Роман на Рождество

Джеймс Элоиза

– Вот именно, разговоры о чести дамы – все равно что похоронный звон по ее репутации, – заметила миссис Паттон.

– Нет, – покачала головой Поппи. – Я не могу в это поверить. Не могу, и все.

Флетч хранил молчание.

– Поскольку колокольчик на ужин уже прозвонил, я предлагаю отправиться в столовую и поужинать, чтобы не пришлось давиться холодным мясом, – сказала Джемма, поднимаясь с места. – Дорогая Поппи, тебе сегодня выпало столько переживаний! Не хочешь ли поужинать в своей комнате?

– Нет, спасибо, –

ответила Поппи. – Можно, я возьму письмо леди Смолли? Хочу прочесть его еще раз. Мне просто не верится, что это могло произойти с мамой.

– Помните, как Бюсси д'Амбуаз был уличен в любовной связи с графиней де Монсоро, когда он притворялся, что ухаживает за герцогиней де Гиз? – спросила Джемма. – Уверена, для графа де Монсоро это стало таким же потрясением, как для вас теперь поступок леди Флоры.

– Кажется, эта история закончилась печально, – вставил Флетч. – По-моему, граф сошел с ума.

– Нет, он убил жену, – поправила его Джемма, – утверждая, что должен защитить свою честь.

– Боюсь, найдутся такие, кто будет утверждать, что связь с матерью бросает тень на твою репутацию, – сказал Флетч жене, перечитывавшей письмо леди Смолли.

– Вздор, – ответила Поппи.

– В таком случае в отличие от графа де Монсоро мне не стоит идти на крайние меры, – проговорил Флетч с некоторым разочарованием.

Поппи послала ему негодующий взгляд. Он ответил ей со спокойной улыбкой:

– Что ж, все хорошо, что хорошо кончается, не правда ли? Я уверен, что через некоторое время леди Флора станет аббатисой в любом монастыре, куда бы ее ни поместил друг-епископ.

– Конечно, станет, – согласилась Поппи, возвращая письмо Джемме.

Всю дорогу до столовой и почти весь обед юная герцогиня болтала без умолку. Самое печальное, что Поппи напряженно думала над этой историей, как и граф де Монсоро в свое время. Тем не менее к тому моменту, когда на стол подали грушевый компот и яблочные пирожные, она была вынуждена примириться с правдой.

– Подумай сама, если это клевета, зачем твоей матери уезжать во Францию? – повторял Флетч. – Достаточно было бы просто опровергнуть свидетельство леди Купер и Смолли.

Потом выяснилось, что Бомону, который вскрыл свою почту позже всех, пришло письмо, описывавшее те же события. В нем содержались несколько живописных подробностей о том, что молодой любовник леди Флоры упал на колени и в отчаянии стал целовать ей ноги. Ни у кого не возникло сомнений, что эти детали слишком неправдоподобны.

– Но факт остается фактом, Поппи, – заметил Флетч. – Твою мать не оставила равнодушной красивая мордашка юнца. Значит, она все-таки человек.

– Нет, она… – проговорила Поппи и осеклась.

– Она – человек, – радостно повторил Флетч. – Всего лишь слабая представительница рода человеческого, как и все мы.

Глава 46

Мысль, что ее мать имела

любовника, просто не укладывалась у Поппи в голове, так чудовищно выбивался этот поступок из ее представлений о леди Флоре. Герцогине пришлось выпить за ужином немало вина, чтобы попытаться пробудить в своем сердце хоть немного сочувствия к пострадавшей стороне.

Но этим попыткам мешали факты: леди Флора уехала во Францию и укрылась там в монастыре. Значит, когда Поппи с Флетчем вернутся в Лондон, не будет ни ее язвительных писем, ни случайных встреч с ней на балах с потоком едких замечаний по поводу платья или прически Поппи. Никаких встреч вообще.

Сказать, что на сердце у Поппи полегчало, значило бы ничего не сказать – от пьянящего ощущения свободы герцогиня Флетчер чувствовала себя так, словно выпила целый ящик шампанского.

После ужина мужчины остались в столовой выпить по стаканчику портвейна, Гарриет и миссис Паттон направились в детскую, а остальные дамы вернулись в гостиную. Джемма уселась на диван с Исидорой и, к неудовольствию Поппи, с Луизой. Герцогиня Флетчер, собиравшаяся попросить у Джеммы совета по поводу своих отношений с мужем, решила, что в присутствии Луизы это делать неловко.

Однако потом, подумав, что Луиза и так знает о них с Флетчем самое худшее, Поппи собралась с духом и подошла к подругам, сидевшим со стаканчиками пунша в руках. Их живописная группка напоминала картинку из модного журнала для леди. Поппи тоже была одета по моде – пышная юбка с оборками и складками, чудесный круглый кружевной воротничок, красиво зачесанные вверх волосы, приподнятые изнутри лишь маленькой подушечкой, ненапудренные, но выглядевшие даже лучше, чем раньше. Поппи знала, что она хороша, но на душе у нее скребли кошки, ведь она не могла выглядеть так же, как Луиза.

Леди Невилл была весела, шаловлива и необычайно соблазнительна, и не только из-за глубокого выреза декольте – чувственность ощущалась в каждом ее движении, в алых губах, в низком грудном смехе.

– Присаживайся к нам, дорогая! – обрадовалась Джемма, увидев Поппи. – Выпьешь пуншу? Откровенно говоря, для меня он немного крепок. Я не уверена, что смогу им насладиться.

– Я пока не пробовала, – ответила Поппи, – но с удовольствием это сделаю.

– Обязательно попробуйте, – хихикая, посоветовала Исидора.

Она раскраснелась, и румянец щек в сочетании с ее черными блестящими волосами выглядел прелестно. Она, похоже, уже изрядно опьянела.

Луиза потянула Поппи за руку.

– Пожалуйста, садитесь рядом со мной, – пригласила она. – Как у вас чудесно уложены волосы. Возьмите мой стакан, я из него не пила, только понюхала – не выношу крепкие напитки.

– Не знаю, смогу ли это выпить, – сказала Поппи, но все же отпила из стакана. Напиток оказался замечательным: он пах корицей, вином и Рождеством. – Понимаете, мне нужна помощь.