Роман в четыре руки он-лайн
Шрифт:
@NoorySan
Пусть обхаживают. Заодно разомнутся. Я от сиденья в тви толстеть начала, меня теперь чуть дальше обходить придётся. И много они истребили?
@Zloi_IA
Много. Я сам в такие переделки попадал! У нас же ни один полет без приключений не обходится. Просто не принято об этом говорить. Выжил – молодец. Всё.
@NoorySan
Я заметила. У нас героев принято посмертно награждать. А на живых плевать с высокой колокольни.
@Zloi_IA
Вот-вот. Меня
@NoorySan
Дай угадаю. Ты выжил – и тебя не наградили?
@Zloi_IA
То задание было на редкость важным и серьезным. В другой стране я бы давно национальным героем был. А тут мне даже ордена не дали.
@NoorySan
И ты теперь ходячая легенда? В смысле, не колясочная? После тяжёлого ранения.
@Zloi_IA
Кака така легенда? В нашей стране подвиги не оплачиваются. Нас если и награждали, то как от себя отрывали. Как будто мы не заслужили, а выпросили.
@NoorySan
Скажи спасибо, что из жалованья не вычли за разбитый самолёт!
@Zloi_IA
В то время это ничего не стоило. Ни железки, ни жизни! Как на смерть посылать, так это запросто. А после – хрен вам, а не почет и льготы.
@NoorySan
Как так?
@Zloi_IA
А так. Нас посылали «в командировки». В горячие точки. Смеяться будешь: нас, кто выжил, даже участниками боевых действий не признали.
@NoorySan
Но почему?
@Zloi_IA
Потому что нам тогда в летной книжке писали не боевой вылет, а «перелёт». Чтоб денег не платить. Мы жизнью рисковали, а на нас экономили.
@Zloi_IA
Каждый такой «перелёт» был настоящим подвигом. Но уже не докажешь. Мой товарищ до конца жизни пороги обивал, справедливость искал. Так и умер.
@Zloi_IA
Зато сейчас: чихнул – и ты герой! На боевое дежурство в мирное время слетали, в воздухе повисели, вернулись – им в книжку боевой вылет пишут!
@Zloi_IA
У моряков так же: в нейтральные воды вышли – им боевой поход засчитывают. У нынешних таких походов больше, чем у моего друга, героя-подводника.
@NoorySan
Но это же нечестно!
@Zloi_IA
Да, нечестно. И несправедливо. Я 36 раз летал в зоны военных конфликтов, но боевыми вылетами это не посчитали.
@Zloi_IA
А ведь мы выполняли реальные боевые задачи. Стреляли, бомбили, воздушный бой вели. Нас из зениток обстреливали. По нам ракеты пускали.
@NoorySan
А кто-то в кабинете просидел – и досиделся до полковника. Знаю таких.
@Zloi_IA
Вот-вот. Они в высоких кабинетах нас не слышат. И не считают за людей. Мы для них, как спички в коробке. Сгорел или сломался – тебя выбрасывают.
@Zloi_IA
Однажды
Кончики пальцев налились подробностями. Он замахнулся над клавиатурой… но многолетняя привычка щёлкнула затвором – и пальцы тут же спрятались в кулак. За годы службы он привык молчать. Не чтоб не стать находкой для шпиона. А потому, что это лишь слова. За которыми никто не ощутит того, что чувствовал он сам. Постоянное напряжение и ответственность за исход операции. Состояние сжатой пружины, не проходящее даже во сне. Несмываемую усталость. Нечеловеческую боль. И отчаянное желание выжить во что бы то ни стало. И не просто выжить, а вернуться героем. Погибнуть в расцвете лет и получить звезду посмертно могли многие. А стать героями при жизни – только лучшие. Он был лучшим и знал это. Знали его боевые товарищи. Знало командование. Из близких этого не знал никто. И не хотел знать. Жену и сына его подвиги не интересовали настолько, что ему даже в голову не приходило дома что-то рассказывать. Маму он не хотел пугать. А папа ему не верил.
Тем не менее, возвращаясь из очередной такой «командировки», он поехал не к жене, а в Пермь к родителям. Его тянуло именно домой – туда, где ждут и любят, и не терпелось показать им свою первую боевую награду. Он предвкушал, как папа удивится, увидев медаль, как он обрадуется и будет им гордиться. Как в детстве, он подсел к отцу и стал рассказывать о своих приключениях. О том, какие невероятные маневры он придумал, чтоб обмануть врага, выполнить задание и спасти своих товарищей, которых послал на верную гибель очередной умник в больших погонах, сидевший в Москве и не владевший обстановкой.
– Ты? Летал в Афганистан? Что ты выдумываешь? Телевизор смотри! Войска из Афгана давно вывели. А он летал. Куда? Зачем? И ведь не стыдно врать! Медаль у него. В мирное время боевых медалей не дают! Разве что за отвагу на пожаре и за спасение утопающих. Ты на пожаре утопающих спасал? За выслугу лет медаль получить – проще простого. И летать никуда не надо. И баек не придётся сочинять!
Внутри у него как будто что-то взорвалось – и этот всполох опалил его щёки, шею и уши огненным румянцем. Он почувствовал, как напряглось тело и потемнело в глазах. Чтоб совладать с собой, вдохнул. Выдохнул. Собрался бурно возразить и в ту же секунду понял, что после всего, что он сделал в Афганистане, доказывать кому-то что-то – унизительно. Унизительно для совершённого им подвига. Унизительно для тех, кого он спас. И ещё более унизительно для тех, кого спасти не удалось. Для тех, кто только что погиб на войне, которой нет, потому что папе это только что сказали по его любимому зомбоящику.
Восторженная гордость поникла, как девушка над братской могилой. Он промолчал – лишь машинально прижал руку к груди, закрыв повлажневшей ладонью свою первую медаль, словно хотел укрыть её от вранья, которое лилось из папиных телевизоров. Их в доме было три, и все они не выключались целый день.
Следующая война была ещё страшнее. Нет, не так. Она была самой страшной из всех, что он застал. Молниеносная победа «за двадцать минут одним воздушно-десантным полком» обернулась трагедией, затянувшейся на годы. Осколки той кровавой бойни разлетались по стране цинковыми гробами, изувеченными телами попавших в плен и изуродованной психикой выживших. О той войне вообще почти не говорили. Как можно обсуждать в новостях то, чего нет? Телеканалы штамповали привычно-официальное враньё, а жуткую правду знали только те, кто оказался в том аду.