Роковые девчонки из открытого космоса
Шрифт:
— Ё! — пискнул Торкиль.
— Новые пидорки, — одобрительно заметил Крысеныш. — Очень приятно вас тут видеть. С вами тут как бы не так сильно мачо разит, а? Добро пожаловать, ребята, — расцвел он. — Мы в этом пабе уважаем разнообразие.
— Э, спасибо, — неуверенно ответил Торкиль. Он глянул на Джейка, чтобы тот помог ему расшифровать этот новый и неожиданный знак в огромном постмодернистском ландшафте жизни. Но друг его был слишком занят, восхищаясь сами–знаете–кем, и призыва о помощи не заметил. Ляси разочарованно соскочила с бара.
— Что творится? — скрипнул Тристрам.
Ляси в совершенстве овладела системой коммуникации филонов, поэтому
— Справедливо, — ответил Тристрам.
Но Пупсику все они уже приподнадоели.
— Так мы проверяем звук или как? — рявкнула она. И, выдвинувшись к фургону, принялась выгружать технику.
— Что у вас под майками? — Пока они таскали, Джейку наконец удалось оторвать взгляд от Бэби.
— Кристаллы. — Торкиль нахмурился.
— Кристаллы?
— В Нимбине мы такой чумой догнались. Не уверен даже, как в Байрон вернулись, знаю только, что с час назад высадились на пляже, ощущая себя комками шерсти, которые срыгнула очень крупная киска. Паскудство, как не знаю. И вот мы детоксуемся, и тут Тристрам вспомнил про вывеску, где обещают лечение кристаллами. Поэтому мы набрали кристаллов и монтажной лентой все ими обклеились. — Он задрал майку и показал Джейку.
— И помогает?
— Да не очень, — ответил Тристрам.
— Может, им время надо, чтоб подействовало.
— На это и надеемся.
— А где Генри? — Близнецы в унисон скривились.
— Тут. — Это еще что такое? Все заозирались, стараясь понять, откуда раздается тишайший голосок. — Да тут я. — Генри стоял на четвереньках в дверях, напоминая собой такое, что бродячая собака не стала бы даже рассматривать в меню на ужин.
— Ох мамочка, — сказал Джейк.
— Со мной все будет в порядке, — сказал Генри. — Мне только нужен панадол.
После саунд–чека близнецы отправились добывать себе и Генри легальных средств — самого же звукача они оставили приходить в себя у сцены, в темных очках и c чехлом для переноски барабана на голове. Ляси и Пупсик ушли по Джонсон–стрит искать авторемонтную мастерскую: после маленькой драмы в пабе у них лишь разгорелся аппетит.
— А ты чем хочешь заняться? — Джейку настоятельно требовался совет Бэби. До начала выступления у них еще оставалось время.
— Да не знаю, — ответила та. — Денек нам выдался дай боже. Было бы неплохо остаться тут и поиграть в бильярд. — Она сунула монетку в щель и начала расставлять шары. Бэби пристрастилась к пулу. По совету Джейка некоторые удары она запарывала нарочно, чтобы не сильно пугать других сушек.
Джейк дошел до дверей, прищурился на солнечный свет, вернул на лицо очки и возвратился к Бэби в боковую комнату.
— Да, наверно, лучше никуда не выходить, — сказал он. — Я так прикидываю, запросто можно переборщить с жизнью на природе. Солнечный свет несколько переоценивают. Что скажешь?
— Абсолютно, — согласилась она, вешая треугольник на зеленый абажур лампы над столом и натирая мелом кий. — Сама я предпочитаю свет белых карликов. Чертовски мягче и романтичнее.
Господи, как же ему нравится эта девчонка.
Так почему ж ты ни шиша с этим не сделаешь, Джейк? Мне уже скучно. То есть, предварительные ласки и создание настроения — это одно, а тут у Нас уже сколько? почти [КОЛ–ВО СТР ПО ВЕРСТКЕ] страниц — в Моем дневнике, по крайней мере, — и ты до сих пор не сделал ход.
