Рольф в лесах

Cетон-Томпсон Эрнест

Действие второе началось с установки шести лисьих капканов, предварительно тщательно окуренных и прикованных к пятнадцатифунтовым чурбакам.

Осторожно подходя к грядкам и не снимая натёртых кровью перчаток, Куонеб поставил в каждую кучу золы капкан и подложил под него комок белой заячьей шерсти. После чего засыпал капкан золой, а сверху разбросал кусочки заячьего мяса, опять побрызгал приворотом, забросал всё снегом, сменил перья для отвлечения взгляда, а всё прочее оставил на усмотрение погоды.

Рольф уже на следующий день рвался осмотреть прогалины, но индеец сказал:

— Ва! Это нехорошо. В первую ночь никакая ловушка не сработает. Запах человека вокруг слишком силён.

На второй день разыгралась

метель, но на третий день Куонеб объявил:

— Вот теперь пора!

Первый капкан был не тронут.

Второй капкан исчез.

— Олень! — с удивлением произнёс Куонеб.

И действительно, снег это подтвердил. Олень, крупный самец, проходил по прогалине. Чуткий нос сообщил ему, что откуда-то рядом поднимается непонятный и сильный запах. Беспечно он направился туда, понюхал, поскрёб копытом источник этого странного, но манящего благоухания, как вдруг щёлк — и он взвился в воздух, а дьявольская пахучая штука вцепилась ему в копыто. Прыжок, ещё прыжок, и обезумевший от ужаса олень влетел в густую чащу. Там чурбак застрял между упавших стволов, и челюсти капкана соскользнули с гладкого копытца. Олень умчался в более безопасные места, оставив капкан валяться в груде бурелома.

В следующем капкане их ждала отличная мёртвая куница, мгновенно убитая стальными дугами. Последний капкан тоже исчез, но отпечатки следов были настолько ясными, что в них мог разобраться и не слишком опытный человек. Лисица соблазнилась, попала в капкан и уволокла его вместе с чурбаком. Далеко идти им не понадобилось. Чурбак застрял между стволов в ближней чаще, и Рольф занялся приготовлением еды, пока Куонеб снимал шкуру. Затем он извлёк мочевой пузырь и побрызгал его содержимым вокруг каждого капкана, сказав, что это очень хорошее средство, с чем Скукум, по-видимому, от души согласился.

Следы крупной лисы им попадались не так уж редко, но всегда в стороне от капканов. Она была слишком умна, чтобы её могли обмануть пахучие зелья или продукт почек, как бы соблазнительно всё ни было устроено. Трапперам, правда, удалось поймать трёх рыжих лисиц, но ценой слишком уж трудоёмких усилий. Игра не стоила свеч. Черно-бурая лисица бродила неподалёку, только о своей драгоценной шкуре она заботилась очень и очень усердно. Малейший намёк на присутствие человека утраивал её и без того удвоенную бдительность. Им так бы и не довелось увидеть её вблизи, если бы не удивительный случай, объяснявшийся тяготами зимней жизни.

39. Посрамление Скукума

Давай Скукум интервью для газеты, он, несомненно, сказал бы: «Я замечательный пёс. Ловко вспугиваю рябчиков. Дикобразов рву в клочья. В собачьих драках умею за себя постоять. Откровенно говоря, верха надо мной ещё никто не взял. Но уж чем я и правда блистаю, так это быстротой. В беге мне нет равных».

Да, своими ногами он очень гордился, а лисицы, приходившие к хижине в зимние ночи, давали ему много возможностей показать себя. Случаи, когда он чуть было не изловил лису, не поддаются исчислению. Он даже не догадывался, что плутовки его дурачат и получают от этого большое удовольствие.

Самовлюблённый пёсик ничего не подозревал и всегда был готов броситься в погоню за лисицей и чуть было её не схватить. Осенние ночные погони Куонебу с Рольфом наблюдать не доводилось, однако зимой лисицы вынуждены выходить на охоту и при свете дня, и теперь охотники нет-нет да и оказывались свидетелями этих весёлых фарсов.

И однажды сверкающий белизной фон стал ареной для куда более серьёзного спектакля.

Солнце уже склонилось к закату, когда с занесённой снегом ледяной поверхности озера донёсся слабый лисий лай.

