Романс для вора
Шрифт:
— Понимаю. О, кстати, чуть не забыл!
Роман полез во внутренний карман просторной холщовой куртки и извлек оттуда запечатанный лазерный диск.
— Я тебе обещал и вот — держу слово. Как это у вас говорится — за базар отвечаю. «Татуированный ангел», мой последний альбом.
— Это здорово! — обрадовался Арбуз. — А я уж думал, ты забыл о своем старом друге. Все девкам раздарил.
— Ну вот еще! — возмутился Роман. — Может быть, я и свинья, но не до такой же степени. Давай
— Давай-давай, автограф — это хорошо.
Арбуз нашел на столе ручку и швырнул ее сидевшему на диване Роману.
Тот поймал ручку в воздухе и, распечатав альбом, начал писать на вкладыше автограф.
— Вот черт… — выругался он, — бумага эта лакированная… На ней лучше фломастером писать. Так… И вот так. Держи!
Закрыв коробку, он бросил ее Арбузу.
Поймав ее не менее ловко, чем Роман поймал ручку, Арбуз открыл альбом и стал читать вслух дарственную надпись.
— Так… Дорогому Арбузу от друга детства. На память, — в интонациях Арбуза появилась язвительность, — а также с наилучшими чувствами и пожеланиями. Что за банальщина! Ты бы еще пожелал мне счастья в личной жизни.
— И успехов в труде.
— Вот-вот. Ты же для песен нормальные тексты пишешь, значит, владеешь словом! А тут — такую поденщину написал.
— Ну ладно тебе, — Роман смутился, — банальщина, поденщина… Хочешь, другой подпишу, поооригинальнее?
— Нет уж, дорогой друг детства, пусть это свидетельство позора останется у меня. Я тебя им потом шпынять буду. А ты будешь извиваться, как ужака под вилами.
Арбуз спрятал диск в стеклянный ящик стеклянного стола и сказал:
— Не зря говорят, что музыканты тупые. У них все способности в чувства уходят.
— Сам ты тупой, — фыркнул Роман. — Ты скажи лучше, зачем тебе стеклянный стол?
— О! — Арбуз поднял палец. — Это символ того, что мой компьютерный бизнес совершенно прозрачен. Никакого левака, все документы на виду, в общем — ангел.
— Татуированный, — усмехнулся Роман.
— Точно! Как твой диск — «Татуированный ангел». Видишь, как все совпадает? Линии жизни и слои событий располагаются и складываются не просто так. — Арбуз откинулся на спинку кресла и задумчиво поднял глаза к потолку. — Великий Конфуций говорил…
Бесшумно открылась дверь, и на пороге показалась стройная девушка в короткой юбке, катившая перед собой столик на колесах. На столике стояли чашки, сахарница, электрический чайник, над коротким носиком которого вился пар, а также вазочка с печеньем, банка растворимого кофе и бутылка армянского коньяка. Подкатив столик к дивану, девушка сделала книксен и удалилась, виляя бедрами. Роман посмотрел ей вслед, а потом вопросительно взглянул на Арбуза.
—
— Правильно, — согласился с ним Роман. — Если все обстоит именно так, как ты говоришь, то это хорошо. А то, знаешь ли, известные дела — секретаршу на столе… И прочий инвентарь. Ну тогда расскажи, как у тебя дела на фронте организованной преступности.
— Ну, — Арбуз пожал плечами, — преступаем помаленьку. Но ты меня лучше об этом не спрашивай.
Я тебе уже сколько раз говорил, меньше знаешь — дольше живешь. Ты мне лучше расскажи, что там у Боровика. Пиво из ржавого сейфа — это ясно.
— А я, кстати, только что от него, — сказал Роман, зачерпывая из банки растворимый кофе.
— Ну-ну? — Арбуз взял со столика бутылку и начал отвинчивать пробку. — И что у него там?
— А… — Роман поморщился, — страдает наш Боровичок.
— Страдает? — преувеличенно удивился Арбуз. — А с чего ему страдать-то? Жизнь у него праведная, ловит злодеев, излишеств, кроме обычного пива с обычной водкой, не знает…
— Да у него… Короче говоря, на зоне повесился тот самый маньяк, который убил его сестру.
— Подумаешь! — небрежно бросил Арбуз. — Повесился, и слава богу. Радоваться нужно, а он страдает…
— А он, видишь ли, справедливости хочет, как тот Шарапов. Чтобы все по закону и прочее.
Арбуз налил себе коньяку и вопросительно поглядел на Романа.
— Будешь?
— Не, я за рулем.
— Ну и что? — усмехнулся Арбуз. — У тебя что, нет денег, чтобы откупиться от поганого мента? Могу ссудить нищему артисту.
— Сам ты нищий похититель кошельков! — Роман пренебрежительно взглянул на бутылку, которую Арбуз вертел в воздухе.
— Кто — я? — Арбуз обиженно посмотрел на Романа. — За всю жизнь ни одного кошелька. Что я тебе — карманник, что ли?
— То есть — чужого не берем, — язвительно заметил Роман.
— Слушай, моралист, кончай тут антимонии разводить. Будешь пить или нет?
— Буду, — обреченно кивнул Роман, — куда же от тебя денешься…
— Вот так, — Арбуз наполнил вторую рюмку. — Давай тогда за Боровика, чтобы он не очень там грустил на ниве борьбы за всемирную справедливость.
— Давай, — Роман поднял рюмку и посмотрел сквозь нее на свет. — Хороший коньяк… А все-таки вы с Боровиком два идиота. Вот так вот, за пять минут, поломать себе жизнь могут только полные недоумки.