Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
Юный Мстислав Мстиславич решительным шагом - его крепкие ноги и молодое тело ещё не уставало от долгой езды, - пересёк палату и с поклоном протянул княжеские грамоты. Владимир Ярославич кивнул, и дьяк, подскочив сбоку, принял их.
– Здрав будь, Владимир Ярославич галицкий, - молвил Мстислав.
– И ты будь здрав, - кивнул Владимир.
– Каково здоровье стрыя моего великого князя Рюрика киевского?
– Великий князь Рюрик Ростиславич здоров, чего искренне и тебе желает, - как велит посольский обычай, ответил Мстислав.
Владимир
– Как доехал ты, брат мой?
– перевёл он разговор на другое.
– Не чинили ли тебе каких препятствий на дорогах?
Мстислав улыбнулся в короткие усы. Месяц листопад выдался дождливым, дороги раскисли, броды скрылись под потоками воды набухших дождями рек, обоз то и дело вяз в грязи. Но попробовал бы кто остановить молодого горячего князя, когда спешил он по поручению своего стрыя звать на войну союзника!
Мстислава Рюрик послал в Галич именно потому, что он сидел ближе всех подручных ему князей. Тот скакал через Межибожье и Звенигород. Возле Межибожья его чуть было не остановили разъезды Романовых полков. Дело дошло до Стычки, но сил у Мстислава было больше, и он сумел, разбив дозорный отряд, уйти от погони.
– Всё было хорошо, княже, - кивнул он.
– Препятствий нам никаких в дороге не было.
– И то добре, - Владимир осторожно переместил на стольце полное тело.
– С чем же приехал ты от Рюрика киевского?
– Послал меня Рюрик киевский, дабы знал ты, что зять его, Роман волынский, договор нарушил и волость его повоевал, и хочет он, чтобы ты, как его брат, со мной совокупившись, из Галича стал воевать волость его.
– Вот как?
– чуть оживился Владимир.
– А сам великий князь что же?
– Рюрик Ростиславич, - с достоинством ответил Мстислав, - сам хотел идти к Владимиру-Волынскому и полки уже собрал, да пришла ему весть, что сват его Всеволод Юрьич сел на коня и соединился с Давидом Ростиславичем, и ныне они вместе жгут Ольговичей - волости вятичей уже взяли. Рюрик Ростиславич сейчас сидит в Киеве и ждёт вести верной, чтобы выступить.
Владимир Ярославич поджал губы. Последние несколько лет он жил тихо и мирно, послушно заседал в думе с боярами, пировал и выезжал на охоту, помаленьку баловался с бабами и девками, судил и рядил и меньше всего думал о соседях. Когда стало слабеть здоровье, он ещё больше замкнулся в пределах своего княжества и, всем довольный, не думал, что придётся ему принять участие в княжеских усобицах. Вражды с младшим братом и Романом волынским ему хватило с лихвой. Но человек предполагает, а Господь располагает.
– Что скажете, думцы?
– пошевелился он и обвёл вопросительным взглядом сидевших вдоль стен на лавках бояр. Те всё слышали и сейчас зашептались, переглядываясь друг с другом. Князья ждали.
Наконец, прокашлявшись, поймал взгляд князя Владислав Кормиличич.
– Дозволь слово молвить, княже?
–
– Много бед претерпел Галич от соседа своего, Владимира-Волынского. Древен и силён Галич, богаты наши земли, в руках своих держим торговлю с Византией, в наших руках Понизье. Сие не даёт покоя Владимиру, и князю его, Романке, мы как кость в горле. Сам ведаешь, не раз он пытался захватить твою вотчину и сейчас сидит и ястребом глядит по сторонам - где бы ещё кусок урвать пожирнее. Пришла пора доказать, что Галич сильнее, отомстить за старые обиды.
– Верно сказал боярин Владислав, - поддержал его Судислав Бернатович.
– Много зла претерпели мы от Романки волынского. Надо сурово наказать его.
– Не всё коту Масленица - бывает и Велик Пост, - подал голос старый Тудор Елчич, и остальные бояре согласно закивали.
– Так что вы решили, бояре? Идти нам войной на Романа?
– переспросил Владимир.
– Иди, княже, иди!
– загомонили бояре, кивая.
– Отомсти Романке за наши обиды. Пущай не зарывается!.. Пущай знает наших! Галичан голыми руками не возьмёшь!
Покрикивая так, бояре были себе на уме. Каждый старался выделиться в шуме - одни сразу вскакивали и кричали, сколько гривен дают в казну на устроение полков, другие расплачивались табунами коней или обещались поставить брони, щиты и копья. Многие галицкие бояре давно уже занимались резоимством - ссужали деньги ремесленному люду и купцам, а расплачиваться заставляли товаром, который потом сбывали с большой выгодой для себя, разоряя мастеров и заставляя их влезать в ещё большие долги. И сейчас они знали, что стоит лишь нажать на ремесленников - и те сами принесут всё, что угодно. Взамен рассчитывали бояре, что после победы пожалуют им новые угодья по берегам Западного Буга и Стыря.
– Ну, что же, - вздохнул Владимир.
– Быть по сему. Ступай, князь, - кивнул он Мстиславу, - отдохни покамест. Вечером прошу тебя быть гостем на моём пиру!
Он встал. Поднялись бояре, стали кланяться. Владимир постоял у стольца, опираясь обеими руками на подлокотники, и, проводив всех, тяжело ступая, ушёл к себе.
Ближний человек Мстиша встретил его на пороге, завертелся подле, подхватил под руку, помогая сесть.
– Подай-ка мне вина, - приказал князь.
– Жжёт нутро.
– Может, Агафона кликнуть?
– обеспокоенно возразил Мстиша.
– Травок бы каких ни на есть дал…
– Пошёл он к черту, твой Агафон!
– разозлился Владимир.
– От его травы никакой пользы! Одна горечь во рту.
– Так горьким лечат, а сладким калечат…
– Молчать, холоп! Волю взял - с князем спорить! Вот я тебя в батоги! Эй, кто там?
Мстиша упал на колени:
– Прости, княже, язык глупый сболтнул! Но ведь недужится тебе… Каково-то ввечеру будет?
Сам того не подозревая, Мстиша напомнил Владимиру о пире, где он может наверстать своё.