Роман на лестничной площадке
Шрифт:
– Саша, – вдруг сказала мама. – Я понимаю. Ты сможешь постоять за себя.
Это было неожиданное признание в доверии ко мне.
– Я знала, что ты поймешь, – я с облегчением обняла ее крепко и открыла дверь.
Отчим сунулся было в щель, но поскольку в пьяном состоянии он был довольно неповоротлив, я успела отпихнуть его в сторону и выскочила на площадку, захлопнув за собой дверь. Мама тут же заперла ее с другой стороны.
– Сашка! Даже ты отца не уважаешь! Зачем ты дверь захлопнула? – возмутился отчим.
– Протрезвеешь,
– Никто меня не любит. Все моей смерти хотят, – ворчал отчим, не зная, что ему делать дальше. – Даже дочь предала. Помогает этой…
– Идем, Саш, – позвал Кент. Он обнял меня за плечо и увлек вниз по лестнице. А я, вся еще в раздрае от очередного скандала и признания мамы, даже не обратила на это внимания.
Мы с ним и Мальборо спустились на первый этаж и вышли из подъезда. Вечер был чудесный. Легкий необычно теплый для осени ветерок заставлял шелестеть последние листочки на почти обнаженных ветках деревьев и кустов. Стояла необычная тишина, на улице почти никого не было, хотя было еще от силы часов шесть. Я втянула ноздрями свежий влажный воздух и закрыла глаза, пытаясь избавиться от негатива в голове. Парни закурили и молчали, давая мне время остыть.
– Вы чего пришли-то? – поинтересовалась я, наконец, обращая на них внимание.
– А что? Обязательно по делу надо приходить? Просто в гости, – ответил Кент бодро. И опять эта едва заметная улыбка одними глазами.
– Какие сейчас гости? – усмехнулась я невесело. – Отчим пришел.
– Говорят, с тобой Валерия с Натальей Сергеевной сегодня разговаривали, – начал Мальборо.
– А-а, это, – протянула я разочарованно, поняв причину их визита. – Было дело. Отчитывали за вчерашнее и надавали кучу советов.
– Например?
– Например, бросить вашу компашку.
– Это еще почему?! – возмутился Мальборо. А он крайне редко возмущался. У него от негодования даже одна бровь поднялась.
– Потому что у вас на уме только секс и алкоголь, – поддразнила я его.
– Не слушай их! У нас, кроме этого, еще на уме много других вещей. Курево, мотоциклы, спорт, – стал перечислять Димка, загибая пальцы.
– Ах, «кроме этого»?! – рассердилась я, уставив руки в бока.
– Ну не так сказал! – развел руками Мальборо.
– Надеюсь, ты этого не сделаешь? – спросил Кент. В его голосе мне почудилась надежда, и меня это удивило так, что я снова забыла отвернуться под его взглядом.
– Конечно, нет, – я улыбнулась уголками губ, немного растерянная.
– Вон эта… Алька бежит, – вдруг сказал Мальборо, указывая на цокающую каблуками по тротуару мелкими шажками, но с немыслимой скоростью Монтану.
– Сааааашк! – Монтана затормозила в каких-нибудь десяти сантиметрах от меня.
– Что? – спросила я ее.
– Подожди меня! – выпалила она и шумно выдохнула, переводя дух: – Фууух!
– Но ты же уже здесь.
– Я хотела это крикнуть еще когда бежала, но не успела, – пояснила Алька, растопыривая
– Зачем?
– Я с ним еще не кончила ругаться.
– А завтра нельзя?
– Можно. Но откладывать, – она покачала с сомнением головой, всем видом показывая, какая это может быть ошибка.
– Подождешь. Если ты ему будешь нужна, он сам придет, – рассудил Мальборо.
– Тогда пошли в комнатуху, – предложила Алька.
И мы отправились в дом, стоящий по соседству с моим, но с другой стороны от Алькиного. Он выходил на проспект, на первом этаже у него располагался магазин, а вторым этажом в доме считался технический этаж. Лестничные пролеты не останавливались поэтому на втором этаже и вели дальше, к квартирам на третьем этаже.
Мы зашли в первый подъезд, поднялись на лестничный пролет, который должен был соответствовать второму этажу, и Мальборо вынул решетку в квадратном отверстии в стене.
В отверстие пролезли Мальборо и Монтана, за ними я, последним шел Кент, поставивший решетчатую загородку на место. Мальборо включил свою любимую зажигалку и пошел вперед, подсвечивая ею.
Мы друг за другом шли некоторое время по узкому коридору, все время перелезая и перешагивая через водопроводные и канализационные трубы, и в конце концов оказались в небольшой комнатке. Коридор вел дальше, но туда мы идти не собирались.
Все стены «комнатухи» были сплошь обклеены картинками и исписаны. Особенно выделялась надпись «MAFIA», сделанная черной масляной краской во всю стену. На картинках была всякая чепуха, выдранная из журналов: сигареты, девушки в бикини и без, парни с торсами Геракла, мотоциклы. В самом центре висели плакаты с Сильвестром Сталлоне и Арнольдом Шварценеггером.
– Это любимые плакаты Киборга, – весело шепнул мне Кент.
– Я уже поняла, – кивнула я, теперь понимая, почему Берт сказал, что Киборг – это будущий Арнольд.
– Здесь мы иногда заседаем, а иногда семнарь заседает. Тогда мы идем в детский сад на веранды, – пояснил Кент, приглашая меня присесть на ящик, поставленный у стены.
– Какой семнарь? – не поняла я, присаживаясь.
– Это контора такая, семнадцатая, она сейчас всем в Новом городе заправляет. Самая большая и самая сильная контора, – пояснил Мальборо, зажигая толстый огарок свечи в стеклянной банке.
Стало немного светлее. Монтана подала ему еще одну банку со свечой, и он ее тоже зажег. Мы расселись кружком вокруг этих свечек, как у костра. Было что-то романтическое в таком приключении. В отсветах пламени тени на стене казались длинными и узкими. Я встретилась взглядом с Кентом. Его глаза в полутьме казались темными и глубокими, а отсветы пламени плясали в этой бездне веселыми искорками. Завороженная ими, я затаила дыхание. Но, желая бороться до конца, вскоре пришла в себя и попыталась нарушить эту странную магию вопросом, ни к кому конкретно не обращаясь: