Роман
Шрифт:
— Сожалею.
— Я даже не знаю, где сейф.
— Здравствуйте, что за новости?! Зачем тебе сейф?
— Дяди Родиона сейф. Я его попросила в прошлом году взять книжку на сохранение, а он и сказал, что в сейф положит, а где тот сейф? Может, не в кабинете, а в спальне… Можно я посмотрю?
— Нет.
— Почему?
— Опять «почему»! Потому! Потому что это не твой сейф, и не твое дело, где он находится! Хозяин приедет — разговаривай с ним!
— А что ты тут распоряжаешься?! Подумаешь — нашлась мать-командирша! Мне мои деньги нужны,
С этими словами Зойка развернулась и побежала вниз по лестнице.
Алла осталась стоять, совершенно растерянная и недоумевающая. Что нужно этой девке, чего она цепляется?
Усталость накатила на нее, она заглянула к детям, увидела, что они прилежно трудятся: Лешка старательно выписывал что-то из атласа растений, а Юлька, высунув от усердия язык, приклеивала к бумаге очередной стебелек.
— Ребятки, я устала. Не будете возражать, если я пойду полежу у себя?
— Иди, мам. Мам, а когда коробочку для камней сделаем?
— Вот отдохну… Вы гербарий закончите — уберите все, как следует.
И, услышав в ответ: «Угу», — Алла повернулась к двери, чтобы уйти, но тут Лешка заговорил:
— Мам, а я знаю, что Зойка с Толиком ограбить хотят.
— Что?! Что ты сказал?
— Ну, помнишь, вы с дядей Колей думали, что они хотят у деда ограбить…
— Нет, хотят ограбить деда. Хотят что-то украсть.
— Хорошо, украсть. Я знаю.
— Откуда?
— А! Папа с дедом один раз в беседке вино пили и разговаривали, а я слыхал.
— Так. Кажется, ты всерьез… Давай, рассказывай!
— Нууу, я начала не слыхал — потом пришел, а они уже разговаривали…Дед говорил, что вот новая идея, очень…как это… когда дерево много фруктов дает, как говорят?
— Плодоносящее.
— Плодо… дальше не так… плодо… на творог похоже…
— Ох, что же ты неграмотный такой! Плодотворная, может быть?
— Ага, точно! Вот, говорит, человек вокруг себя создает разные поля. Биополе, тепловое, магнитное… Мам, я магнит, что ли? Почему тогда ко мне железки не прилипают?
— Лешка, не томи, рассказывай!
— Да я рассказываю. Еще и запах от человека. Вот если бы его одеть в костюм, который эти поля наружу не выпустит, человек станет невидимым. Еще мы свет отражаем. А в этом костюме не будем, и станем невидимками.
— Ты не фантазируешь, мальчик?
— Мама, если бы он умел так фантазировать, он бы уже книжки писал, а он всего только в третий класс перешел.
— И то верно. А дальше?
— Ну, папа тут и говорит, отец, ты что, не вздумай! Ведь на войну работаешь, оно тебе нужно? А дед говорит, что сам не понимает, как это получается: хочет решить частную задачу, а потом вдруг оказывается, что ее решение военным очень подходит для их целей… Папа и говорит, что, отец, ведь они в эти костюмы армию оденут! Дед молчал-молчал, а потом выдал, что если такой прибор на подводной лодке поставить или на танке, то они тоже
— Армаггедон?!
— Точно! Папа говорит, отец, уйди ты из этого кошмара, уволься, работай на гражданке. А дед ему — а кто меня финсировать будет.
— Финансировать…
— Ну, да. Тут они меня увидели, и замолчали.
— А как это они тебя до сих пор не увидели?
— А мы с ним в кустах сидели, а потом нам скучно стало, и мы вылезли.
— Так и ты это слыхала?!
— Ага. Лешка все точно рассказал. Папа говорит, отец, уничтожь черновики, а дед: черновиков нет, все тут — и по лбу себя постучал. Есть, говорит, пара бумажек, но в них никто не разберется, шифр.
— Если вы слыхали, то и еще кто-то мог услыхать.
— Не, мам, никого не было, мы в кустах одни были.
— Одни, много вы знаете! Там могли быть микрофоны… Так они за этими бумажками охотятся… Зачем? Если зашифровано…Вот что, молчите, никому об этом ни слова.
— И дяде Коле?
— И ему.
— А почему? Он хороший.
— Он всего лишь охранник. У него допуска нет — такие секреты знать.
— А у папы есть?
— И у него нет, дед не имел права ему рассказывать. Боже, он знал!
— Что знал?!
— Он знал, что за ним следят, и потому папе рассказал, чтобы тот мог объяснить, кому надо, если случится что-нибудь…Ох, нет! — ей пришло в голову, что, не найдя материалов тот или те, что ищут их, могут приняться за свекра, чтобы заставить его выдать идею. Она содрогнулась.
— Мам, чего ты?!
— Ничего, ничего. — взяла себя в руки Алла. — Значит, давайте договоримся: мы ничего не знаем. Говорить эту фразу не нужно: сразу станет ясно, что, как раз-таки, знаем. Если кто-нибудь будет спрашивать про работу дедушки, говорите, что он генерал — и все. Умеете сделать вид, что вы дурачки?
— Я не могу.
— Почему?
— Потому что я девочка и дурачком быть не могу. Я могу сделать вид, что я дурочка!
— Юлька, нашла время шутить! Знаешь, как я нервничаю?!
— Ну, мамочка, не сердись. Вот Лешка может увлечься и проболтаться.
— Ты чо?! Я дурак, что ли, тебе?! Мы когда в войну играем, я самый стойкий пленный всегда! Военная тайна!
— Ну, хорошо, хорошо! Не сердись на Юлю, она за тебя же опасается.
— Не нужно за меня опасаться!
— Хорошо, хорошо! Ну, и новости!
В этот момент Алле послышался какой-то звук за дверью. Она посмотрела на собак: те вскочили и, подняв шерсть на загривках, беззвучно скалили зубы на дверь. Алла приложила палец к губам, стараясь ступать неслышно, подошла к двери и рывком открыла ее.
За дверью, слегка наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то стоял Николай.
Он, явно, не ожидал, что дверь откроется, и вздрогнул, но уже в следующую секунду заулыбался, взяв себя в руки. Правда, перед улыбкой лицо его имело странное выражение — Алла не успела понять, какое.