Рольф в лесах
Шрифт:
18. Лесные звери у реки
Хотя об этом пока не упоминалось, не следует думать, будто на реке они не встречали диких животных. Человеку в бесшумно скользящем каноэ представляется множество случаев наблюдать их, а то и заняться охотой. Вокруг первой их стоянки было немало оленьих следов, а в то утро, когда они поплыли вверх по Гудзону, Рольф впервые в жизни своими глазами увидел оленя. Они обогнули мысок, выгребая против довольно сильного течения, и вдруг Куонеб дважды стукнул по борту — сигнал, означающий: «Внимание!» — и кивнул на берег. Там, в каких-нибудь пятидесяти шагах от них, у самой воды стоял и смотрел на них самец оленя, неподвижный, как бронзовая статуя, — он ещё не сменил золотисто-рыжий летний наряд. Двумя-тремя мощными гребками Куонеб направил каноэ
По вечерам в воде у берегов они видели ондатр, а один раз в струях мелькнуло что-то чёрное, глянцевитое, извивающееся, точно чудовищная пиявка.
— Выдра! — еле слышно шепнул Куонеб, хватая ружьё, но выдра нырнула и больше не показывалась.
А один раз глубокой ночью их разбудил странный дробный звук — словно над их головами кто-то тряс жестяной погремушкой. Оказалось, что дикобраз принялся грызть сковороду в надежде добыть из неё побольше соли вдобавок к той, которую успел слизать. Привязанный к дереву Скукум тщетно старался прогнать нахального гостя и изъявлял горячее желание расправиться с ним по-свойски. В конце концов им удалось избавиться от живого игольника, но не прежде, чем они повесили всю свою кухонную утварь так, что он не мог до неё добраться.
Однажды они услышали короткий отрывистый лай лисицы, и два-три раза издали доносился негромкий переливчатый зов вышедшего на охоту лесного волка… Всякой птицы вокруг было изобилие, и они разнообразили свой стол утками, которых подстреливали, устраиваясь на ночлег.
Во второй день они увидели трёх оленей, и на следующее утро Куонеб, зарядив ружьё крупной дробью, ушёл со стоянки на самой заре. Рольф пошёл было за ним, но индеец покачал головой, а потом сказал:
— Погоди полчаса разводить костёр.
Минут через двадцать Рольф услышал выстрел, и вскоре Куонеб вернулся с задней ногой оленя, а когда они тронулись в путь, то в миле выше по течению причалили к берегу и забрали остальное мясо. Они видели ещё семь оленей, но больше на них не охотились, хотя Рольфу не терпелось испробовать свою охотничью сноровку. Но другой дичи подвёртывалось немало, и ему выпадали случаи показать себя. Один раз, таща тюки по лесному волоку, он, а вернее, Скукум вспугнул выводок воротничковых рябчиков. Птицы спокойно уселись на ветку, и путешественники остановились. Пока Скукум отвлекал рябчиков, Рольф тупыми стрелами сбил пяток, и вечером ужин у них был на редкость вкусный. Но мальчик грезил только об оленях и поклялся про себя, что пойдёт на охоту один и обязательно вернётся с грузом свежего мяса.
На следующий день их ждало новое волнующее приключение. Отправившись в путь на ранней заре, они за поворотом реки увидели, что по галечному пляжу бродит чёрная медведица с двумя медвежатами. Все трое время от времени останавливались и что-то совали в пасть. Как выяснилось позже, лакомились они раками.
Куонеб видел медведей только в детстве, когда охотился с отцом в лиственных лесах на холмах за Мьяносом, а потому пришёл в сильное возбуждение. Он поднял весло, сделал знак Рольфу последовать его примеру и выждал, пока течение не унесло их назад за поворот. Там они причалили. Куонеб молниеносно привязал каноэ и взял ружьё. Рольф схватил свой лук и охотничьи стрелы. Держа Скукума на поводке, они углубились в лес и побежали как могли быстрее и бесшумнее к месту, где видели медвежье семейство. Разумеется, ветер дул в их сторону, не то им не удалось бы подобраться к зверям на близкое расстояние. Они поравнялись с галечником и с величайшей осторожностью начали подкрадываться к берегу. По их расчётам, до него оставалось шагов тридцать, но кусты всё ещё заслоняли желанную добычу. Они сделали ещё несколько шагов, но тут медведица оторвалась от своего занятия, подозрительно втянула ноздрями воздух, уловила грозный запах, издала громкий предостерегающий кашель: «Кофф! Кофф! Кофф! Кофф!» — и пустилась наутёк. Охотники, сообразив, что они обнаружены, ринулись вперёд с отчаянными
— Она же вернётся? — спросил он не без робости.
