Роковые тайны
Шрифт:
– Если ты проснулась, так почему не дала знать?
– Хотела посмотреть, не чувствуешь ли ты себя виноватым.
– Ты тоже хороша.
– Ну довольно.
– А ты спала, когда я поцеловал тебя?
– Что? – Триш дернула головой так резко, что задохнулась от боли.
– Ну, ну, ладно тебе, – сказал Пистолет со смешком. – Я пошутил.
– Скверные у тебя шутки.
– Миссис Эдди отдала тебе ножны?
– Да.
– Чего не носишь?
– Да этого ремня хватит три раза вокруг меня обернуть.
– Черт! Давай
– Я бы и не подумала. – Она обратила к нему свои золотистые глаза. – Да, не могу больше называть тебя бородачом. Ради чего ты побрился? – переспросила она.
– Чтобы ты видела, какой у меня подбородок!
– Шуточки все шутишь.
– Кроме того, я бреюсь каждую весну. На этот раз не успел.
– Наверное, только тогда и моешься.
– Нет. Моюсь на Рождество, если сильно чешусь. – Сдавленный смешок придал ему уверенности. – Принеси ремень и ножны. Я хочу, чтобы нож всегда был при тебе.
Не проронив ни слова, она забралась в фургон. Пистолет ждал, всматриваясь в темноту.
Она без труда нашла в темноте подарок, почти сразу же вернулась и швырнула его Пистолету, как будто он ничего для нее не значил.
– Вот. Напрасно ждешь благодарностей.
– Дьявол! Я не прошу благодарности. Оберни вокруг талии, чтобы было удобно, и я намечу дырки. – Триш попыталась надеть ремень, не выпуская винтовки. – И положи ружье. Застрелишь себя или меня.
– У меня только две руки, – отрезала она. Пистолет прислонил свое ружье к фургону и вырвал у нее ремень. Встав на колени перед Триш, он обернул его вокруг ее стройной талии.
– Где тебе удобно? – резко спросил он. Она сдвинула ремень вниз:
– Вот тут… болван!
– Мне нужен свет, – пожаловался он.
– Не будет тебе никакого света.
– Я уже видел эту отметину на лице. Думаешь, стала некрасивая, и не хочешь, чтобы я тебя видел.
Триш окаменела. Только через минуту Пистолет понял, что эта реплика была лишней. Она отвернула лицо. Триш восприняла слова Симмонса не столь легко, как он предполагал. Ее молчание, холодное и отчужденное, сдавило его со всех сторон. Ему казалось, что он пнул щенка или наступил на цыпленка. Так Пистолет стоял одну или две минуты, а затем заговорил, едва осознавая свои слова:
– Я сейчас намечу, а завтра все сделаю. У Ролли есть шило для кожи. Я возьму и проделаю еще отверстия. Я тебе говорил, что я тут выменял у одного парня нож? Чуть меньше и легче моего. Как раз для тебя. Тот, что ты носишь, удобен, но не слишком хорош для метания. Недостаточно тяжел. Думаю, тебе надо научиться. К тому времени, когда доберемся до Санта-Фе, сможешь пригвоздить муху к стене.
Она не отозвалась. Пистолет не понял, обрадовал ли он ее.
Он не привык много говорить, а на Триш не похоже, чтобы она не нашлась с остроумным ответом. Симмонс переступил с ноги на ногу и оглядел лагерь, девушка безмолвствовала. Молчание так затянулось,
– Триш, ты для меня важнее всего в жизни. Я скорее отрежу себе правую руку, прежде чем скажу или сделаю что-то против тебя.
И на этот крик души не последовало ответа. Стук сердца отзывался в его голове. И вдруг Пистолет услышал тихий звук. Он понял, что Триш плачет. Пистолет робко коснулся ее щеки. Она была мокрой.
– Боже мой, Триш, какой же я дурак! Я не умею разговаривать с женщинами. Я не хотел тебя обидеть. Ты самая прекрасная девушка из тех, что я видел в жизни.
– Это не так. Я бы хотела быть безобразной, как… как задница мула.
– Тогда что? Что тебя так расстроило? Я все устрою, если это в моих силах.
Послышалось глухое, мучительное рыдание. Затем Триш выдавила слова, потрясшие Симмонса:
– Я… так… боюсь!
– Ах… не надо! Не надо! – Симмонс развел руки, и она кинулась к нему на грудь. Он крепко обнял ее, как бы защищая.
– Дорогая, сладкая моя девочка. Моя девочка… – вполголоса успокаивал ее Пистолет. – Теперь тебе ничто не угрожает.
– Он… вернется. На этом не остановится.
– Никто не посмеет тебя тронуть. Никто. – Пистолет прижимал ее и гладил по голове.
– Я думала, он не найдет меня. Это было так давно…
– Ты можешь мне сказать, кто это был? Я сердце вырву у этого ублюдка.
– Я поняла, что это он, когда увидела отметины. Мне не показалось.
Поверх головы Триш Пистолет заметил Эдди со всей семьей. Он подхватил ружье и, приобняв Триш одной рукой, подтолкнул ее к фургону.
– Джон и Эдди возвращаются, – прошептал он ей на ухо. – Останься со мной. Пожалуйста, еще немного. – Приняв ее молчание за согласие, крикнул Джону: – Триш со мной. Мы немного прогуляемся.
– Я слышу. Веди себя как полагается.
Пистолет боялся, что Триш сбежит. Но она осталась в кольце его рук и прошла вместе с ним к соседнему фургону.
– Ты позволишь мне подсадить тебя?
– Я не калека, сама могу влезть. – Опершись ногой о спицу колеса, она взобралась на сиденье.
– Знаю, просто я хотел приподнять тебя.
– Зачем это? – Триш подвинулась, освобождая для него место рядом с собой.
– Черт! Я не знаю. – Положив ружье рядом с собой, он поставил ногу, обутую в мокасины, на подставку.
– И у мистера Толлмена такие башмаки. – Триш вытерла глаза подолом юбки. – Откуда ты их взял?
– У индейцев.
– Ты их не боишься?
– Некоторых. Среди них есть хорошие и плохие, как и среди белых. Если мы встретим кого-нибудь из чокто, я тебе достану пару.
– Не надо мне никаких…
– Подарков? Ладно. А ты мне сделаешь один?
– Какой?
– Скажи мне, чего ты боишься. Это ведь не Реншоу, так? – Пистолет хотел подвинуться к ней, обнять, но не осмелился. – Расскажи мне, откуда ты появилась. Кто твоя родня.