Роль в сказке для взрослых или "Таланты и Полковники"
Шрифт:
– Ах, оно не упоминало… это чудовище? Слушайте, я пришел сюда на голос своей внучки! Поняли? Мария-Корнелия - моя внучка, а не майора. Если ему и вам можно подключаться к ее беседам, то мне и подавно!
– Да, но приказ отдавался мне… Если позволите… - рука легионера, явно встревоженного, тянулась к телефону.
– Отставить!
– взвизгнул старик.
– Недавно двух полковников знаешь куда упекли? На Плато Винторогих козлов - считай в пустыню! Мой сын узнал, что они обошлись со мной не слишком почтительно - и ничто им не помогло!
Эта
– Ладно, не трусь, это я - на всякий случай. Можешь сесть. И включай мою девочку…
Оператор повиновался. И снова стало слышно, как Инфанта беседовала со сказочником.
ГОЛОС МАРИИ-КОРНЕЛИИ: Знаете, с кем бабуля вас спутала? С Рикардо Делано. Он пишет мой портрет. С Вергилием. Я сижу вот так, а он у моих ног… Четыре сеанса было, так первые два целиком на эту псину потрачены!
ГОЛОС ФИЛИППА: Вот оно что… Рикардо Делано?! А мне соврал кто-то, что его нет в стране…Интересно… Вы не промахнулись, выбирая мастера!
ГОЛОС МАРИИ-КОРНЕЛИИ: А я редко промахиваюсь. Налейте же себе и мне! О чем задумались?
ГОЛОС ФИЛИППА: О Рикардо. Я нечасто бывал в его мастерской, но каждый раз это было потрясение… Каливерния будет гордиться им!
ГОЛОС МАРИИ-КОРНЕЛИИ: А я спокойно отношусь к живописи. Вообще-то у нас тут есть на что взглянуть. Вич показывал вам? Нет? А хотите туда, где собраны орудия пыток? За десять веков! Давайте живопись пропустим пока, а туда сходим - это вам не может быть скучно!
ГОЛОС ФИЛИППА: Я верю, я охотно верю на слово: в этой области достигнут большой прогресс… Особенно в нашем веке.
ГОЛОС МАРИИ-КОРНЕЛИИ: Вы трусите? Струсили, струсили, я же вижу!
ГОЛОС ФИЛИППА: Считайте так. Мне кажется, любого человека с воображением может стошнить от этого…
ГОЛОС МАРИИ-КОРНЕЛИИ: Нет, ну зачем, тогда не пойдем… Вообще вы малоактивный, да? Ой, святая Агнесса, куда подевались у нас интересные мужчины? Которые умеют что-то выдумать, поднять настроение? Которые знают кучу всяких историй, анекдотов? Где наши весельчаки? Что вы так усмехнулись?
ГОЛОС ФИЛИППА: Вопрос интересный. Если святая Агнесса затруднится, не ответит, - попробуйте майору его задать. Или папе… Послушайте… а Рикардо? Я, правда, не видел его давно, но разве он не весельчак, не заводила?
Голос МАРИИ-КОРНЕЛИИ: Что-что?! Это вы над ним подшутили так? Из него же слова не вытащишь! Я изнываю на этих сеансах! И взгляд у него… знаете, какой-то преступный! (Она перебила сама себя) Да, сеньор Филипп! Уж один-то свой экспонат я покажу точно… идемте! (Ее голос стал удаляться). Идемте-идемте, экспонат потрясающий… Вергилий, а тебе не надо туда. Сидеть!
Донеслись удаляющиеся их шаги, потом смолкло все.
– Кошечкой повела любоваться, - радуясь собственной проницательности, сказал старый Гуго.
А легионер-оператор моргал светлыми ресницами:
– А в клетке у меня микрофонов
– А велено ни словечка не пропустить? Почему? Что он за гусь, этот сеньор Филипп?
– Сочинитель. В театре какие-то сказки делал.
– Оператор глянул на старика с беспокойством, почти мольбой.
– Сеньор… но если мое начальство позвонит, я доложу, что вы…
– Ни-ни-ни! Ты не враг себе, верно? Ты будешь помнить про тех полковников незадачливых… Дай-ка сигарку.
– Только поаккуратней: пленка тут. Вообще-то я выхожу курить… Нет, сеньор, не сходится что-то: полковников вы наказываете, а майора вроде как опасаетесь!
– Сообразил!
– похвалил старый Гуго, прикрывая глаза: первая же затяжка привела к сладкому головокружению.
– Но опасаюсь я ночного майора, парень. Ночного… Сейчас ведь еще не ночь? Нет, днем я его не переоцениваю: дерьмо он… дерьмо, которое обошел и забыл!
– Сеньор, не надо меня так провоцировать, я этого не слышал!
– испугался оператор.
– Ты - нет, ты - чист. Но для него хорошо бы отчетливо записать: "Вич, ты - дерьмо, которое обошел и забыл! Сеньор Тианос-старший так поступает сам и другим советует."
11.
Кошкой, о которой уже трижды шла речь, оказалась пантера - зверь необычайной черноты и ярости. Подходя вместе с хозяйкой к вольеру, Филипп понял происхождение тревожного струнного звука, который долетал туда, в помещение, и особенно беспокоил пса Вергилия: пантера не ладила с металлической сеткой, образующей ее жилище, проверяла ее прочность десятки и сотни тысяч раз: гордячке и мятежнице тяжко давался плен, наступивший, видимо, недавно…
– Ну как?
– спросила Инфанта с торжеством.
– Экспонат сильный, согласен… Как же ты, милая, попалась? Ведь попробуй отлови такую… Наверное, ампулой со снотворным стреляли? Не знаете?
– Можно позвонить министру лесов и охоты - это он мне подарил. Он сказал только, что поймали в этом месяце… и что надо прощать ей крутой и мрачный характер… Она подобреет, но не сразу… Слушайте, она в страхе держит двух здоровенных легионеров! Поглядели бы вы на трезубец, которым еду ей дают! Где-то здесь он был… Они рукоятку к нему приделали - почти трехметровую. А я вплотную подхожу - пожалуйста!
Но такое сокращение дистанции не понравилось пантере, она грозно показала это.
– Видели? Видели?! Искры пускает!
– восторгалась Инфанта.
– Киса моя! Ну взгляни ты на меня по-хорошему! Все равно же, хочешь - не хочешь, придется тебе подружиться со мной!
Филипп насмотрелся и отошел. Побрел красноватой дорожкой к фонтану. Инфанта догнала его.
– Как думаете: привыкнет она? Поймет человеческое отношение?
– Не слишком надейтесь на это, - вздохнул Филипп.
– По крайней мере, всякую мысль о дрессировке я бы отбросил сразу: она взрослая.