Романтическая ночь перед убийством
Шрифт:
– Тамара? Это Татьяна. Скажите, Инна дома?
– Нет, но скоро ждем ее. Сказали, к восьми будут…
– Тамара, я на машине, стою у вашего дома. Со мной Глеб, он приехал к Инне с докладом. Вы можете нас впустить?
– Да, сейчас открою…
Я увидела, как ворота поехали в сторону, и зарулила во двор.
Лорд тут же выскочил из своей будки. Он настороженно смотрел, как я ставлю машину, и готовился встретить нас как подобает. Мы с Глебом вышли и направились к крыльцу. Лорд рванулся нам навстречу, цепь
– Ну, ты, крокодил зубастый, зверюга-людоед! – выругался Глеб. – Я когда-нибудь инфаркт получу, проходя мимо этого монстра!
На крыльце появилась Тамара. Она широко открыла дверь и начала уговаривать Лорда лаять потише и вести себя поспокойнее. Но Лорд, как всегда, проигнорировал приказ домработницы. Он продолжал захлебываться от злости и рваться к нам.
– Ах, ты, хулиган, как ты гостей встречаешь?! – увещевала его Тамара. – Тише, тебе говорят! Пошел на место! Видите, не слушает!
Мы в это время уже поднялись на крыльцо. Глеб быстро шмыгнул внутрь. Лорд расценил его прыткость по-своему и залаял еще громче.
– Какой пес неблагодарный! – пожаловалась Тамара. – Я ему сегодня утром мослов давала с кашей, так, думала, он меня съест. Эх, и злой пес! Чисто – сатана! Только Дмитрия Алексеевича слушается и… Антона. Они оба к нему не боялись подходить. Антон даже гладил Лорда и в будку к нему залезал, когда подстилку менял.
– Антон лазал в будку? – удивилась я. – И не боялся?
– Нет, они с ним общий язык сразу нашли. Лорд только их обоих и признавал. Дмитрий Алексеевич ему хозяин – это он сызмальства знал, а с Антоном они как-то вот подружились. – Мы поднимались по лестнице в кухню. – Сейчас он еще злее стал, пес наш, словно чувствует, что с его хозяевами беда. А Инну он вообще никогда не признавал, всегда на нее лаял. Она злится, говорит Дмитрию Лексеичу: «Почему, мол, меня собака не слушает, я ведь тоже хозяйка?!» А Дмитрий Лексеич говорит: «Я ему приказать не могу, он сам выбирает себе хозяина, а все остальные для него – посторонние».
Мы вошли в кухню.
– Так, ну, я на стол накрою, а вы тут пока посидите. Скоро Инна придет, тогда и поужинаем.
– А мне надо на минутку в кабинет Дмитрия Алексеевича – положить на место кое-какие документы. – Глеб вышел.
Я воспользовалась случаем и решила «доконать» Тамару – в плане вопросов о том, с кем все-таки встречался Антон.
– Тамара, – сказала я шепотом, – а я сегодня была у Дмитрия Алексеевича!
Повариха обернулась ко мне и прижала руки к груди:
– Ой, да вы что?! И как же он там, сердешный?
– Ему очень плохо, – сказала я таким тоном, чтобы Тамара поняла, насколько Василевскому плохо, – хотя он и держится, но… И все факты, что милиция добыла, все против него.
– Так что, говорят, он убил?
– Получается, что он, – вздохнула я.
– Нет, что вы! – Тамара, кажется, забыла
– Говорят, отпечатки его на пистолете, который возле трупа нашли, это самое главное доказательство. Тамара, в вашем доме мог быть пистолет?
– Это из которого стреляют? Не мог. Отродясь не было! Я в доме столько лет убираюсь, все закутки и тайники знаю – не было у нас никаких пистолетов.
– Это точно?
– Да вот вам крест святой! – Тамара перекрестилась. – Да Лексеич ни за что не стал бы в дому пистолет держать. Это ж опасно-то как! А вдруг кто его найдет да и пальнет? Нет, нет, не было у нас никакого пистолета!
– Тамара, вы понимаете, что милиция против Дмитрия Алексеевича?
– Понимаю. – Тамара совсем сникла.
– Только я одна хочу и могу ему помочь.
– Неужели поможешь, милая?
– Только с одним условием. Вы должны мне рассказать все – всю правду!
Тамара растерянно смотрела на меня и теребила кухонное полотенце.
– Какую правду-то? Я уж все давно рассказала…
– Нет, не все. – Я покосилась на дверь. Тамара тоже на нее посмотрела. Я понизила голос до зловещего шепота и сказала: – Вы мне так и не сказали, с кем встречался Антон. И не врите, что вы этого не знаете!
Последнюю фразу я произнесла довольно грубым и жестким тоном, чтобы Тамара поняла: признаться ей-таки придется. Она как-то скисла, опустилась на стул, поднесла полотенце, которое до этого теребила, к глазам. Но я на этот раз не отступлю! Если надо, закрою дверь и буду здесь пытать повариху, пока она не признается, благо, инструментов для этого на кухне предостаточно. Тамара молчала.
– Я жду, – напомнила я тоном, не предвещавшим ей ничего хорошего.
В это время в дверях возник Глеб. Он едва раскрыл рот, собираясь изречь какую-нибудь глупость, как я быстро подскочила и захлопнула дверь перед самым его носом. Тамара испуганно посмотрела на меня.
– Так с кем? С кем встречался Антон? Назовите мне имя девушки! – потребовала я.
Тамара подняла на меня жалобный взгляд:
– Я скажу, а вдруг от этого хуже станет?
– Кому?
– Ему.
– Так он же умер!
– Он мне не велел никому говорить, понимаете?
Нет, я ничего не понимала. Кто не велел говорить? Кому станет хуже? Я приготовилась еще раз как следует рявкнуть на бестолковую повариху, как вдруг дверь кухни снова открылась. На это раз на пороге мы увидели Инну. Оказывается, она уже вернулась.
– Что здесь за допрос с пристрастием? – холодно спросила она, как всегда, вместо приветствия.
– Да вот, рассказываю Тамаре анекдот, – не моргнув глазом, сообщила я.
– Да?! – изумилась Инна. – А почему она плачет?