Роковой срок
Шрифт:
– Я повинен, Рус! Укроти свой огонь. Не позволю иссякнуть твоему роду на земле!
Тарга усмирился, а Ураган еще долго лежал на том месте, где раскрывались земные недра, испытывая их жар.
Он всегда помнил совсем уж свежее, но писаное предание, связанное со своим прадедом, государем, который владычествовал в сарских землях полный срок – сорок лет. А записали его на бычьей шкуре в храме Тарги, дабы потомки не забыли, что сарское целомудрие еще было живо в эти близкие времена.
У прадеда была самая лучшая из всех табунов, но стареющая кобылица, и, чтобы никто не
Кроме ее единственного сына.
Однако и сарские кони блюли закон, и этот сын не смел нарушить табу, а случить лошадей насильно не могли да и, по обычаю, права такого не имели даже самые лучшие конюхи.
И тогда дошлый и искушенный прадед сшил попону, укрыл свою любимицу с головой и привел жеребца к матери. Не ведая, кто перед ним, но чуя сильную страсть кобылицы, он совокупился с ней.
Когда обрадованный государь снял попону, радуясь, что обхитрил, а жеребец узрел, с кем он вступал в соитие, то взбежал на высокую гору и бросился с обрыва, ибо не мог выколоть себе глаза.
Так было записано на бычьей шкуре в храме Тарги, куда помещали достойные потомков новые предания.
Однако же в ветхом Гласе, что хранился в храме Тарбиты и который повествовал о происхождении народа сар, все было иначе, и Обава не случайно напомнила о богах земного и небесного огня.
Земной Тарга и небесная Тарбита в самом деле были единокровными братом и сестрой. Первозданный мир в то время был еще чистым и непорочным, то есть не ведающим рока, и боги пребывали в полном одиночестве и каждый на своем месте, лишь издалека взирая друг на друга. Брат ездил по земле верхом на красном жеребце, сестра же летала по небесам в солнечной колеснице, запряженной белой кобылицей. И не было тогда ночи, впрочем, как и дня, солнце не всходило и не заходило, всегда находясь в зените, а потому не давало тени, и от этого никто не считал и не исчислял времени.
Так можно было существовать вечно, и кочевые пути брата и сестры никогда бы не пересеклись, если бы однажды лошадь Тарбиты не встала, истомленная скачкой, и колесница не остановилась на полунощной стороне.
И в тот же миг в небе наступила тьма, а родившиеся звезды не смогли осветить Вселенную. Свет исходил лишь от бога земного огня, от всадника Тарги, который скакал себе и нахлестывал своего коня одиннадцатиколенным бичом. Жеребец тоже уставал, но не мог ослушаться строгого седока и не повиниться его руке.
– Погони и мою кобылицу, брат, – попросила сестра.
Тарга изловчился, взмахнул бичом, но не достал небес, и колесница сестры даже с места не стронулась.
– Спустись пониже! – крикнул он.
Тарбита так и сделала, однако все равно было высоко, не хватало всего лишь одного колена, чтобы щелкнуть над спиною кобылицы и понудить ее к движению.
– Короток мой бич, – сказал брат, – чтоб погонять небесный свет.
Тогда Тарбита спустилась на землю вместе с колесницей, а Тарга уже вскинул бич, но тотчас огненный жеребец сбросил седока, вскочил на кобылицу и щелчок
В этот миг земной и небесный свет слились в единый, и сотворилось совокупление всего, что имело две сути – мужскую и женскую. От тонкой степной былинки до великих дерев, от малой птахи и ящерки до буйных туров и сохатых слонов, коих еще прозывают мамонтами; все соединилось, сплелось в единую плоть, и всякая божья тварь испытала блаженство соития, которого до той поры не ведало и которое стало наградой Природы за сотворение.
Ведь отдельно друг от друга ни мужское, ни женское начала не способны что-либо творить, а лишь от совокупления рождается третья ипостась мира.
И все потом ожило, вдохновилось, ибо сотворилось оплодотворение.
Обретшая новые силы кобылица воспрянула и без бича да и унесла Тарбиту в высокое небо.
Спустя же роковой срок, а с этого мгновения начался счет времени, богиня небесного огня родила младенца, нарекла его Сар, что означало «свет земной», и отправила к отцу на землю. Сама же скоро выбрала себе небесного мужа – бога Ра и первую свою дочь отослала в жены Сару, обязав того дать ей имя.
Сар назвал ее Сколой, поскольку она была дочерью Солнца, и уже от них пошел весь сарский народ.
По заповеди Тарги и Тарбиты все люди должны были называть друг друга братом или сестрой, поскольку сами они – брат и сестра.
А одинокий Тарга еще долго тосковал на земле, скакал повсюду на своем жеребце, звал Тарбиту и даже приплел к своему бичу двенадцатое колено – земные законы, чтоб доставать небес прямо с земли.
Но более их не достал...
4
Гневался Ураган на Обаву, не желая ее видеть, хотя знал предание и потому не карал карой, положенной деве за преступление закона, а лишь держал под алой пополомой, наказывая за утрату целомудрия.
Государя подкупала жертвенность дочери, готовой родить наследника, спасти Владычество рода и умереть. В этом он зрел волю Тарбиты, ибо, вскормленная по прежним обычаям и рано умудренная, Обава и мысленно не посмела бы огласить отца своим избранником.
Красного покрывала и плача было довольно, чтоб вместе со слезами очистился девичий разум.
Оставив надежды обрести наследника-внука, государь всерьез озаботился своим вдовством, а более тем, что роковой срок и впрямь подходил к концу.
Следуя старым законам, Ураган держал при дворе лишь четырех подручных во главе со Свиром и несколько паров из своего рода, которые трудились на конюшне и во дворце. Государевы холопы были не слугами, а скорее верными, преданными помощниками, стражниками, а то и советчиками, из коих вырастали потом наместники и послы.
Вот он и разослал по всем концам земли своих холопов и подручных, дабы они тайно присмотрели ему невесту, но не везли ее во дворец и тем паче не сватали, как ныне повелось, а даже виду не подавали, кто послал и зачем. Государь намеревался потом поехать, надев личину простого добропорядочного сара, добиться любви и согласия и ожениться по закону, а не по выгоде, которая теперь довлела среди невест и женихов.