Роксолана Великолепная. Жизнь в гареме (сборник)

Дяченко Сергей

— А как же ты, дочка, замуж за чужую веру вышла?.. умер отец. Не выдержал такого стыда… Грех это большой, доченька… — качала головой мать.

— Бедный отец… Знаю, что грех… — залилась слезами Роксолана. — Да полюбила я мужа своего превыше всего…

Помолчала матушка, затем снова спросила:

— А как же ты живешь с другими его женщинами… У вас же здесь гаремы… Ой, стыд какой… — жаловалась снова седая матушка.

— Он мне верен, как и я ему… — ласково объяснила Роксолана. — Потому что это султан не такой, какие были к до него…

Он мудрый и порядочный человек.

— Мудрый и порядочный? Так что же он землю своей жены опустошает? Замучили нас татары. Опять Рогатин сожгли, всех перебили… А когда была в Перекопе, там жид один на таможне все удивлялся; столько людей вывезли из Украины — неужели кто-то остался? А вчера мои купцы говорили, что турки готовят самый большой поход на Украину… Зальют кровью нас, мы исчезнем с лица земли.

— Это не султан готовит, то визирь Ахмед-паша и янычары, над которыми он поставлен… — волновалась Роксолана. — Славянские земли для турок — это земли неверных, и война с ними — это священная война… Неужели Рогатин снова сожгли?

— Правда, дочка, правда… — жаловалась старушка. — Где же внуки?

— Сейчас их принесут… — сказала Султанша. — А какова судьба Степана моего? Его тогда захватили татары?

— Нет, спасся… — мать рассматривала пышные покои. — Собрал денег, поехал в Каффу тебя выкупать, и пропал. Не знаем, что с ним, жив ли…

Вздохнула Роксолана… Мать обратила внимание на вышивки с родными узорами, хотела что-то спросить, и вдруг начала задыхаться, ей стало плохо.

…Странная была эта могила с крестом на мусульманском кладбище. Сулейман, вернувшийся из похода, стоял рядом с Роксоланой, одетой в черное. Положила на холмик земли свою вышиванку.

Молчали. Сулейман переживал горе жены. Сказала Роксолана:

— Мать говорила, что татары совсем разорили Украину. Почти весь живой народ вывезли в рабство или истребили…

Внезапно упала на колени перед султаном:

— Перед могилой матери заклинаю тебя, властелин мира — не ходи на Украину! Дай моей бедной родине подняться! Я умоляю тебя! Дай слово мне!

Долго молчал Сулейман, играл желваками. А потом поднял Роксолану и тихо сказал:

— Султан Сулейман не станет сражаться с твоей Украиной. И никогда больше не становись на колени. Ты — турецкая султанша!

Селим и Баязед играли в полосе прибоя под присмотром слуг во главе с Хассаном, а Роксолана сидела под накидкой, писала стихи. Здесь ее нашел строгий Ахмед-паша:

— Позволь мне, о, султанша Хюррем, поговорить с тобой. Ибо другого раза может и не быть.

Роксолана оторвалась от своего занятии и внимательно посмотрела на визиря:

— Я слушаю тебя.

— Я знал Сулеймана еще мальчиком, я его воспитывал. Никогда еще Турция не имела такого достойного султана. Он создан для великих дел. Но ему мешает их совершать одна женщина… Я много терпел, когда эта женщина пренебрегала нашими обычаями, стала открывать лицо, принимать у себя мужчин, заниматься строительством, затем отделила гарем…

— Кто

же это такая? — весело рассмеялась Роксолана. — Как она посмела?

— Мы долго терпели это. Но не можем терпеть больше вмешательства этой женщины в государственные дела. Негоже женщине решать с какой страной воевать султану.

Роксолана молчала. Визир продолжил, сверля ее ненавидящим взглядом:

— А еще хочу напомнить этой женщине, что судьба ее детей в наших руках.

— Ты имеешь в виду, что вы убьете моих детей, когда Мустафа сядет на трон? Но для этого надо, чтобы Сулейман… чтобы его не стало… Ты угрожаешь мне смертью моего мужа? И не боишься? — Роксолана побледнела.

Визирь помолчал, презрительно глядя на женщину и продолжал:

— Я не боюсь ничего. Люблю султана больше тебя, потому что никогда его не предавал, как ты. Завещание Фатиха не отменить. Совет улемов все равно оставит в живых одного старшего сына, когда он сядет на престол… Но это в будущем. А я имею в виду день сегодняшний. Гнев Падишаха и улемов будет безмерный, когда они узнают, что твои дети крещены в христианскую веру! Никто их не спасет!

— Это клевета! — вскочила Роксолана. — Баязеда я не…

— А Селима? — спокойно спросил визирь.

— Не помню… Я была тогда в родовой горячке, немного стало легче… Кто тебе это сказал? — остолбенела от сильнейшего страха за своего сына.

Визирь помолчал. Роксолана взглянула на берег, где черный евнух неоднократно бросал взгляды в их сторону.

— Хассан? — догадалась Роксолана. — Этот подлый трус…

— Я не хочу причинять боль моему повелителю. — сказал визирь. — Хассану я дал деньги за молчание, и я буду молчать, если ты не станешь вмешиваться в государственные дела.

Роксолана на мгновение задумалась. Еще раз взглянула на берег моря, на Хассана и слуг, которые были его людьми… Приняла решение и мгновенно успокоилась. Сказала холодно:

— Хорошо. Нет другого выхода.

Позвала детей и пошла в палаты.

Султан проводил Совет Дивана, когда послышался какой-то шум у двери. Все удивленно прислушивались. А за дверью стояла Роксолана с детьми и янычары. Ага охранников стоял перед дверью и смущенно говорил:

— О, Радостная Мать принцев! Сюда нельзя женщинам! Еще ни одна сюда не ступала… Падишах занят судейскими делами. Я не могу его беспокоить!

— Я тоже хочу суда! — крикнула. — Над разбойниками, бесчинствующими в палате Падишаха! — Сказала твердо, подходя к двери. Ага стал на колени перед ней. Вошла в судейский зал со слезами, но так твердо, будто сама собиралась в нем судить. Вошла и закричала:

— Спаси детей своих! Я боюсь возвращаться в гарем!

Султан встал с престола.

— Что это? — спросил громко и пальцем дал знак всем, чтобы покинули зал. Смущенные достойники выходили, оглядываясь, как на чудо.

— Что случилось? — спросил обеспокоенный Султан. — Кто-то сделал зло тебе или детям? — гнев уже появился в глазах.