Роман с президентом
Шрифт:
Задача ближайшего круга помощников президента в этой обстановке состояла не в том, чтобы свести к минимуму ущерб (что сделано, то сделано), а в том, чтобы не допустить повторного политического нокдауна, после которого было бы уже трудно встать.
Можно было бы предположить, что на эту деликатную тему с Борисом Николаевичем поговорят и предостерегут прежде всего его личные, интимные друзья (по спорту, по застолью, по закрытому Президентскому клубу), то есть люди, с которыми президент чаще всего оставался наедине. Если не мужество, не политические мотивы, то по крайней мере инстинкт самосохранения должен был подсказать им правильный ход. Но первым пунктом
У меня все еще оставалась возможность информировать Бориса Николаевича посредством еженедельных аналитических обзоров прессы. И я счел своим долгом поставить его в известность о реакции российских СМИ на визит в Германию. Разумеется, можно было бы ограничиться только политическими итогами, которые были вроде бы позитивны. Но я не состоял членом Президентского клуба и лозунг «Соображай!» служил для меня не единственным руководством к действию. Кроме того, на меня оказывалось большое давление извне. Десятки знакомых и незнакомых людей звонили в пресс-службу и спрашивали, проинформировал ли я президента о том, «что говорят о нем» после поездки в Берлин, или я дрожу за свое кресло.
Слышать все это было больно. Мне не хотелось обсуждать деликатные моменты с сотрудниками пресс-службы, большинство из которых были совсем еще молодыми людьми. По моему поручению они подготовили блок политических комментариев по итогам визита, но заключительную часть я написал сам и никому, кроме первого помощника, не показывал.
«Вместе с тем, и прямая телевизионная трансляция мероприятий в Германии, и последующие телевизионные выпуски выявили и обнажили целый ряд внешних аспектов, связанных с появлением Президента на публике…» — так начиналась эта часть обзора.
— Ты уверен, что хочешь показать это Борису Николаевичу? — спросил В. В. Илюшин, просмотрев обзор.
— Я другого пути не вижу.
— Рискованный ты человек… Снимаю шляпу…
В этот день президент оставался в Барвихе и ему переслали обзор с фельдъегерем.
Прочитает или не прочитает? Какая будет реакция?
На следующий день президент приехал в Кремль очень рано, около 8 утра. До начала официального рабочего дня он хотел осмотреть свой заново отделанный кабинет и прилегающие помещения для встреч. Обычно я ходил на такие неформальные мероприятия. Пришел и в этот раз.
Впервые за все время совместной работы Борис Николаевич не подал мне при встрече руки. Глядел мрачно, недобро. В одном из залов, где предполагалось развесить гербы нескольких русских городов, я высказал сомнение по поводу этой идеи, поскольку неясен был принцип отбора городов. Услышав мои замечания, президент, не оборачиваясь, заметил с явным раздражением: «Много советчиков».
Гербы в конце концов решили не вешать. Но для меня стало ясно, что Борис Николаевич мое «послание» прочитал и остался им недоволен.
К счастью, президент оказался незлопамятным. И сгустившиеся было тучи начали развеиваться уже на следующий день.
На 4 сентября, несмотря на воскресенье, было намечено сразу несколько
Народу на фуршете было очень немного: «люди Лужкова» и несколько человек, приехавших вместе с Патриархом. С президентской стороны были В. Илюшин, В. Шевченко (шеф протокола) и пресс-секретарь. Я сомневался, стоит ли мне идти. Посоветовался с многоопытным Владимиром Николаевичем Шевченко. Решили, что надо: своего рода маленькая проверка.
После бокала-другого шампанского Борис Николаевич, который куда-то торопился, стал со всеми прощаться. Проходя мимо меня, протянул руку. Молча и не глядя в глаза. Раньше всегда глядел и сам очень не любил, когда другие отводят взгляд.
Новые помощники, пришедшие в команду сравнительно недавно, готовы были взять на себя ответственность провести с президентом серьезный и острый разговор по поводу утрачиваемой политической инициативы, об опасности оттока интеллектуальных сил поддержки, об ослаблении контактов с политической средой, об угрозе дистанцирования от президента региональных лидеров и губернаторов… Но у них еще не было с президентом той личной близости, которая давала бы им возможность вторгаться в сферу «частной жизни», говорить об опасностях иного рода.
К тому же возможности доверительных разговоров с президентом, по мере того как он обретал привычки державности, возникали все реже и реже. Он становился все менее доступным для нормальных и необходимых всякому человеку частных разговоров. Помню, как 1 февраля 1994 года, когда по случаю дня рождения президента все помощники зашли к нему в кабинет с поздравлениями, Г. Сатаров поднял вопрос о том, что было бы полезно проводить регулярные встречи помощников с президентом для «мозговой атаки» по наиболее острым вопросам.
— Зачем это? — удивился президент. — Разве каждый из вас не может зайти ко мне и поговорить? Вы что, хотите вернуть практику Политбюро?
Разумеется, каждый из нас мог прийти к Ельцину. Но это не заменяло коллективного обсуждения. Вероятно, день рождения президента был не лучший момент для серьезного разговора, но это был один из редчайших случаев, когда все помощники и президент собрались вместе.
Разговор этот назревал давно. Мы болезненно переживали, что в отношениях с Борисом Николаевичем постепенно исчезал демократизм, доступность, доверительность отношений — то есть те черты, которые так привлекали в работе с ним в прежние годы. Мы мечтали о том, чтобы, если использовать выражение Е. Гайдара, «вернуть прежнего Ельцина». Из-за отсутствия регулярных встреч помощников с президентом не было возможности осуществлять политическое планирование с учетом всего комплекса государственных проблем. Каждый помощник, приходя к президенту, фактически решал лишь свою узкую профессиональную задачу, входящую в его компетенцию. По понедельникам мы собирались на еженедельные летучки (минут на 30–40) у первого помощника. Но обсуждались, главным образом, вопросы текущего недельного или месячного графика президента. Долговременные, стратегические вопросы фактически не затрагивались. Отсутствовала «технология принятия решений».