Ромен Гари, хамелеон

Анисимов Мириам

Съемочная группа поселилась в доме, окна которого выходили на пляж. Из-за аварии была только холодная вода. Поблизости не было ни одного продуктового магазина. Шли дожди. Штативы камер увязали в грязи. Убивая время, Пьер Брассёр пил в промежутках между съемками. Однажды из-за одной технической оплошности погибли результаты пяти дней работы.

Гари стремился придать фильму острый трагизм, показав драму холодной женщины как неизбежность. И действительно, в этих ледяных сценах не было ни капли эротики: героиня только старательно пыталась изобразить наслаждение в объятиях одного, другого, третьего мужчины. Джин отказалась сниматься обнаженной. В кадре было только ее лицо, искаженное мукой.

Съемки завершились в декабре в Париже.

Пока

Гари следил за тем, как идет монтаж, студия «Парамаунт» предложила Джин попробоваться на большую роль в двадцатимиллионном блокбастере Paint Your Wagon («Раскрась свой фургон»), который снимал Джошуа Логан с Ли Марвином и Клинтом Иствудом. Прочитав сценарий Пэдди Чаефски, она восприняла идею с восторгом, и хотя мысль о том, что ей придется, словно дебютантке, проходить пробы, напоминала о неудаче с Отто Премингером, она согласилась. Пробы проходили в Лос-Анджелесе: Джин пришлось играть сцену первой брачной ночи, в которой Ли Марвин срывал с нее свадебное платье. По сравнению с Марвином, запросившим за участие в фильме миллион долларов, ей должны были заплатить всего 120 тысяч. Съемки планировалось проводить в Орегоне в течение полугода. Пока они не начались, Джин подписала контракт на четырехнедельные съемки в малобюджетном фильме Pendulum («Маятник»), где у нее была хотя и маленькая, но хорошо оплачиваемая роль — за нее Джин получила 100 тысяч долларов.

На «Птиц» было наложено вето Цензурного комитета: девять из десяти его членов проголосовали против. «Комитет мотивировал запрет тем, что мой фильм якобы толкает зрительниц к самоубийству, потому что в нем говорится о фригидности как о чем-то трагическом, что может даже вызвать желание покончить с собой, тогда как в шестидесяти процентах случаев женские неврозы связаны именно с этим отклонением»^{579}.

Тогда Гари прибегнул к помощи своего начальника Жоржа Горса, который разрешил прокат фильма с двумя купюрами и только для совершеннолетних. Прежде чем вернуться в Штаты, Джин устроила его просмотр для нескольких друзей. Фильм еще не успел закончиться, а она исчезла, никому не сказав, что уходит.

«Птицы улетают в Перу» был показан в первый день Каннского фестиваля и встречен стыдливым молчанием. Его можно было увидеть в трех кинотеатрах на Елисейских Полях: «Мариво», «Бретань» и «Георг V». Как только не называли его критики: «потерянные перья» («Юманите»^{580}), «жалкое зрелище» («Нуво Журналь»^{581}), «фатальный провал» («Оз экут»^{582}), «разочарование» («Монд»^{583}), «мрачно-эротический видеоряд» («Фигаро»^{584}). Один Пьер Шазаль из «Франс-Суар» увидел в фильме некоторые достоинства. Директор «Франс-Суар» Шарль Гомбо был с Роменом Гари в приятельских отношениях.

В том же году Гари опубликовал «Повинную голову», причудливую, скабрезную, циничную сатиру на ханжескую «надежду и любовь к ближнему». Фоном повествования он избрал Таити, остров, на котором жил художник Гоген, не оставивший там никаких следов своего пребывания. Прежде чем начать писать, Гари купил подробную монографию о жизни художника, составленную Бенгтом Даниельсоном^{585}, из которой почерпнул немало фактов. Как и в «Пляске Чингиз-Хаима», главный герой романа — Кон.

