Рольф в лесах
Шрифт:
Дни августа текли мирно, но Куонебу, в отличие от Рольфа, не терпелось покинуть ферму. Работал он умело и добросовестно, но однообразный, нескончаемый труд земледельца был ему внутренне чужд: предки его жили иначе.
— Сколько мы заработали денег, Нибовака? — Этот вопрос, который он задал в середине августа, выдал его настроение.
Рольф прикинул: Куонебу за полмесяца полагалось пятнадцать долларов, ему — десять, да ещё два доллара за найденных коров. Всего получалось двадцать семь долларов.
Через три дня Куонеб повторил свой вопрос, а на следующее утро заявил:
— Чтобы найти хорошие места и построить зимнее жильё,
Тут Рольф доказал, что имя Нибовака получил не зря: он пошёл к толстому Хендрику и объяснил ему их намерения. Им нужно купить каноэ и охотничье снаряжение, а потом они поищут незанятый охотничий участок. Закон трапперов [9] , добывающих зимой пушнину в северных лесах, был суров. В определённых случаях нарушение границ даже каралось смертью — при условии, что пострадавший брал на себя роль и судьи, и присяжных, и палача. Ван Трампер поспешил дать им добрый совет: ни на вермонтском берегу Шамплейна, ни в других его окрестностях далее и пробовать не стоит, как и забираться дальше на север — там хозяйничают канадские французы, рьяные охотники. Лучше всего попытать счастья в графстве Гамильтон, да только добраться туда нелегко: ни удобных рек, ни тем более дорог. Зато сама эта недоступность и сулила надежду.
9
Траппер — охотник на пушного зверя, ставящий капканы.
Но тут благодушного Хендрика ждал неприятный сюрприз: его новые работники намерены уйти теперь же! В конце концов он предложил следующее: если они останутся до первого сентября «приводийт всё в порядок к зима», он, кроме уговорённых денег, даст им каноэ, топор, шесть капканов на норку и капкан на лисиц — те, что висят на стене в сарае, — и самолично отвезёт их в фургоне по Пятимильному волоку от озера Джордж до реки Скрун. Оттуда они спустятся до Гудзона, проплывут вверх по нему сорок миль — правда, там полно быстрин и нелёгких волоков — до болотистой речки, впадающей в него с северо-запада, а по ней пройдут десять миль до озера Джесепа, шириной в две мили, а длиной в двенадцать. Зверья там полным-полно, но добираться в те места так трудно, что после смерти Джесепа никто туда не совался.
На такое предложение был возможен только один ответ: они остались. Куонеб немедленно перенёс каноэ в сарай и в свободные минуты теперь приводил его в порядок: кое-где содрал лишнюю тяжёлую кору и парусину, снял толстые деревянные скамейки, сменил распорки, просушил его и хорошенько просмолил. Теперь каноэ весило менее ста фунтов, то есть стало фунтов на сорок легче пропитанной водой посудины, на которой он в первый день перевёз детей к соседям.
Наступил сентябрь. Рано поутру Куонеб пошёл один к озеру. Там на вершине пригорка он сел, устремил взгляд на занимающуюся зарю и запел песню нового рассвета, аккомпанируя себе не на том-томе — его он продал, — а постукивая одной палкой о другую. Когда же землю залили лучи солнца, индеец вновь запел охотничью песню:
Отец, направь наш путь, Отец, приведи нас в края хорошей охоты.И, продолжая петь, начал священную пляску. Закрыв глаза, откинув голову, он ритмично переступал ногами, почти не отрывая их от
17. В Каноэ по верховьям Гудзона
Только одного человека понять нельзя — того, кто держит язык за зубами и помалкивает.
У фермера Хаттона была баржа, и соседи одалживали её, когда им требовалось переправить фургон с лошадьми через озеро. Утром в назначенный день фургон Хендрика был уже на барже, а Скукум, конечно, восседал на самом её носу. Пора было сказать обитателям фермы: «Прощайте!» Но Рольф обнаружил, что ему трудно произнести это слово. По-матерински добрая фермерша завоевала его сердце, а к детям он относился как старший брат.
— Приезжайт опять, малый, приезжайт к нам опять быстро-быстро!
Фермерша поцеловала его, он поцеловал Аннету и младших детей, потом поднялся на баржу и взял шест, чтобы столкнуть её на глубокую воду, где уже можно было сесть на вёсла. Поднялся восточный ветер, и они поспешили им воспользоваться, повернув верх фургона, точно парус. Через два часа баржа благополучно причалила на западном берегу к пристани перед лавкой, откуда начиналась дорога к реке Скрун.
Возле двери к стене прислонялся подозрительного вида детина. Засунув руки поглубже в карманы, он смерил их презрительно-враждебным взглядом и метко сплюнул жвачку на Скукума, прицелившись так, что она чуть не задела ноги Куонеба и Рольфа.
Лавочник Уоррен не жаловал индейцев, но с Хендриком он был в приятельских отношениях, пушнину очень любил и потому оказал новоявленным трапперам самый радушный приём. Они отобрали муку, овсянку, солонину, чай, табак, сахар, соль, порох, пули, дробь, одежду, верёвки, бурав, гвозди, ножи, два шила, иголки, напильники, ещё один топор, жестяные тарелки и сковородку, а лавочник приписал общую сумму к счету Хендрика.
— На вашем бы месте я бы взял оконную раму, в холодную пору скажете мне спасибо, — сказал затем Уоррен и повёл их в чулан, где у стены стояли застеклённые оконные рамы с частым переплётом.
В результате их груз пополнился ещё одной не слишком удобной ношей.
— А отличное ружьецо не хотите ли? — осведомился лавочник и снял с гвоздя элегантное охотничье ружьё небольшого калибра и новейшей модели. — Всего двадцать пять долларов! (Но Рольф покачал головой.) Так деньгами только часть, а остальное отдадите по весне пушниной.
Рольф еле устоял перед соблазном, но мать воспитала в нём страх перед всякими долгами, и он твёрдо ответил «нет». Сколько раз потом доводилось ему жалеть о своей твёрдости!
Итог был подведён, и оставшиеся несколько долларов наличными Хендрик отдал им. Тут снаружи раздался пронзительный визг, а несколько секунд спустя в лавку, жалобно поскуливая и еле ковыляя, вошёл Скукум. Куонеб выбежал наружу.
При виде его угрюмый детина переменился в лице:
— Так я ж его и пальцем не тронул! Вон на грабли напоролся.
Ложь была самая неуклюжая, но что мог сделать Куонеб? Он вернулся в лавку. Следом за ним туда ввалился детина и пробурчал:
— Эй, Уоррен, как насчёт ружьишка-то? Сговоримся, что ли? Моё слово понадёжней будет, чем у иных прочих.