— Кто это? — Джейк нервно огляделся.
Господь
— А? — Бля, во дают космические лепехи. Ну все. С наркотой пора завязывать. Навсегда.
Дело вовсе не в космических лепехах, Мой одредованный симпатяга. Я–то думал, ты сам — плюшка для мыслящей девчонки, Джейк. Но ты Меня несколько разочаровал. Я вообще не засекаю никакой мыследеятельности. Если не возражаешь, буду с тобой откровенен: Я бы предложил тебе совсем ненадолго отказаться от химикатов и сосредоточиться на химии.
— Как это?
Поцелуй ее, дебил.
— Поцеловать? Ее? Сейчас? Вот так вот запросто? Алло? Бог? Чувачок?
Куда же Он свалил?
(Никуда Он не свалил; Он наблюдал.)
Джейк сглотнул.
— Э–э, Бэби?
— Хочешь разбить? Что такое? — Бэби посмотрела на Джейка. У него за левым ухом пристроился тюльпанчик. Она подалась вперед сорвать цветочек, только цветочка не оказалось, и рука ее вместо этого погладила прыгучие трубки свалявшихся волос, которые там были. Сказать, что Джейк содрогнулся, — отнюдь не точнее, нежели сказать, что он завибрировал. От макушки до пят и снова до макушки. Сердце Джейка колотилось. Дигитидигитидигити. Он пялился на ее полные красные губы, чьи уголки загибались кверху, и отмечал, насколько близка верхняя к кончику ее носа. Ему всегда нравилось это у девчонок. Джейк представлял себе, как уменьшается и забирается в ямочку над ее верхней губой, словно в шезлонг, свешивает с одной стороны ножки, щекочет ей зубы пальчиками и одновременно тихонько дует в ноздри. Он воображал, как подпрыгивает в мягком гамаке ее густых синих ресниц, раскачивается на восхитительно пухлых мочках и катается по пружинистому матрасу великолепной щеки.
Бэби притянула его голову поближе и усладила его губами свои. Бирюзовый бархат ее языка протиснулся ему в рот и нашел себе податливого товарища по играм в толстеньком розовом органе, что обитал внутри. Ее антенны мурлыкали «Как изумителен мир» (версию Ника Кейва и Шейна Макгоуэна) [141] . Дыша неровно, однако очень глубоко, она выпустила из пальцев кий, и тот с дребезгом рухнул на пол.
Никто не заметил, как в комнату вошел Вышибала Брайан. После заварушки с пьянчугами Брайан пришел к выводу, что ничего особенного в баре не происходит. Он удалился в хезник тянуть кабель в трясине, проверять мшистую поросль в мошонке и думать о сдобных бедрах Шарины, когда разразилась эта сцена между Крысенышем и Пупсиком. Теперь он вынырнул и обнаружил, что подведомственную территорию кто–то странным манером угомонил. Никаких драк. Никаких споров. Ничего. Сплошь счастливый дух хиппи–хлиппи, сплошь мир и любовь. От этого ему стало чертовски не по себе. Что–то не то творится. Он проверил заднюю комнату. Снова проверил бар. Оглядел улицу в обе стороны. Оперся на стену и подождал. И тут услышал дребезг кия об пол — и размашисто вошел в бильярдную.
141
«Как изумителен мир» («What a Wonderful World», 1967) — песня Боба Тила и Джорджа Дэвида Вайсса, ставшая знаменитой благодаря первому исполнению джазовым певцом, композитором и трубачом Луи Армстронгом (1901—1971). В 1992 г. ее записали дуэтом Ник Кейв и Шейн Макгоуэн (Shane Patrick Lysaght MacGowan, р. 1957), ирландский музыкант, певец и автор песен, участник группы «The Pogues». Стилистика записи была выдержана в духе тяжелого алкогольного бреда.