Роман
Шрифт:
— Чего тебе, пес?
Рекс смотрел на парня и тихонько ворчал.
— Он тебе намекает, что лучше сесть.
— Да? Ну, ладно, только мне сидеть трудно.
— Это реакция на шок. Юлька, вон, наоборот, спит — тоже реакция на шок. Бедные мои детки, отдохнули, называется!
— Дети забудут, — авторитетным голосом заявил Толик, усаживаясь, — это мы с вами всю оставшуюся жизнь помнить будем.
Рекс убедился, что парень сел, и улегся, но не спал, а продолжал следить за каждым движением Толика.
— Все,
— Ты знаешь, а ведь собаки почему-то невзлюбили Николая и Зойку, их двоих. Тебя приняли нормально, даже мотоциклистов приняли нормально, а на этих двоих все время кидаются. Такие дрессированные — не должны они так себя вести, загадка какая-то.
— Вот бы ее разгадать!
— Буря закончится, пусть милиция разгадывает.
— Да ничего они не разгадают. Повесят убийство на меня — и все.
— Почему ты так решил?
— А как же! Вы — женщина, дети тут ваши. Эти, потерпевшие, ранены, один без сознания был. Или я, или Николай. Выберут меня: он все-таки офицер, а я что, солдат, подумаешь!
— Нет, Толик, не нужно так думать. Я уверена, что правда будет найдена.
— Кто ее искать будет?! Мы с вами?
— А хоть бы и так. Я все время думаю, анализирую… Скажи, что ты успел о Зойке узнать?
— Сирота она, из детдома, в этом городе у нее подруга — я ее видел, она в кино с нами была.
— Это она сама тебе рассказала?
— Да. Мать ее — племянница хозяйки — умерла молодой, а родственники ее взять не захотели и сдали в детдом.
— Этого не может быть! А мне она сказала, что ее мать была в ссоре со моей свекровью и только года четыре назад помирилась с нею. Чему верить?
— Да. Вранье на вранье. Интересно, а о подруге она правду рассказала? Подруга, вроде бы, покупает квартиру, которую ей Зойка нашла.
— Стоп. Как это — Зойка нашла? Она ведь в другом городе живет.
— Она здесь часто бывает. Нашла квартиру и договорилась с хозяином, что тот возьмет с покупателя — с подружки, значит, зойкиной — на пару штук больше, и эти деньги он Зойке отдаст, гонорар.
— А ему какая выгода?
— Там, с этой квартирой, что-то нечисто — я не знаю, что. То ли долг какой-то висит, то ли еще что. Кажется, Зойка фальшивые квитанции об оплате сделала…
— И ты собирался жениться на такой девушке? Да она ведь преступница!
— Алла Сергеевна, она сказала, что ей такая жизнь надоела, хочет семью, дом, детей.
— И ты поверил?
— Конечно, людям нужно верить, как иначе жить?
— Тогда ты, может быть, знаешь что она искала в этом доме? Она меня о сейфе спрашивала.
— Да? Понятия не имею! А что, есть сейф?
— И я понятия не имею. Зачем она, вообще, сюда пришла? Что ей здесь было нужно? Мне теперь ясно, что она не родственница
— Я же вам говорю, у нее были шашни с Николаем.
— Ага, и он спокойно смотрел, как она с тобой флиртует.
— Флир… чего?
— Шашни, говоря твоим языком.
— Вот и убил потому — приревновал.
— Ох, Толик, ну, ты и фантазер! Ну, зачем она Николаю нужна? Драная кошка некормленая.
— Вы… зря так о ней, она…а вы… нехорошо это.
— Извини, извини, но я не верю, что Николай мог на нее позариться. Он видный мужик, ему другая женщина нужна.
— Вроде вас? — вдруг язвительно осведомился Толик.
Алла даже растерялась.
— Что ты, Толик, как ты можешь такое говорить?! Я замужем, мои дети здесь со мной, а ты намекаешь, что я…
— Но вы столько времени с ним проводили!
— Так я же хозяйка дома, а обстоятельства экстраординарные — с кем же еще он должен был их обсуждать? Не с тобой ведь и не с Зойкой.
— Простите меня, я дурак, болтаю, сам не знаю, что. Это я от расстройства. А так, я совсем не дурак, учился в школе хорошо, и на права быстро сдал, другие по два-три раза пересдавали.
— Причем здесь твои права?
— Ни при чем, это я для примера… что не дурак… а просто, болтанул, не сердитесь, хорошо?
— В одном ты прав: Зойка, действительно слушалась Николая. Почему?
Вдруг Толик вскочил, заставив Аллу вздрогнуть. Рекс тоже вскочил и заворчал.
— Алла Сергеевна, а ведь это и мотоциклисты сделать могли!
— Что это?
— Ну, с Зойкой…
— Так. Приехали. А они-то при чем? Пораненные люди. Тем более, Николай их в комнате запер, когда я одного из них у двери кабинета застала.
— Да? Тогда отпадает. Вот черт, крутится что-то в голове, а поймать не могу.
— И у меня та же история. Это от усталости. Спать нужно ложиться. Иди к себе и постарайся уснуть.
— Хорошо. А куда — к себе? Я же у мотоциклистов спал!
— Да, как это я не подумала! Что же делать? Может быть, в зойкиной спальне ляжешь?
— Что вы, я там не засну…
Его прервало рычание собак. Оба пса вскочили и бросились к окну.
Сквозь приглушенный шум бури стало слышно царапанье и стук в окно, закрытое ставнями.
— Тсс, — шепотом произнес Толик и на цыпочках пошел к окну. Он отогнал собак и стал открывать оконную створку. Алла напряженно ждала. Она вздрогнула, когда Толик открыл ставню, и в комнату ворвался холодный ветер, швырнувший добрую пригоршню дождевых струй чуть ли не на середину комнаты. За окном был человек.
Толик помог ему влезть, и когда тот встал на ноги и выпрямился, Алла не сумела удержать возглас: в комнате стоял один из мотоциклистов, обвязанный по поясу веревкой, скрученной из разорванных простыней.