На Таити скрывается человек, который называет себя Коном и продает нечто под видом полотен Гогена. Он делает всё, чтобы местные жители считали, что в него переселился дух этого художника, и чувствовали себя виноватыми по отношению к нему, — этим Кон пользуется. Когда он выставляет

свою жуткую мазню, никто не решается его критиковать: «Никто на Таити не хотел потом мучиться угрызениями совести еще из-за одного Гогена». Кон не единственный, кто пользуется особенностями здешних мест: есть король туризма Бизьен, с которым Кон скооперируется, в частности, они вместе с возлюбленной Кона Меевой устроят показ живых картин для туристов, которых в назначенный час подвозит автобус, например «Адам и Ева в раю».

Туристы делали снимки на память и задавали Кону вопросы, на которые он отвечал мягко, с улыбкой счастливой тупости, застывшей на физиономии. Что способствовало его разрыву с цивилизованным миром и возвращению к истокам? Кон отвечал на это, что всегда мечтал жить в райских местах и в итоге реализовал свою мечту. Чем он занимался до возвращения к истокам? В зависимости от собственного настроения и от вида клиента Кон то рассказывал, что был редактором крупной парижской газеты, но в один прекрасный момент решил жить по-новому, то жаловался, что ему надоело жить в мире, где задымлена не только атмосфера, но и мозги, то уверял собеседника в своем благородном намерении трудиться на благо культурного процветания Франции за рубежам^{586}.

Беседа вполне в духе Гари.

Его герой Кон на этот раз заводит сомнительное знакомство еще с одним знакомым читателю Гари персонажем — мошенником Бароном, который воплощает в себе всю низость и лицемерие человечества.

В действительности Кон — гениальный физик, профессор Коллеж де Франс, который изобрел первую во Франции термоядерную бомбу. Ввязавшись в невероятную шпионскую историю, он отправляется инкогнито на Таити, «чтобы изобразить закат и падение Запада». Неизменно близкая Гари тема, которую он подробно разовьет в «Европе» цивилизованная, с позволения сказать, Европа, так гордящаяся своей культурой, искусством, музеями, музыкой, правами человека, породила варварство: погромы и Освенцим.

Когда у Кона спрашивали, откуда у него такая страсть к танцам, он отвечал: «А я и не танцую. Я просто переступаю ногами». Однажды в одной русской деревушке подобрали еврея, смертельно раненного во время погрома, и кто-то, если верить истории, спросил его: «Тебе больно?» А несчастный на последнем издыхании ответил: «Только когда смеюсь».

Всё заканчивается столь же весело, как и начиналось. Кон, которого на самом деле зовут совсем не Кон, а Марк Матье, узнает, что его дульсинея Меева вовсе не таитянка, а немка с «широко расставленными ногами». Она просит простить ее за то, что она такая, какая есть, а Кон играет в этой сцене роль шута, смеясь над собственным идеализмом.

На какое-то время Кону удается оторваться от преследующих его тайных французских агентов, которым поручено вернуть его в страну: он на пироге уплывает на остров, которого нет ни на одной карте, вместе с беременной, хотя и не от него, Меевой.

В этот роман Гари вставил байку, связанную вовсе не с Полинезией, а с церковью Иностранных миссионеров, которая находилась в двух шагах от его дома на углу улиц Бак и Вавилон. Однажды, прогуливаясь по улице в компании своего соседа, писателя Роже Гренье, он увидел на двери церковной лавки табличку с надписью: «Помните, что у всякого сытого человека в мире есть брат, который голоден…» Эта надпись привела Гари в бешенство, и он заявил Гренье: «Я тоже могу кое-что посоветовать тем, кто хочет повесить на меня первородный грех! Надо изменить их писульку: „Помните, что у всякого голодного человека в мире есть брат, который сыт и счастлив“». Гренье еле его переубедил, но Гари все-таки привел обе версии этого «совета» в «Повинной голове», в главе «Святой Гоген».