«Это меня!» — видимо, решил Скукум и с яростным рычанием бросился к двери.

Рольф и Куонеб взглянули в окошко. На снегу сидел их приятель, крупный черно-бурый лис.

Куонеб потянулся за

ружьём, а Рольф попытался отозвать Скукума. Но где там! Пёсик твёрдо знал, что его дело — поймать лису, а они пусть любуются его проворством и рукоплещут. Лис продолжал сидеть на задних лапах и, надо полагать, ухмылялся. Когда Скукум, взметая снег, приблизился шагов на двадцать, серебристо-чёрный красавец побежал от него лёгкой рысцой, держа свой на редкость пушистый хвост горизонтально. Скукум, не сомневаясь в успехе, быстро его настигал; теперь их разделяли какие-то шесть-семь шагов. Ещё десяток прыжков — и победа останется за ним. Но почему-то эти шесть-семь шагов никак не сокращались. Как он ни напрягался, как ни рвался вперёд, чёрный хвост продолжал маячить почти у самого его носа, в каких-то шести-семи шагах. Вначале они бежали по направлению к берегу, но затем лис повернул в сторону и начал выписывать на льду сложные зигзаги. Ага, попался! Скукум удвоил усилия. Но тщетно. Он только выматывался сам и дышал с трудом. Снег был неудобно глубоким, но мешал он главным образом собаке, потому что большой вес в таких случаях отнюдь не преимущество. Сам того не замечая, Скукум сбавил скорость, лис же, наоборот, наддал, а затем повернулся и сел на снегу.

Этого никакая собака не снесла бы. Скукум гневно залаял, потратив понапрасну весь запас драгоценного воздуха в лёгких, и ринулся к врагу. Вновь они принялись описывать по льду круги и зигзаги, но пёс вскоре совсем обессилел и сел передохнуть, а черно-бурый негодяй повернул назад и залаял на него.

С ума сойти! В Скукуме взыграла гордость. Нет, он возьмёт верх или ляжет костьми в последней попытке! Ценой невероятного усилия он приблизился к белому кончику пушистого хвоста почти на пять шагов. И тут, как ни странно, крупный чёрный лис показал, на что он ещё способен, и в мгновение ока оставил Скукума далеко позади. Почему? Да потому, что Куонеб, так и не решившись выстрелить из опасения, что под пулю подвернётся Скукум, украдкой обошёл озеро и затаился в кустах. Но острое чутьё предупредило лиса о настоящей опасности. Он понял, что комедию пора кончать, стрелой унёсся в лес и скрылся за стволами в тот миг, когда пуля взрыла снег в нескольких дюймах позади него.

Бедняга Скукум поплёлся домой, высунув язык чуть не до самой земли. Вид у него был унылый, хвост уныло свисал между задних ног, уныло повисли и уши. Однако, продолжая интервью, он, вероятно, сообщил бы репортёру, что «нынче ему слегка нездоровилось», или же спросил бы: «А вы видели, какого он задал от меня стрекача?!»

40. Редчайшая шкура

Они ещё несколько раз видели черно-бурого лиса издали, а однажды обнаружили по следам, что у него достало дерзости прыгнуть с невысокого сугроба на кладовую, а оттуда взобраться на крышу хижины и подзакусить заячьими тушками, хранившимися там, пока не подходило время снабжать ловушки новыми приманками. Однако все попытки поймать его в капкан или подстрелить оказывались тщетными, и, вероятно, их знакомство окончилось бы, как и началось, если бы не случай.

Зима выдалась снежная. А толстый снеговой покров — истинная беда для пушистых обитателей леса. Он делает их добычу недосягаемой и мешает им отправляться в дальние охотничьи экспедиции или с прежней быстротой спасаться от врагов. Иными словами, глубокий снег — это тяжёлые оковы, голодание, гибель. Легче приходится тем, кому природа подарила ходули или лыжи. Причём последние много удобнее ходуль. Карибу и лоси передвигаются на ходулях, зайцы-беляки, пумы и рыси снабжены лыжами. Когда земля укрыта мягким снегом глубиной в три-четыре фута, рысь становится владыкой всех более мелких животных и может не страшиться крупных своих врагов. Человек, ступающий по снегу на плетёных лыжах, приобретает решающее преимущество перед подавляющим большинством лесных четвероногих.