Роковой шаг
Шрифт:
— Это тот вид пари, который ты всегда можешь заключать уверенно, — сказала я.
Я была по-настоящему счастлива в эти ранние дни мой беременности. Только временами, когда думала о Жанне, какая-то тень ложилась вокруг; и каждый раз, глядя на безоаровое кольцо, я представляла, как она нагло входит в тот магазин с рассказом, что она торопится во Францию и срочно нуждается в деньгах.
Сабрина пребывала в сомнении, хочет ли она появления ребенка или нет. Иногда она с воодушевлением говорила о том, что бы она с
— Пройдет много времени, прежде чем малыш сможет ездить верхом, — предупредила ее я.
— О, невозможно начинать слишком молодым, — сказала Сабрина с мудрым видом.
Но временами ее обуревала ревность.
— Мне кажется, ты любишь этого ребенка больше, чем меня. А его еще и нет здесь.
— Я люблю вас обоих.
— Невозможно любить двоих одинаково.
— Нет, возможно.
— Одного ты должна любить больше, и это — твой собственный ребенок.
— Ты тоже моя собственная, Сабрина.
— Но ты не родила меня.
— Это неважно.
— Я не хочу, чтобы он появился. Я знаю, что это будет глупый ребенок… глупее, чем Жан-Луи.
— Но он вовсе не глуп.
— И она мне тоже не нравится.
— О ком это ты?
— О его бабушке. Мне она не нравится.
— Я думала, что тебе нравится слушать ее.
— Теперь уже нет. — Сабрина приблизила свое лицо к моему. — Она мне не нравится, потому что она не любит меня.
— Несомненно она любит тебя.
— И еще ей не нравится новый ребенок.
— Ты говоришь не правду, Сабрина.
— Это правда. Я знаю.
— Она так не говорила.
— Ее вид говорит об этом. Мне она не нравится.
Мне не нравятся Эмма и Жан-Луи.
— О, ты в скверном настроении. — Впрочем, дядя Ланс любит Эмму.
— Конечно, любит. Мы все ее любим… за исключением тебя, разумеется.
— Он любит ее… особым образом. — Она вобрала голову в плечи и напустила на себя таинственность.
— Кто тебе сказал?
— Я видела их.
— Что ты имеешь в виду?
— Я видела, как они беседуют.
— Почему бы им не беседовать?
— Я видела их. Я знала это и прежде. Он любит ее, а она любит его… и сильно.
Было глупо слушать Сабрину и ее дикие истории. Если она замечала, что они захватывают меня, то рассказывала еще более фантастические вещи. Все, к чему она стремилась, было привлечь к себе внимание, ибо ею владела идея, что теперь, с рождением ребенка она будет отодвинута им.
Я старалась быть еще более нежной с ней. Она отвечала мне тем же, но подозрительная ревность оставалась, и я чувствовала, что она растет.
После первых двух месяцев беременности я начала чувствовать недомогания. Эмма успокаивала меня. По ее словам, то же самое происходило и с ней. Она сильно болела в течение первых месяцев. Но болезнь прошла.
Мадам Легран только обрадовалась возможности помочь мне приготовлением лекарства. Она не была уверена, что это то же самое лекарство, как и у Жанны, но этот семейный рецепт передавался из поколения в поколение, и если она сможет раздобыть нужные травы, то приготовит его для меня.
Она приготовила, и после него я почувствовала себя хуже.
— Этого не может быть, — сказала Эмма. — Оно часто вызывает временное ухудшение, но потом исцелит тебя, вот увидишь.
Мадам Легран была разочарована. Она верила, что это — надежное лекарство. Она немедленно приготовила другое, приняв которое я почувствовала себя значительно лучше.
— Я думаю, что мы попали в точку, — сказала мадам Легран. — Первое лекарство было слишком сильным. Ланс был глубоко обеспокоен.
— Тебе необходимо больше отдыхать, Кларисса, — сказал он. — Ничего другого не нужно.
Я больше не ездила верхом, но любила гулять. Ланс предложил поехать в деревню, где мне будет гораздо лучше. Я думала то же самое, но там мне не хватало бы прогулок по оживленному Лондону.
Как бы то ни было мы поехали в деревню, и Ланс сказал, что, как ему кажется, мне следует остаться там до рождения ребенка. Конечно, он должен время от времени бывать в Лондоне, но он будет сопровождать меня и останется со мной в течение нескольких недель.
Итак, мы переехали в деревню. Мадам Легран объявила, что она очарована Клаверинг-холлом.
— Как он красив, — сказала она. — Старинный английский сельский дом. Я бы хотела никогда не уезжать отсюда.
— Вы здесь желанная гостья, пока вам это по душе, — сказал Ланс с присущим ему великодушием.
— Ваш муж — безрассудный мужчина, — улыбнулась она мне. — Послушайте, что он говорит. Да ведь вы возненавидите меня через несколько месяцев.
— Я уверен, мадам Легран, что не смог бы вас возненавидеть, сколько бы ни пытался, — сказал Ланс.
— О да, он обольститель, — ответила она. Я вовсе не чувствовала себя лучше в деревне, несмотря на лекарства, которые мадам Легран продолжала готовить для меня.
Вспоминаю один случай, когда Сабрина была со мной. Она привыкла приходить и усаживаться на мою кровать, когда я чувствовала себя неважно.
— Вот видишь, как много неприятностей доставляет этот ребенок, — сказала она. — Из-за него ты должна лежать в постели. Тебе никогда не приходилось оставаться в постели из-за меня.
— Ну же, Сабрина, — ответила я. — Не надо так ревновать к этому младенцу. Ты будешь любить его так же как я.
— Я буду ненавидеть его, — сказала она жизнерадостно.