Роман «Начать сначала» – из трилогии «Повернуть судьбу»

Соловьева Светлана

Через год после нашего знакомства я родила девочку – тебя, Светочка! Жить было негде, я жила на съёмной квартире. Александр оплачивал её, но деньгами не помогал. Квартирная хозяйка, когда подходил срок рожать, предупредила, что с ребёнком я ей не нужна! Мама моя к этому времени умерла. В общем, идти было некуда, я осталась одна; без помощи, без поддержки, а ведь мне было только восемнадцать! Где жить с ребёнком, я не знала? Выпишут из больницы и куда, к кому? Мне просто некуда было идти, я осталась одна, совсем одна на всём белом свете!

Когда

Александр узнал, что я жду ребёнка, перестал приходить. Иногда заходил, для того чтобы уговорить сделать аборт и принести деньги за квартиру. Он настаивал на аборте до самого последнего срока, пока не стало поздно уговаривать. Несмотря ни на что, я счастлива, что родила! Я была слишком молодой, но убить собственными руками ребёнка, который был под сердцем, не смогла. Я счастлива, что этого не сделала! Но в тот момент, реальность пугала меня; жить негде, не на что, мысли были даже покончить с собой. Но ты-то в чём виновата? Лежала я на больничной койке и, не зная, что делать, рыдала с утра до вечера. Там одна добрая тётенька и подсказала.

Я позвонила Александру и пригласила в парк рядом с больницей, как раз в день выписки. Нас с тобой выписали в срок. У меня и у тебя, Светочка, со здоровьем всё было хорошо, ты родилась крепкой и здоровенькой девочкой. Комплект на выписку я приготовила, а больше детских вещей не было никаких.

Вышла из больницы, стою и не знаю, придёт или нет. Александр не обманул, пришёл. Я, чтобы он не успел опомниться, быстро подошла и отдала тебя. Просто вложила в руки кулёчек и сказала: «Забирай – это твоё!» и убежала. Я так быстро бежала, что он не успел даже закричать вслед, а когда спохватился, было поздно.

Потом, конечно, я вернулась потихоньку, чтобы он не заметил. Стояла и наблюдала из-за угла. Боялась, вдруг оставит тебя на лавочке. Как я тогда плакала, сердце просто рвалось на кусочки. Но, что делать? Не писать же отказ при живых родителях? Если бы Александр оставил тебя на лавочке, я, конечно, забрала. Не знаю, чтобы дальше делала, но не оставила – это точно! Александр посидел немного, поглядел на кулёк и пошёл. Я как кошка, осторожно, кралась за ним. На моё удивление он пошёл к себе домой.

Позже я наводила справки, чтобы не потерять тебя из виду, вдруг отдаст в детский дом. Оказалось, что он принёс тебя к жене и сказал, что ты его дочь, и будешь жить с ними. Они зарегистрировали тебя как своего ребёнка. Я тогда успокоилась, что если не с родной матерью, то хотя бы с родным отцом будет ребёнок.

Я благодарна Неле Витальевне за тебя! Тогда я была слишком молодой, чтобы понять чувства всех, особенно её. Представляю, что было у неё на душе, когда Александр принёс ребёнка! Однако же, она тебя приняла, вырастила и называла дочерью. Главное – не отдала в детский дом.

Часто, украдкой, я ходила к их дому в надежде увидеть тебя. Меня Неля Витальевна не знала, поэтому я подсаживалась на лавочку, чтобы осторожно заглянуть в коляску. Ты была такой хорошенькой!

Я сидела и мысленно разговаривала с тобой, всегда просила прощения, с трудом сдерживая слёзы. А потом, я уехала и много лет ничего не знала о тебе.

Через два года после твоего рождения я вышла замуж и уехала в Лондон. Муж не любил детей. Поэтому детей у меня больше не было, и мы всю жизнь прожили вдвоём. Три года назад он умер. Я очень переживала его уход. Но после похорон одной в Лондоне совсем стало плохо, захотелось домой, в Россию. Я продала бизнес мужа, дом и вернулась. Сейчас купила квартиру в «Тихом центре» и живу одна.

Если ты простишь меня или хотя бы захочешь увидеть, я буду безумно счастлива! Я очень хочу познакомиться с тобой и девочками. Умоляю, прости!»

Светлана прочла письмо и сидела молча, до конца не понимая произошедшего. В какой-то момент ей казалось, что она спит и видит сон; страшный, непонятный сон, который закончится и опять всё будет, как прежде. В другой момент ей казалось, что это чей-то розыгрыш, и сейчас выйдут люди и скажут, что снимают скрытой камерой. Но шло время и ничего не происходило. Она продолжала, молча сидеть.

Владимир Викторович, поняв, что Светлана закончила читать и, дав время осмыслить прочитанное, подошёл к столу.

– Прочли? – спросил адвокат.

Она даже не прореагировала, сидела как в тумане, ничего не слыша. Владимир Викторович подошёл и, опустившись в кресло, внимательно наблюдал за ней.

– Я понимаю, Светлана Александровна, как вам тяжело это осознать и насколько это неожиданно для вас, – не услышав ответа, обстоятельно сказал он. – Но этот факт биографии теперь исключить из вашей жизни просто нельзя. Это уже случилось! – он смотрел на Светлану и ждал ответа, но та продолжала молчать, глядя на письмо. Владимир Викторович, виновато улыбнулся и осторожно сказал: – Светлана Александровна, вы очень похожи на маму.

– Я похожа на отца! – вскинула глаза и резко ответила та.

– Ваши родители похожи, я видел фотографии, – понимая чувства, которые сейчас творятся в её душе, произнёс Владимир Викторович: – Ваша мама уже много лет следит за вашей судьбой. Мои помощники делали фото ваши и ваших девочек и отправляли в Лондон.

– А вы у меня спросили?! – жёстко проговорила Светлана. Она злилась, очень злилась и не старалась этого скрыть.

– О чём «спросили»? – переспросил Владимир Викторович, не поняв вопроса.

– Разрешения! Кто вам разрешил? Нет! Кто вам позволил фотографировать нас с девочками?

– Мне понятно, что вы сейчас чувствуете, – не обращать внимания на резкие слова, Владимир Викторович продолжал спокойно говорить, пытаясь успокоить в Светлане волну поднявшихся чувств: – Ваша мама очень любит вас!

– Почему она так долго молчала? – чувствуя, что сейчас расплачется, с трудом сдерживаясь, с хрипом в голосе спросила Светлана. – Почему раньше не объявилась? Прошло сорок пять лет!