Роковые таблички
Шрифт:
Мужчины продолжали свой путь по лесу, ободряя, тонизируя себя пугающими историями из недавнего прошлого. Из дней, пресыщенных новостями о нечеловечески жестоких смертях, и опасностях, скрывающихся в высокой траве и густых лесах. В какой-то момент Максим почувствовал себя мальчишкой, вновь оказавшимся в летнем лагере, где по вечерам с друзьями они любили пугать друг друга «страшными» историями.
Он, сам не зная зачем, напомнил Грише несколько фантастических баек про рояль с красным пятном, гвоздик в полу и красную перчатку. Тот в долгу не остался, и выдал пару
Григорий, задрав голову, рассматривал покосившиеся ограды.
– Макс, не знаешь, куда это мы вышли? Есть версии?
Максим вновь раскрыл перед мысленным взором атлас Подмосковья, и наложил на него пройденный ими маршрут. Так, вариант, похоже, только один. И склон этот с небольшими домиками на гребне, всколыхнул смутное ощущение, что Максиму здесь доводилось бывать. Он присмотрелся внимательней – так и есть, проезжал как-то раз по этой дорожке. Точнее, вынужден был проехать, в объезд основной трассы.
– Это Дмитров. Только мы к нему с изнанки подошли. Это что-то вроде объездной дороги.
– Нам сюда надо?
– Нет, нам здесь делать нечего. Сейчас передохнём немного, и дальше двинем.
– А, может, в гости к кому зайдём? Мне после этой ночи в лесу, жуть, как охота под крышей поспать, - на этих словах Григорий изобразил гримасу боли, и схватился за поясницу, будто в результате ночёвки в холодном лесу заработал жестокий ревматизм. Потом он вдохнул поглубже, и заорал так, что Максим прикрыл уши, испугавшись за свой слух.
– Э-э-й! Люди-и! Есть кто живой? Отзовись.
Максим дёрнул напарника за рукав, и прикрикнул на него:
– Ты чего, забыл, от кого мы вчера в лес убегали? А вдруг, и здесь такие же отморозки проживают? У меня ведь один заряд остался.
Григорий развёл руками, вроде: «Виноват, забылся». Потом взглянул ещё раз вверх, и повернулся к Максиму.
– Ладно, идти, так идти. Пойдём, место для отдыха поищем.
Но только они сделали шаг по дороге, как сверху донёсся грубый голос:
– Уходите? А меня с собой не возьмёте?
Мужчины посмотрели вверх, и заметили человека, стоящего на самом гребне склона, с обрезом двуствольного ружья в руках. Мужик хитро улыбался, и если бы не оружие, вид имел не такой уж и грозный. Максим, помешкав немного, ответил:
– Далеко идти, и всё пешком. Тяжело будет с непривычки. А так, конечно – дорога не купленная. А здесь то чем плохо?
Мужик с обрезом неожиданно перестал улыбаться.
– Сами всё увидите, - сказав это, мужчина вытянулся, будто прислушиваясь к каким-то, только ему слышным, звукам. Он стал немного напоминать охотничью собаку, почуявшую, невидимого ещё, зверя.
– Сами увидите. И, боюсь, очень скоро.
Максим решил прекратить этот, полный загадок, театр одного актёра.
– Слушай, друг, не хочешь говорить – не надо. И незачем туман напускать.
Мужик
– Да какой, на фиг, туман. Просто, рассказывать некогда. Давайте, за мной – я тропинку покажу, по которой сюда поднимитесь.
Григорий, похоже, почувствовал тревожную нервозность, охватившую человека на склоне. Это состояние начинало понемногу передаваться и ему. Однако, протест неожиданным командам от неизвестного человека не унимался.
– Да не нужна нам эта тропинка. Мы, вообще то, дальше идти собрались.
Нервный мужичок с обрезом, опять сорвался на крик:
– Через десять минут от вас только ботинки останутся. Если жить хочешь, беги за мной.
Приятели решили больше не тратить время на препирательства, и последовали вдоль склона. Вскоре Максим и Григорий заметили цепочку узких ступенчатых уступов в земляной стене. Человек наверху жестами призывал их поторопиться, сам, то и дело, всматриваясь куда-то в сторону горизонта.
– Давай, мужики, поднимайтесь. А, чуть не забыл – те ступеньки, около которых ветки в землю воткнуты, перепрыгивайте. Не вздумайте наступить – я там капканы поставил.
– Спасибо, что вспомнил, - с иронией пробормотал Максим, и первый ступил на земляную лестницу. Когда он, вместе с Григорием оказался наверху, незнакомец приветственно протянул раскрытую ладонь.
– Будем знакомы – Михаил.
Мужчины представились, и пожали протянутую руку. Михаил махнул рукой им за спину.
– А теперь можете взглянуть, почему здесь опасно оставаться.
Максим обернулся. Вдоль кромки леса, у самого подножия сосен шевелился лоскутный шерстяной ковёр. Но, в отличие от настоящего ковра, созданного дарить уют и тепло человеку, эта живая масса являла собой чистую агрессию, не обещавшую ничего, кроме ужаса, боли и смерти.
Выпученные, сверкающие глаза, ощеренные пасти, острые клыки – огромная собачья стая стремительно приближалась к склону. Псы были один страшнее другого – ротвейлеры, разнотипные овчарки, мощные чёрные терьеры. Их злобная устремлённость не оставляла сомнений, что простой командой «сидеть», или «фу» эту бешеную свору не остановить. Эта лающая, рычащая волна мышц, клыков и шерсти должна была вот-вот затопить дорожное полотно, и достигнуть земляного склона.
И Максим, и Григорий с трепетом взирали на этих зверюг, будто выскочивших из самой преисподней. Сами они никогда не смогли бы в этом признаться, но в тот момент, некий забытый, первобытный страх сковал их, не давая пошевелиться. Это оцепенение длилось до тех пор, пока Михаил не взялся трясти мужчин за плечи, приговаривая:
– Ну, что встали, как парализованные? Бежим за мной, иначе они будут за нами на склон карабкаться. Лучше их не раздражать без крайней необходимости.
И втроём они побежали к высокому забору, увитому поверху колючей проволокой. Максим на секунду с ужасом представил, что было бы, останься они внизу, на дороге. Он нервно сглотнул, и прибавил шаг, стараясь оказаться, как можно дальше от высокой насыпи, у подножья которой бурлило хрипящее море из злобных тварей.