Rom I - Звезда скорби. Часть I
Шрифт:
– Интересно, какова ты на вкус, - раздался голос Малис. Она прижала свои розовые губы к тоненькой шее девушки.
Лунный свет лился сквозь окно. Ослепительно-белые клыки медленно вонзились в нежную, бледную кожу Саши.
И тут яркая, слепящая вспышка разрезала тьму. Завизжав, Малис выгнулась от боли. Её руку насквозь пронзил крест с чётками. Крест не был острым, а, значит, метнули его с большой силой.
– Малис!
Губы Миллис дрожали. Она обхватила корчащуюся сестру.
– Что
– повелительным тоном потребовала она, чувствуя ярость.
– Очередной деревенщина, который хочет помешать нашему вкусному ужину?..
Из окна в крыше на них взирали две луны: серебристая и кроваво-красная. Их зловещее сияние освещало высокую фигуру.
– Спешу разочаровать, но я не местный, - отозвался незнакомец.
– Малис и Миллис Затровские... Во имя Отца, Сына и Святого Духа вы арестованы по обвинению в убийстве двадцати двух человек, а также кровопитии в деревне Конавле, - продолжил он.
– Священник!
– прорычала Миллис.
Высокий мужчина был одет в сутану и чёрное пальто. На груди висело золотистое распятье.
– Ватиканец!
– вскрикнула Миллис.
– Позвольте представиться, - вежливо произнёс он.
– Меня послало Министерство по делам Святой Церкви Ватикана...
Однако его прервал звук ломающихся костей.
Крест на чётках, которым проткнуло вампиршу, теперь торчал из спины священника. Миллис в мгновение ока вспрыгнула позади мужчины и закричала:
– Да как ты посмел увечить меня, грязный терринин! Сдохни, ватиканская шавка!
Она с силой вонзила крест ещё глубже в тело священника.
Сердце его забилось с невероятной силой, он упал на колени. Кровь хлынула из раны, забрызгав красивое лицо Миллис, однако та лишь довольно улыбалась.
– Проще простого. Что местный священник, что ватиканский пёс - оба слабаки, не находишь, Малис?
– Да без разницы, - отозвалась та.
– Пол не запачкай, Миллис. И о его крови не забудь, хорошо?
Малис взглянула на обмякшую в её руках девушку. Отважная девушка потеряла сознание при виде происходящего ужаса.
– Ну, тогда я позабочусь о нашей пташке, - засмеялась Малис, убирая волосы с бледного лица девушки.
"Красивая для терранки. Кровь должна быть вкусной", - подумала она.
Тишину в церкви нарушали лишь звуки зубов, вгрызающихся в кожу, глотание крови и вздохи удовольствия.
– Если его кровь и правда так хороша, оставь мне половину, - сказала Малис, откидывая волосы уже с шеи Саши.
– А я оставлю тебе половину крови маленькой пташки.
– Сожалею, но я вам этого не позволю, - отозвался голос.
И говорила вовсе не её сестра.
– Я на особой диете, мне нельзя пить кровь этой девушки, - продолжал голос.
Малис растерялась. Обернувшись, она увидела широко распахнутые глаза своей
– Ч-что? Как же так! Кто ты такой?!
– поражённо воскликнула Малис, глядя, как мужчина губами дотрагивается до горла её сестры.
Кровь потекла по шее Миллис. Малис, конечно, привыкла к виду крови, однако...
– Не может быть! Т-ты же пьёшь её кровь!
– выплюнула она.
Мужчина отбросил обессиленную от страха и потери крови Миллис и печально произнёс:
– А ты не задумывалась: люди питаются коровами и курами, вампиры - людьми, а кто же тогда питается вами?
Его слабая улыбка обнажила длинные клыки.
– Ох, я слышала что наш враг Ватикан держит какое-то чудовище, которое пьёт нашу кровь, - произнесла Малис.
Мужчина медленно приблизился к перепуганной вампирше.
– Да. Я Кресник. Вампир, пьющий кровь других вампиров.
Город кровей
"Горе городу кровей! весь он полон обмана и убийства,
не прекращается в нём грабительство".
Наум 3:1
I
Закат алел сквозь окна в крыше. Кроваво-красное солнце было холодным и неприветливым, словно поцелуй ведьмы.
Авель Найтроуд ступил на утонувший в дыме перрон. Изо рта вырвалось белое облако пара.
– Ого! Ну, и холодина, - заметил он.
Авель надвинул на переносицу очки с толстыми линзами и оглядел своими пронзительно-голубыми глазами перрон.
Вокзал с окнами от края до края по размером не уступал дворцу, однако людей практически не было. Лишь группка путников с чемоданами, да несколько работников вокзала, устало плетущиеся с несчастными лицами.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что за вокзалом не особо-то следили. Плитка на полу кое-где поломалась, несколько окон потрескалось.
– Вот дыра. Может, ну его - махнуть стразу в Рим, - пробормотал Авель.
– Эй, долговязый!
– машинист, высунувшись из поезда, крикнул мямлившему священнику.
– Ты чего там торчишь? Двигай поскорее! Тут опасно стоять!
– Ой, простите. Гм, а... можно вопрос? Это и правда конечная станция?
– усомнился он.
– Конечно. Даже на табличке написано, - ответил машинист, указывая на знак поверх Авеля.
Авель взглянул на указатель. Надпись была на местном венгерском и официальном римском.