Куонеб засмеялся:
— Нет! Она всё ещё удирает во все лопатки. Чёрные медведи трусы. Если могут убежать, драться никогда не станут.
Разумеется, медвежата на дереве были в полной власти охотников, но те не стали злоупотреблять положением.
— Мяса у нас много, места в каноэ для него больше нет. Не будем их трогать, — сказал Рольф, но тут же спросил: — А мать их разыщет?
— Да, немного погодя. Они слезут с дерева и поднимут крик на весь лес. А она остановится в полумиле отсюда, так что к вечеру они соберутся все вместе.
Так завершились их первая медвежья охота. Ни единого выстрела, ни единого раненого медведя, ни единой мили погони и меньше часа потерянного времени. Всё же в памяти Рольфа она осталась как самая интересная, хотя в дальнейшем им с Куонебом не раз доводилось иметь дело с медведем и случалось всякое.
19. Отпечатки сапог на песке
Речка Джесепа тихо струилась среди болотистых берегов, и плыть по ней было бы одно удовольствие, если бы не завалы из древесных стволов. В некоторых когда-то был прочищен проход, по-видимому, покойным владельцем участка. Один раз они с неприятным удивлением заметили на берегу свежесрубленное дерево, но горькие опасения тут же сменились радостью: оказалось, что это поработали бобры.
За этот день они проплыли десять миль и вечером разбили лагерь на берегу озера Джесеп в счастливой уверенности, что они — законные владельцы и его, и всех окрестных лесов. Ночью их вновь и вновь будил вой волков, но доносился он с противоположного берега. Утром они отправились в пешую разведку и сразу же с восторгом увидели пятерых оленей, следов же вокруг было не счесть. Видимо, тут был истинный олений рай, но и других следов нашлось предостаточно: десятки отпечатков, оставленных норками, два-три — выдрами, одинокий след пумы и лосихи с телёнком. Просто глаза разбегались при виде таких неисчерпаемых возможностей. Охотники шли и шли, предвкушая ожидающие их впереди радости, как вдруг их словно обдало ледяной водой: они наткнулись на след человека, на совсем свежие отпечатки кожаных сапог. С ума можно было сойти! Значит, какой-то траппер опередил их и, по обычаю, долина принадлежит ему! Они прошли по следам около мили. Человек шагал торопливо, иногда пускался бегом, но нигде не отдалялся от западного края озера. Затем они вышли к месту, где он некоторое время сидел и, судя по разбитым раковинам, закусывал тем, что подобрал тут же на месте, после чего поспешил дальше. Но на месте привала они не обнаружили отпечатка ружейного приклада или каких-либо следов охотничьего снаряжения. И он был в сапогах, а охотники редко их носят…
Они прошли по его следам ещё две мили, вновь замечая, что время от времени ненавистный незнакомец бежал во весь дух. Потом они побрели назад, исполненные горького разочарования. Удар был сокрушающим. Как поступить теперь? Отправиться дальше на север? Заявить права на один берег озера? Или прежде выяснить, что это за человек и каковы его намерения? Они предпочли последнее. Каноэ было спущено на воду, нагружено, и они поплыли высматривать охотничью хижину на берегу, втайне надеясь, что поиски их окажутся напрасными.
Проплыв четыре-пять миль, вспугнув двух оленей и тучи уток, они вновь вышли на берег и сразу наткнулись на роковой след — цепочку отпечатков, уходящую на юг. К полудню они добрались до южной оконечности длинного залива. Тут след отвернул от берега: он всё так же вёл прямо на юг. Куонеб с Рольфом вернулись на плёс и к полудню добрались до южного края озера. По пути они вновь внимательно осматривали оба берега, но ни хижины, ни другого жилья не обнаружили. Таинственный путник остался загадкой, но, во всяком случае, он просто прошёл по берегу озера, и ничто не мешало им обосноваться тут.