Роковые тайны

Гарлок Дороти

– Не делай мне одолжения.

– Не беспокойся. Научишься метать нож, сможешь спасти кого-нибудь из малышей от змеи. – Он сделал вид, что сердится, нахлобучил шляпу и ушел туда, где устроил свою постель.

Пистолет улыбался.

Эдди просидела в ванне, пока вода не остыла. Она намылила себя с головы до ног сладко пахнущим мылом и вымыла волосы. Вытеревшись и высушив полотенцем волосы, надела ночную сорочку и поверх нее платье. Она не смогла застегнуть корсаж,

поэтому придерживала его руками. Явились мальчики опорожнить и унести ванну. Эдди спряталась за дверью и, только когда они вышли, вздохнула с облегчением.

От теплой воды она расслабилась, нервы ее успокоились. Эдди не боялась Джона, но страшилась того, что должно было произойти между ними. Что ж, она будет ласкова с ним, думала Эдди, вытирая волосы полотенцем. Этому человеку она многим обязана. Хотелось только, чтобы все быстро закончилось.

Прикрутив лампу, Эдди села у окна и стала смотреть на улицу. Впечатление потрясающее. На ферме в это время уже спали, странно было видеть прогуливающихся людей и слышать музыку, доносящуюся из салунов.

Звуки пианино и скрипки смешивались с мужскими голосами и пьяным хохотом. До нее донеслись громкоголосые вопли и стук каблуков по тротуару. Это гуляки переходили из одного салуна в другой. Она подумала о Триш и детях, оставшихся в лагере, и ей стало интересно, что бы они сказали о происходящем.

Эдди скучала по ним, но не так сильно, как ожидала. Когда покидала их, стоявших кучкой у палаток, ей пришлось собрать все силы, чтобы не заплакать. Миссис Сайкс однажды сказала ей, что дети иногда ночью перестают дышать. И это ее тревожило, пока Диллон не подрос и не начал ходить.

Эдди представила себе, как дети обрадуются, когда Джон вручит им подарки. У Джейн Энн никогда не было такой куклы, Диллон не подозревает о существовании оловянных солдатиков, а для Колина нож будет просто потрясением. Эдди видела, что Джон купил коробку леденцов. Она пыталась протестовать, но он подмигнул приказчику, и тогда она догадалась: Джон хочет сделать детям сюрприз.

Эдди расчесывала почти высохшие волосы, когда раздался тихий стук в дверь, а затем ключ повернулся в замке. Эдди встала, сердце ее бешено заколотилось.

Вошел Джон, ища взглядом Эдди в полутемной комнате. Увидев ее, он повернулся и запер дверь.

– Славно пахнет.

– Это мыло… и пудра.

– Вижу, ванну унесли.

– Да. Я дернула за шнур, и мальчишки пришли. Спасибо тебе за ванну.

– Не надо благодарить меня, Эдди. – Он повесил шляпу и подошел к ней.

– Я смотрела в окно, – быстро проговорила она. – Отсюда хорошо видно другую гостиницу.

Джон приблизился к ней. Его рука коснулась ее волос, и она начала дрожать.

– Волосы у тебя почти высохли.

– Я собиралась заплести их.

– Зачем?

– Иначе к утру

они спутаются. – Эдди задыхалась, как будто ей пришлось пробежать милю.

– Утром я помогу тебе их распутать. – Джон положил руки ей на плечи. – Не нервничай, Эдди.

– Я не нервничаю.

– Нет, нервничаешь. Я чувствую, как ты дрожишь, как бьется от испуга твое сердце. – Джон опустил голову так, что его щека прижалась к ее уху. Он обнял Эдди и прижал к себе.

Они замерли. Эдди смотрела в окно, но ничего не видела.

– Ты будешь сидеть тут, пока волосы не высохнут? – спросил Джон и, не ожидая ответа, предложил: – У тебя платье поверх ночной рубашки. Я потушу лампу, и ты снимешь его.

Он отпустил ее. Эдди сняла платье и повесила его на крючок. Ночная рубашка была очень скромной, рукава до локтей. Эдди надеялась, что ворот застегнут до самой шеи.

Из окна лился мягкий свет. Эдди направилась к окну, но Джон, сидевший в кресле, поймал ее за руку и усадил к себе на колени. Она прильнула к нему.

– Положи голову мне на плечо. Тебе будет удобней.

– Я… никогда раньше не сидела у мужчины на коленях.

– А я никогда не держал женщины у себя на коленях, так что мы в равном положении.

Она потерлась носом о его щеку и склонила голову к нему на плечо. Эдди ощутила резкий запах и догадалась, что он брился у парикмахера. Ей припомнилось, как Керби тратил последние деньги на стрижку и бритье.

Пальцы Джона гладили ее шею. Эдди было так приятно, что она едва не замурлыкала от удовольствия.

– У тебя был трудный день. – Пробормотав это, он согнул ногу в колене, чтобы она могла устроиться поудобнее. – Я надеялся, что дела не дадут тебе скучать по детям.

– Я не очень скучаю.

– Ты ведь не беспокоилась, а?

– На самом деле нет. Больше всего меня волнует Триш. Она спрашивала меня, останется ли Симмонс с ними. Думаю, если что-то случится, она у него попросит помощи.

Он прошептал ей на ухо:

– Им следует привыкать друг к другу.

Джон глубоко вздохнул. Держать в объятиях нежную, сладко пахнущую женщину – большое испытание для мужчины. Его плоть затрепетала.

– Ты виделся с судьей?

– Да. Не будь с ним юной леди, я бы велел ему катиться своей дорогой.

– Он тебе не понравился?

– Несносный всезнайка.

– А леди – его жена?

– Племянница. Славная, но по виду белоручка.

– Стыдись, – ласково сказала Эдди. – Если она не умеет пахать или стрелять, это еще не означает, что она никчемный человек.

– А ты можешь все это делать?

– Конечно. Я управляюсь с плугом. А как, ты думаешь, мы с Триш работали в поле? И, – она хихикнула, – однажды я попала белке в глаз, но случайно. Целилась в другую белку.

Джон рассмеялся: