственницы, которая взяла его в свой дом…
— Так ведь и ты взяла в свой дом родичей — парнишку и девицу, — с теплотой в голосе вставила вдова лекаря, — дала им и кров, и пропитание. За твое добро тебе непременно воздастся.
— …Так вот этот Мэтью, то есть Люк, явился ко мне вчера вечером и прямо с порога заявил, что хочет взять мою девочку в жены, а когда я ему честно сказала, потому как я лукавить и хитрить не приучена, что я женщина небогатая и потому, как бы мне ни хотелось, хорошего приданого дать за Мелангель не смогу, знаете, что он мне сказал? Что нынче у него самого нет ни гроша за душой, и он к тому же считает себя должником одного молодого лорда, который повсюду его разыскивал. А что до будущего, то коли достанется ему манор, то и слава богу, а нет — тоже не беда, потому как руки у него на месте, голова на плечах и он всяко сумеет прокормить не только себя, но и жену, ежели ею станет моя Мелангель, потому как никакой другой ему не нужно. Что же мне оставалось делать, кроме как призвать на них Божье благословение да и задержаться здесь, чтобы присутствовать на венчании.
— Само собой, — сердечно подхватила мистрисс Гловер, — кто лучше тебя сможет проследить, чтобы все было сделано как положено. Выдать молодую девицу замуж — дело нешуточное. Но ты, наверное, будешь скучать по ним обоим?
— Это уж как водится, — согласилась тетушка Элис и утерла слезы, хотя это были слезы радости, а не печали. И то сказать — скольких трудов стоило ей вырастить племянника и племянницу, но зато теперь за их будущее можно было не беспокоиться. Один отмечен милостью святой и скоро станет монахом Бенедиктинского ордена, а другая выходит замуж за достойного человека. — Конечно же, я буду грустить, хотя и рада тому, что у них все так удачно складывается. Мне будет нелегко без них.
— Так, значит, венчание состоится завтра здесь, в обители? — спросила вдова лекаря, явно подумывая, не задержаться ли и ей на денек.
— Точно. Их обвенчают утром, еще до мессы. Вот и выходит, что сюда я пришла с ребятишками, а домой вернусь одна-одинешенька… — Тут мистрисс Вивер не удержалась и снова обронила слезу. — Здесь собралась компания, которая отправляется на юг послезавтра. С ними я и пойду.
— Ах, дорогая моя, — растроганно воскликнула мистрисс Гловер, заключая подругу в мощные объятия, — ты славно исполнила свой долг перед ребятишками, не хуже родной матери. Бог тебя не оставит.