Романы. Рассказы
Шрифт:
— А как ты даешь сдачу? — поинтересовался Папандопуло, выслушав жалобу Каро на низкий заработок.
— Обыкновенно, сколько полагается.
— Тогда тебе лучше заняться чем-нибудь другим — так ты проторгуешься.
— Не понимаю… — замигал своими маленькими глазками Каро.
— Пошевели мозгами. Как по-твоему, для чего человеку дана голова — шапку носить или соображать?
— Что ж тут соображать-то?
— Газетчику нужно больше соображать, чем банкиру. Банкир сидит себе и подсчитывает деньги, а нашему брату приходится с первого взгляда определять
— А если он посчитает, тогда что?
— Ничего. Вежливо попросишь извинения и отсчитаешь сдачу полностью: ошибся, мол. Бывают, конечно, такие бессовестные, что дадут тебе раза два по уху, — ну так что ж, пусть.
Каро понемногу входил во вкус уличной жизни, пел веселые песни, острил, плевал сквозь зубы, часто посещал кино, а главное — не унывал. Он даже завел себе постоянных клиентов. Особенно успешно он продавал вечерние выпуски в вестибюле гостиницы «Гранд отель», находившейся на Королевской площади. Хозяин гостиницы, толстый грек, шутил с Каро, когда бывал в хорошем настроении:
— Ну, как идет торговля, купец?
— Ничего, идет, только не знаю, как лучше разместить капиталы: магазин открыть или издавать свою газету? — на шутку шуткой отвечал Каро.
— Лучше всего купить пароход.
— Дураков нет: пароход утонет, и денежки пропадут. Газета лучше: пиши все, что придет в голову, товар дешевый.
Посетителям гостиницы тоже нравился этот шустрый подросток, они от души хохотали над его остротами.
Однажды хозяин задержал Каро дольше обычного и под конец разговора спросил:
— А что ты скажешь, господин купец, если я предложу тебе работу у себя?
— Скажу спасибо и, полагая, что в компаньоны вы не собираетесь меня взять, в свою очередь, спрошу: что за работа и сколько за нее платят? — весело ответил Каро.
— Жох парень! За словом в карман не лезет, — сказал один из посетителей. — Из него выйдет толк.
— У меня одного лифтера не хватает. Если хочешь, то можешь занять его место, — на этот раз серьезно предложил хозяин.
— Замечательная работа! Я всю жизнь мечтал кататься на лифте, и до сих пор ни разу не приходилось. Что же, это мне подходит. А какие условия?
— Питание и форма. Спать будешь вот здесь. — Хозяин показал на маленькую будку за парадными дверями. — Это на тот случай, если кто-нибудь из посетителей запоздает. Все, что заработаешь, — твое.
— Чаевые, значит?
— Угадал.
— А много бывает?
— Это уж зависит от тебя, как сумеешь понравиться моим посетителям.
— Что ж, условия неплохие, я согласен. Когда можно приступить к делу?
— Хоть завтра.
— Хорошо, утром приду.
Попрощавшись с товарищами, Каро с удовольствием оставил общежитие и перешел жить в будку за дверью гостиницы.
Учеба Мурада на фабрике, как когда-то в типографии, шла успешно, и вскоре он уже
Иногда во время обеденного перерыва в мастерскую забегал Теоредис, — он все еще надеялся, что скоро станет кузнецом и тогда дела его пойдут лучше.
— Можно сказать, что я с детства был кузнецом. Еще в караване мне не раз приходилось подковывать мулов, Гугас эту работу всегда поручал мне, — говорил он Мушегу.
Воспоминания о прошлом всегда вызывали у Теоредиса тоску. Он тяжело вздыхал, глаза его делались задумчивыми.
— Отмахаешь, бывало, за день километров сорок — и хоть бы что! Словно на мягкой траве лежал целый день: ни усталости, ни боли в ногах — ничего не чувствуешь. А сейчас, поверишь ли, по ночам спать не могу, все косточки болят.
— Тогда вы молоды были, дядя Яни.
— И то правда, в тридцать пять лет стариком выгляжу. Жизнь, брат, скрутила.
Однажды в субботу Теоредис пришел к ним в общежитие явно в приподнятом настроении.
— Ребята! Завтра приходите ко мне обедать! — весело воскликнул он.
— С чего это, дядя Яни, решили пригласить нас? — спросил Мурад.
— Как с чего! У меня сын родился! Назвали мы его Николасом, как тебя звали у нас в деревне. Завтра крестить будем. Так приходите и Каро позовите, у него ведь тоже никого нет. Жена вчера сказала: «Позови своих друзей, пусть придут, домашнего обеда отведают». Она у меня сердечная женщина.
— Спасибо, дядя Яни, непременно придем и подарочек твоему Николасу принесем.
— Подарки не нужно, лишнее. Вот крестным отцом тебя хотел сделать, да поп не разрешил. «Не грек», — говорит.
Утром Мурад с Мушегом пошли за Каро. Но он отказался:
— Что я там буду делать? Пообедать и здесь могу не хуже, чем у твоего Теоредиса.
Мурад удивленно посмотрел на Каро.
— Да разве мы с Мушегом идем к нему ради обеда?
— А зачем же тогда?
— Он же земляк. Разве ты забыл, что он когда-то спас нам жизнь и здесь не отказался протянуть руку помощи! Наконец, он тоже одинок и от всего сердца приглашает нас к себе.
— За все это спасибо, но мы тоже помогли ему перебраться в Константинополь, значит, квиты.
— Слушай, Каро! Я не узнаю тебя! Неужели, по-твоему, все на свете делается по расчету и ни дружбы, ни привязанности не существует? Чтобы доставить хоть маленькое удовольствие Теоредису, я готов сделать все, что только можно.
— Ну и на здоровье, кто тебе мешает! — дерзко ответил Каро. Манеры его сейчас стали развязнее.
— Жаль мне тебя. На этой лакейской работе ты потерял человеческий облик.