Роман
Шрифт:
Но в это время Фрэнк Синатра что-то сказал Гленну Миллеру, тот перебросился несколькими фразами с музыкантами и "подпевкой", взмахнул рукой и зазвучали красивейшие аккорды музыки, и запел Синатра. Это была его знаменитая песня "С тобой". Мелодия обалденно романтичная. И бархатный голос певца, и вокализы подпевки - всё завораживало, уносило в мечты, в любовь и нежность. И уже убелённый сединами Фрэнк вёл в этом медленном танце, всё такую же молодую, как прежде, Мэрилин Монро.
Больше никто не танцевал. Все вели себя так, как будто пели
Нарушил эту идиллию солнечный фонтан, который вынес на своём гребне, под эту дивную мелодию, Эдварда Кеннеди. Его нельзя было не узнать. Той красоты молодого лица уже не было конечно, но зато было строгое обаяние теперь совсем седого умудрённого жизнью мужчины.
– Коллеги, - восторженно обратился он к собравшимся с высоты фонтанной струи.
Все засмеялись.
– Вы не в Сенате, мистер Кеннеди, - мило съязвила Марлен Дитрих своим низким голосом. Кстати, здесь она была в белом шикарном бальном платье, естественно отливающем золотом; в белых перчатках до локтя и, почему-то, с букетиком алых тюльпанов, нежно зажатых в правой руке.
131.
– Well, - приподнял руку Кеннеди, - так вот, господа, я услышал эту мелодию, нахлынули воспоминания молодости, студенчество в Гарвардском университете.., Вирджиния!.. И ударил этот золотой фонтан, и поднял меня, и понёс.., и, Господи- и...
– Во-о-от, - вальяжно протянул Марлон Брандо, лёжа в своём солнечном гамаке, и указывая рукой с сигарой на Эдварда Кеннеди.
– Вот тот верный человек, который принёс нам эту радостную весть.
– Спасибо Фрэнк, - тихо сказала Монро Синатре, - но спрячь меня, я боюсь его, - кивнула она в сторону младшего Кеннеди, - эта семейка готова меня сожрать за Джека. Хотя мне не терпится спросить...
– Ерунда, уже всё забылось, - успокоил её Синатра и тут же обратился к сенатору, - Тед, вот Мэрилин не верит, что в США избран чернокожий Президент.
И тут же струя фонтана опустилась вниз, и Эдвард Кеннеди стал на ноги.
– Да, - весело подтвердил он, - Барак Обама - мой товарищ по партии. Я его хорошо знаю и был на его инаугурации. Правда, потерял там сознание, и через несколько месяцев покинул тот Свет. Потому что устал, - как бы извиняясь, прибавил он.
– Но вы поздно спохватились, у него уже заканчивается второй срок правления, если я ещё не потерял счёт Земного времени.
– Тед!
– вдруг не выдержала Монро, и ринулась к нему, - я хотела бы узнать... Я конечно понимаю, что с мой стороны...
Но ей не дал договорить Ростропович, который бросился наперерез к Эдварду Кеннеди, со словами: "Дорогой мой, Эдвард Мур Кеннеди, наконец-то я вас могу поблагодарить за ту помощь которую вы оказали мне и тем самым моей жене Галине Вишневской"! И он стал крепко жать руку сенатору, заговорчески прибавив, кивнув в сторону Монро: "Она ничего не знает про убийство". И сразу же, неожиданно обнял младшего Кеннеди, и стал громко расцеловывать его в щёки.
– Да, да, - растерянно бормотал тот
И тогда, Ростропович повернулся к Монро, и сказал: "Восхищён! Особенно "В джазе только девушки"!
– Я не понимаю, - растерялась та.
– О, "Некоторые любят погорячее", - поправился Ростропович.
– О, ес-с, - покривила лицом знаменитость.
– Позвольте представиться: русский музыкант Мстислав Ростропович.
– О, русский! Я брала уроки актёрского мастерства у Михаила Чехова, племянника знаменитого русского писателя Антона Чехова - по-детски залепетала актриса.
– Позвольте поцеловать ваши чудные ручки мисс Монро, - и он взял её руку, и приклонился для поцелуя.
Но тут влетела строгая Галина Вишневская, на своих золотых крыльях, неся за собой волну такого же золотого солнечного света.
– Ну, конечно. Я так и знала, что это он. Там где громкие чмоки поцелуев, там Ростропович, - объявила прилетевшая оперная дива.
– Галя, это я благодарил господина сенатора, за те хлопоты, по поводу моей эмиграции из СССР, помнишь?
– Здравствуйте мистер Кеннеди, - поздоровалась она, слегка склонив голову.
– Если они так похабно поступали с великим Дмит Дмитчем Шостаковичем, то что уж было нам от них ждать, - оправдывался перед всеми, ни к селу ни к городу, знаменитый виолончелист.
– Я про это про всё написала целую книгу. Пусть читают, там на Земле, - сказала как отрезала великая Вишневская.
132.
Оркестр Гленна Миллера снова заиграл что- то свинговое ритмичное, и все задвигались, подчиняясь этим звукам, а кто-то даже стал во всю танцевать, выкидывая коленца, как у нас говорят. Только Мэрилин Монро стояла на месте, потерянная, нервно запускающая пальцы рук в свою причёску, словно ища что-то в голове.
И в это время, из днища корабля вылетел Булгаков со своей супругой. Они вылетели и явно опешили, попав в этот свет полный музыки, и танцующих под неё.
– О! Михаил Булгаков, - вдруг громко и радостно закричал Экзюпери, - какая встреча!
Булгаков вздрогнул, встрепенулся, и можно было бы сказать - попятился назад. Но поскольку он парил на своих крыльях, то эти крылья вогнулись назад, а за ними и вся фигура писателя вогнулась в вопросительный знак, заставив принять ту же позу, парящую за его спиной Елену Сергеевну.
– Какая-то чертовщина, - прошипела Елена Сергеевна.
– Кто вы?!
– Вы что, меня не узнаёте, - всё так же радостно кричал Экзюпери, - мы встречались с вами на приёме в американском посольстве в Москве, - и он сорвал со своей головы лётческий шлем, и прибавил, - аля фуршет и всё такое!
– А-а, карточный фокусник, - выпрямился Булгаков.
– Нам некогда, - выпарила вперёд мужа его жена, - мы улетаем! Полетели, - скомандовала она, - и взяла под крыло своего мастера.
И они полетели.